Альфред ВАН ВОГТ
ОРУЖЕЙНИКИ
1
Хедрук почти забыл о подсматривающем луче, который продолжал рисовать
на экране картину императорской комнаты совещаний так же четко, как
обычно. Там все еще находились люди, низко склонившиеся к руке молодой
женщины с холодным лицом, которая сидела на тронном кресле. Отчетливо были
слышны звуки их голосов. Все было, как всегда.
Для Хедрука, тем не менее, весь интерес в этой дворцовой комнате и
этой придворной сцене пропал. Ледяные слова молодой женщины раздались
снова, хотя уже прошли минуты, как она произнесла их.
- При данных обстоятельствах, - сказала она, - мы не можем дальше
рисковать с этим ренегатом-перебежчиком от Оружейных Магазинов. То, что
случилось, слишком важно. Поэтому, генерал Гролл, вы, исключительно в
качестве меры предосторожности, арестуете капитана Хедрука через час после
ленча и повесите его. Именно в этой последовательности, чтобы он, как
обычно, сидел за моим столом во время ленча, а также потому, что я хочу
присутствовать при казни.
- Хорошо, Ваше Величество.
Хедрук ходил взад и вперед перед своим подсматривающим устройством. В
конце концов, он снова уставился на экран, который в своем развернутом
состоянии занимал весь угол комнаты. Он увидел, что молодая женщина все
еще была в комнате совещаний, теперь одна. Она сидела со слабой улыбкой на
удлиненном лице. Улыбка пропала, когда она коснулась механизма на своем
кресле и начала диктовать ясным звонким голосом.
На мгновение Хедрук позволил списку рутинных дворцовых вопросов,
которые она обсуждала, проникнуть в его мозг, затем он переключил свое
внимание. В его мозгу была одна цель - крепнущая решимость не соглашаться
со своим провалом. Очень осторожно он начал регулировать устройство.
Сцена, показывающая молодую Императрицу, пропала. Экран мелькал
бесформенными пятнами и, наконец, показал лицо мужчины. Хедрук сказал:
- Объявите Высший Совет Оружейников.
- Это потребует много времени, - мрачно сказал человек на экране, -
собрать всех советников к их аппаратам.
Хедрук кивнул. Он вдруг занервничал. Его голос был достаточно
устойчив, но у него было чувство, что он может вдруг задрожать. Он
сознательно расслабился. Когда он снова взглянул на экран, на нем была
дюжина членов Совета с решающими голосами. Он тотчас стал рассказывать о
смертном приговоре, вынесенном ему. Он закончил словами:
- Нет сомнения, что происходит что-то важное. Снова и снова в течение
последних двух недель во время императорских совещаний меня отвлекали
мелочными беседами со старшими офицерами, не давая мне вернуться в мои
комнаты. Для меня, тем не менее, важен фактор времени, упомянутый в
приказе. Заметьте, что я не должен быть арестован раньше часа после ленча,
то есть, через три часа от настоящего момента. И к тому же мне было
позволено вернуться в свои апартаменты как раз вовремя, чтобы услышать
вынесение приговора. Если они знают Оружейные Магазины, они должны понять,
что, получив за три часа предупреждение, я буду иметь достаточно времени,
чтобы убежать.
- Не собираетесь ли вы остаться? - спросил резко советник Питер
Кадрон.
Холодное жесткое чувство вернулось к Хедруку. Когда он снова
заговорил, его голос чуть подрагивал, хотя сами слова были точными и, по
сути своей, уверенными.
- Вспомните, Кадрон, что мы анализировали характер Императрицы.
Аномальные социотехнические воздействия нашего века сделали ее такой же
беспокойной и склонной к приключениям, как девятнадцать биллионов ее
подданных. Она хочет перемен, возбуждения, новых впечатлений. Но сверх
того она - это императорская власть, представитель консервативных сил,
направленных против перемен. В результате - постоянное напряжение в мозгу,
опасное состояние неуравновешенности, которое делает ее самым трудным
противником Оружейных Магазинов за многие столетия.
- Повешение, без сомнения, - сказал холодно другой советник, - даст
щелчок ее измученным нервам. На несколько мгновений, пока вы дергаетесь и
подпрыгиваете в петле, ее жизнь будет казаться ей менее скучной.
- Что я хотел предложить, - сказал спокойно Хедрук, - это, чтобы один
из наших А-людей обдумал различные факторы и посоветовал насчет
возможностей мне остаться.
- Мы проконсультируемся с Эдвардом Генишем, - сказал Кадрон. -
Теперь, пожалуйста, потерпите, пока мы обсудим этот вопрос.
Они удалились, но не визуально, так как их лица остались на экране,
и, хотя Хедрук мог видеть движение их губ, голосов не было слышно. Беседа
продолжалась довольно долгое время, в ней был кажущийся бесконечный
период, когда что-то объяснялось кому-то за экраном. Время тянулось так
долго, что в конце концов Хедрук стоял с плотно сжатыми зубами и
стиснутыми кулаками. Он вздохнул с облегчением, когда молчание кончилось,
и Питер Кадрон сказал:
- Мы должны с сожалением доложить, что А-человек Эдвард Гениш заявил,
что здесь известно недостаточно факторов для его интуиции. Это оставляет
нам только логику, и поэтому мы хотим задать один вопрос: с какого момента
ваши шансы вырваться из дворца начнут резко падать? Сможете ли вы остаться
на ленч?
Хедрук держал себя в руках, стараясь изгнать из головы шок от
сообщения о заключении интуициониста. Он и не предполагал, как он надеется
на этого высокотренированного гения интуиции в вопросе о его жизни или
смерти. В одно мгновение ситуация стала неопределенной и опасной сверх его
предварительной оценки. Наконец, он сказал:
- Нет, если я останусь на ленч, я обречен. Императрица любит играть в
кошки-мышки, и она наверняка сообщит мне о приговоре во время еды. У меня
есть план, учитывающий ее эмоциональные реакции и основанный на факте, что
она будет искать оправдания самой себе. - Он помолчал, хмуро глядя на
экран. - Каково ваше заключение? Мне нужна любая возможная помощь.
Советник Кедлон, круглолицый мужчина, произнес:
- Как вы знаете, Хедрук, вы находитесь во дворце для двух целей: одна
- защищать Оружейные Магазины от неожиданной атаки во время данного, всеми
признанного опасным, периода для нашей цивилизации. Другой вашей целью
является, конечно, ваш собственный любимый план установления дружеских
связей между Оружейными Магазинами и Императрицей и императорским
правительством. Следовательно, вы являетесь шпионом только в минимальном
смысле. Любая другая информация, которую вы можете добыть, принадлежит
только вам. Мы не хотим ее. Но постарайтесь вспомнить: слышали ли вы
что-нибудь, что может подтвердить вашу теорию о том, что готовится что-то
ужасное?
Хедрук медленно покачал головой. Внезапно у него исчезли все эмоции.
У него возникло ощущение физической отрешенности. Наконец, он произнес как
бы из отдаленного холодного района - точно, ровно, утвердительно:
- Я вижу, джентльмены, что вы ничего не решили, хотя не отрицаете,
что вам не хотелось бы лишиться меня здесь. И нет сомнения в вашем желании
узнать, что скрывает Императрица. К тому же, как вы сказали, имеется мой
любимый план. Поэтому я решил остаться.
Они не сразу согласились. Странный беспокойный характер Императрицы
предполагал возможность, что малейшее неправильное слово с его стороны
может стать роковым. Детали - они обсуждали их с кропотливой дотошностью.
Имел значение тот факт, что он был первым в истории предателем Оружейных
Магазинов, который, тем не менее, отказался дать какую-либо информацию
любопытному правительству. Его впечатляющая внешность, блестящий ум и
сильный характер уже очаровали Императрицу и продолжали очаровывать
дальше. Следовательно, исключая факт, что она занята чем-то секретным и
важным, угроза повешения является тестом, продуктом подозрений. Но надо
быть осторожным. Если будет нужно, можно дать секретную информацию общего
характера об Оружейных Магазинах, чтобы возбудить у нее аппетит для
большего, и...
В этом месте звонок в дверь прервал беседу. Вздрогнув, Хедрук
выключил связь. Затем, осознав, что он позволил себе стать нервозным, он
решительно снял обыкновенную золотую булавку со своего галстука и
наклонился над столом. На нем лежало зеркало, небольшое, красивой формы,
его декоративная верхняя часть представляла собой точную копию устройства,
формирующего подсматривающий луч, которое воспроизводилось в полную силу
энергией от крошечного атомного источника внутри кольца. Быстрее было бы
воспользоваться автоматическим рычажком, который был прикреплен к кольцу,
но его собственное нервное состояние было более важно. Это была такая же
деликатная задача, как вдевание нитки в иголку. Три раза его рука чуть
дрогнула и пропустила почти невидимое углубление, которого нужно было
коснуться. На четвертый раз он попал в него. Подсматривающее устройство
исчезло, как вспышка света, и не осталось никаких следов, кроме пустого
воздуха. Там, где оно стояло на углу стола, было только одеяло, которое он
использовал, чтобы не оставить царапин на крышке стола.
Хедрук убрал одеяло назад в спальную комнату и постоял немного в
нерешительности с кольцом в руке. Наконец он положил его в металлический
ящичек с тремя другими кольцами и установил контрольное устройство ящичка
на уничтожение колец в случае попытки открыть его. На его пальце осталось
только одно боевое кольцо, когда он, наконец, спокойно пошел ответить на
настойчивый звонок.
Хедрук узнал в высоком мужчине, который стоял в коридоре, одного из
посыльных Императрицы. Мужчина кивнул ему приветливо и сказал:
- Капитан, Ее Величество просила меня сообщить вам, что ленч уже
сервирован, так что не будете ли вы добры прийти сейчас.
На мгновение у Хедрука появилось отчетливое впечатление, что он
является объектом явной шутки и что Императрица Иннельда уже играет свою
маленькую возбуждающую игру. Не могло так быстро наступить время ленча. Он
взглянул на ручные часы. Маленький циферблат показывал 12.35. С момента,
когда он услышал смертный приговор, прошел час.
Фактически ему не надо было уже решать вопрос, остается ли он на ленч
или нет. Его действительное положение стало ясным, пока он шел мимо
отрядов солдат, которые стояли в каждом коридоре на его пути к
королевскому обеденному залу, и эта действительность была именно в том,
что он остается.
Это было настолько окончательным, что Хедрук постоял немного на
пороге огромной комнаты, саркастически улыбаясь, и стал самим собой.
Спокойно, все еще улыбаясь, он прошел среди столов шумных придворных
и опустился на свое место за пять кресел от Императрицы во главе стола.
2
Очередь коктейля и супа уже прошла. Хедрук сел, более спокойный
теперь, когда он не двигался физически, ожидая, что будет дальше. Он
рассматривал людей вокруг стола, молодых, сильных, высокомерных, умных,
лет тридцати, которые образовывали личную свиту Ее Императорского
Величества.
Он почувствовал приступ сожаления, что все это должно теперь
прекратиться. Он наслаждался шесть месяцев среди этого блестящего сборища.
Его волновало снова наблюдать, как молодые люди вкушают плоды ошеломляющей
власти, неукротимое наслаждение весельем, которое напоминало его
собственное далекое прошлое. Хедрук криво усмехнулся. Было в его
бессмертии качество, которое он не должен был позволять себе - растущее
пренебрежение риском во время кризиса, чувство беспечности по отношению к
опасности. Он знал, конечно, что рано или поздно он встрянет в ситуацию
