судебным или внесудебным репрессиям...
- Итак, охота за нами нужна, чтобы определить нас на службу? - резко
бросила Берг. - Не скромничайте, господин Венцлав!
- Мне незачем скромничать, - спокойно ответил комполка, внимательно
глядя на девушку. - Моя цель не только в этом. "Мономах" не должен
взлететь, сударыня!
"Выходит, он знал! - мелькнуло в голове у Степы, после чего его
последние сомнения развеялись. - Все знал! Да что же это?"
Тем временем Арцеулов, не сводя глаз с краснолицего, незаметно сунул
руку за отворот полушубка, где лежал "бульдог". Но в последний момент рука
остановилась. Капитан вспомнил ночную улицу, выстрелы Казим-бека, а затем
ровную шеренгу красноармейцев в высоких шлемах. Этого типа не берут
пули... Зато ему очень не нравится перстень!
Ростислав осторожно поднял правую руку, прикидывая, что можно в этой
ситуации сделать. Перстень способен испугать серых оборотней, пробивает
Непускающую Стену. В старинных сказках перстнями заряжали ружья против
Нечистого. Ну, что ж...
Капитан быстро снял кольцо, показавшееся ему необыкновенно тяжелым и
холодным. Потом, взвесив его в руке, прикинул расстояние между собой и
головой в суконном шлеме. Но он не успел - Венцлав резко повернулся,
тонкая красная ладонь рассекла воздух, и выпавший из руки Ростислава
перстень покатился по полу. Глаза краснолицего зло сверкнули, ладонь вновь
мелькнула перед лицом в каком-то странном жесте:
- Я же говорил, что перстень вам больше не поможет! Сидите смирно,
господин Арцеулов! Это в ваших интересах...
Он вновь отвернулся. Рука капитана метнулась к перстню, но пальцы
лишь ударились о твердую невидимую преграду.
"Непускающая Стена, - вспомнил Арцеулов. - Ловко..."
Перстень лежал совсем рядом, но рука напрасно скользила по твердой,
словно сталь, невидимой поверхности. Капитан, стараясь двигаться как можно
тише, попытался добраться до перстня сбоку, но понял, что Непускающая
Стена накрывает серебряный амулет, словно колпак. Похоже, краснолицый
Венцлав знал, что делает...
Между тем на минуту-другую в церкви воцарилось молчание. Венцлав
стоял неподвижно, заложив руки за спину и еле заметно покачиваясь с пятки
на носок. Он ждал.
- Нам не о чем вести переговоры, - наконец ответил полковник. -
Каждый из нас выполняет свое задание, господин Венцлав. Могу лишь
удивиться, что власть большевиков ставит своей целью срыв важнейшего
научного эксперимента. Боюсь, что слухи о вашем варварстве близки к
истине. Что касаемо прочего, то мы намерены защищаться. Впрочем, я
согласен отпустить господина Косухина, если, конечно, он сам захочет...
- Не-а, - перебил его Степа. - Я останусь...
- Боитесь за брата? - Венцлав, резко повернувшись на каблуках,
пристально поглядел на Косухина. - Так поговорите с ним, Степан Иванович!
- О чем? - Степе было страшно, но он взглянул на спокойное лицо брата
и набрался смелости. - О генерале Ирмане, чердынь-калуга?! Или о собачках
ваших?
- Товарищ Косухин, - в голосе Венцлава, внешне равнодушном, мелькнуло
что-то, похожее на тревогу. - Не забудьте, что существует понятие
"измена". Я понимаю, что вы беспокоитесь за брата, но его жизнь зависит от
вас. Может, вас не стоило вообще посылать на это задание, но настоящую
фамилию господина Лебедева мы узнали только после вашего отбытия...
"А ведь он прикончит парня!" - вдруг отчетливо понял Арцеулов, и ему
почему-то стало жаль Степу. Может, дело было не в самом Косухине, а в том
человеке - да и человеке ли? - который требовал его выдачи. Ростислав
взглянул на недоступный перстень и еле удержался от удивленного возгласа -
серебро светилось. В затоплявших церковь сумерках свет казался ярким и
очень резким, но его лучи бессильно отражались от невидимой преграды,
создавая внутри нее светящуюся сферу. Ростислав протянул руку -
Непускающая Стена, казалось, потеплела, но по-прежнему была неприступна.
- Итак, Степан Иванович? - поторопил Венцлав. - Я жду.
- Я остаюсь, - Степа отвернулся.
- Как хотите, - пожал плечами краснолицый. - В этом случае я в силу
своих полномочий объявляю вас вне закона...
Внезапно он махнул в воздухе рукой, и полковник почувствовал, что его
сковала неведомая сила, мешающая двинуть даже кончиком пальца. Венцлав
усмехнулся тонкими ярко-красными губами. В следующую секунду у него в руке
оказался револьвер. Ствол целил прямо в голову Степы.
"Падай, краснопузый!" - хотелось крикнуть Арцеулову, но голос
застревал в горле, все тело охватила страшная слабость, а в виски вновь
ударила боль.
- Господин Венцлав! - крикнул Лебедев, но палец краснолицего уже
лежал на спусковом крючке.
- Убирайтесь в ад, Косухин! - процедил он, и щека его еле заметно
дернулась.
Ударил выстрел, затем другой. Но стрелял не Венцлав. Он-то как раз и
не успел выстрелить - пули пробили его кисть, и револьвер вывалился из
разом повисшей руки. В ту же секунду Арцеулов почувствовал, как исчезли
слабость и боль, а серебристое сияние, до этого запертое в тесной сфере,
вырвалось на волю. Капитан схватил перстень и метнул его в краснолицего.
Удар пришелся по груди. Перстень, легко отскочив, упал на пол, и
Арцеулову на миг показалось, что ничего так и не случилось. Но внезапно
Венцлав зашатался, из горла вырвался хрип, а затем по серому сукну шинели
проступили темные пятна. Запахло паленым. Венцлав дергался, пытаясь сбить
левой рукой охватившее его пламя, но огонь разгорался, шинель пылала.
Вспыхнул высокий суконный шлем, и через несколько секунд огонь охватил все
его тело.
- О Господи! - прошептала Берг. Все остальные молчали, завороженно
глядя на жуткое зрелище.
Кожа начала чернеть и отваливаться кусками. Венцлав по-прежнему
стоял, но теперь обе руки висели неподвижно, затем тело зашаталось и с
глухим неживым стуком рухнуло на пол. Внезапно огонь стих, все окуталось
густым клубящимся дымом, который стал постепенно сгущаться, а затем
потянулся к раскрытой двери. Через несколько секунд все было кончено -
клочья тумана уползали в вечерние сумерки, а на полу остался лишь еле
заметный след гари.
- Аминь, - хрипло проговорил Арцеулов, бросаясь к двери и закрывая
засов. Степа шумно вздохнул и передернул затвор карабина.
- Господа, а кто стрелял-то? - вдруг сообразил Ростислав, удивленно
оглядываясь.
- Семен Аскольдович, - ответила Берг, и в ее голосе мелькнуло
удивление.
- Совершенно неинтеллектуальное занятие, - Богораз, брезгливо
поглядев на револьвер, небрежно сунул его в карман полушубка. - Если бы
этот монстр не целился в господина Косухина...
- Спасибо, Семен! - откликнулся Степа. - Выходит, выручил...
- Оставьте, господин Косухин, - скривился студент, поправляя
сползавшие на нос очки. - С такого расстояния не попасть в запястье...
- Вы прекрасно стреляете, господин Богораз, - возразил полковник. -
Но почему вы стреляли в руку?
Семен Аскольдович пожал плечами:
- Покойный Казим-бек пытался стрелять в сердце, насколько вы помните
- безрезультатно. Я решил попробовать перебить кость. Ведь кем бы ни был
этот монстр - он не призрак, значит, кости его скелета состоят из такого
же кальция, как и у нас, грешных. Впрочем, в научном отношении куда
любопытнее его реакция на ваш перстень, господин Арцеулов...
- Обсудим потом, господа, - вмешался Лебедев. - При всей
невероятности происходящего надо все-таки подумать о дальнейшем.
- Коля, погляди, - перебил его Косухин, кивая на окно. - Только
осторожно, не подставляйся...
Полковник, подойдя ближе, выглянул наружу. Через минуту он покачал
головой и медленно отошел назад.
Там, где только что темнела окружавшая церковь собачья свора, теперь
стояла ровная цепь бойцов в высоких суконных шлемах.
- Вот, значит, что это за собаки! - негромко проговорил Арцеулов. -
Теперь понятно, кто стрелял в господина Семирадского... Эх, гранат нет...
- Ваш перстень, Ростислав Александрович, - напомнила Берг. - Положите
его у дверей.
Арцеулов тут же последовал этому совету, но затем огляделся и с
сомнением покачал головой:
- Окна... Право, не знаю, господа. Остается по примеру господина
Богораза сокрушать им кости...
- Сколько их! - удивился Степа, пытаясь подсчитать темные силуэты. -
Не меньше роты, чердынь-калуга!
- Странно. Они не двигаются, - заметил полковник. - Может растерялись
без этого Венцлава?
- Они ждут, - возразила Берг и вздрогнула. - Вы чувствуете, господа?
Что-то происходит...
Все замолчали и прислушались, но в старой церкви ничего не
изменилось. Лишь темнота медленно затопляла все вокруг, отчего и без того
невеселая обстановка казалась еще более мрачной.
- Не боись, Наташа, - бодро ответил Степа. - Сейчас мы свечи
сообразим...
Он зажег несколько уцелевших огарков, огонь осветил темные лики икон,
но маленькие островки мерцающего света лишь сгустили навалившуюся мглу.
Берг нашла еще один огарок и поставила у изголовья Семирадского, рядом с
уже погасшим.
- Хорошо бы продержаться до утра, - ни к кому не обращаясь,
проговорил Лебедев.
- Утром могут подойти новые, как говорит господин Богораз, монстры, -
возразил Арцеулов. - Да и вряд ли они доставят нам подобное
удовольствие...
- Похоже, перстень господина Арцеулова все-таки их сдерживает, - с
некоторым интересом заметил Богораз. - Очень, очень любопытно...
- Они хотят нас взять изнутри, - заметила Берг, осторожно
оглядываясь. - Господа, неужели вы не чувствуете?
- Да ну, Наташа! - бодро заявил Степа, подходя поближе к девушке. -
Отобьемся, чердынь-калуга!
- Спасибо, Косухин, - улыбнулась Берг. - Ну, конечно, с вами я
спокойна...
Арцеулов покосился на Степу, но промолчал. Он, конечно, понимал, что
Степа говорит вовсе не то, что думает, да и самому ему было невесело. Он
вдруг вспомнил совет их странного знакомого Родиона Геннадьевича.
Арцеулов поглядел на неподвижное тело Семирадского, еле видное при
слабом свете свечного огарка и вздрогнул. Надо отделить голову от
туловища. Но зачем?
Ростислав посмотрел на Лебедева, затем на застывшую рядом с телом
профессора девушку, на почти незаметного в темноте Богораза. Нет, он не
сможет предложить им такое. Гибель профессора и так была для них
трагедией. Правда, оставался еще этот краснопузый...
Арцеулову не хотелось разговаривать со Степой, но он догадывался, что
только Косухин может что-то понимать в происходящем. Капитан чуть
поморщился и подошел к Степе. Тот удивленно оглянулся.
- Господин Косухин, давайте отойдем в сторону...
Степа молча подчинился. Они шагнули в темный угол и остановились
рядом с холодной стеной.
- Господин Косухин, - повторил капитан. - Вы... догадываетесь, что
нам грозит?
- Да подожгут нас, чердынь-калуга, - недружелюбно ответил Степа,
думавший об этом уже давно.
- Нет, я не об этом. Я имею в виду возможности этих... Нелюдей.
- Не знаю... Пули их, чердынь-калуга, не берут...
- Послушайте, господин красный командир! - резко заметил Ростислав. -
Наша жизнь здесь не стоит и гроша, и вы это понимаете не хуже меня. Мне на
вас наплевать, вам на меня - тоже. Но здесь ваш брат, госпожа Берг и
господин Богораз, который, между прочим, только что спас вам жизнь!
- Ты на сознательность не дави, беляк! - зло бросил Степа. - Я что,
чердынь-калуга, совсем дурак, не понимаю, что ли? Только сделать мы ничего
не можем...
- О чем вы? - тут же переспросил капитан, чувствуя, что Степа
