уверенно, поскольку думал о другом. - Да и... вдруг здесь подземный ход!
- И пятнадцать человек на сундук мертвеца, - хмыкнул профессор.
- Жутковатое место, - внезапно заметила Берг. - Какая-то тишина
здесь... странная, будто ненастоящая...
- Нервы, сударыня, вот что это! - наставительно заметил Семирадский.
- Семен Аскольдович, вам тоже ведьмы мерещатся?
- Мне мерещится воспаление легких - ворчливо ответствовал Богораз, в
очередной раз кашляя. - Впрочем, господа, среди нас двое, можно сказать,
профессиональных военных. Я в этих делах - пас...
Арцеулов и Косухин невольно переглянулись.
- У вас, кажется, есть бинокль, господин полковник, - заметил
Арцеулов, машинально отмечая, что взгляд красного командира был какой-то
странный растерянный.
Полковник протянул Ростиславу цейссовский бинокль - и тот прильнул к
окулярам.
Ничего особенного он не заметил. Увеличение лишь подтвердило уже
увиденное - церквушка стояла, заметенная снегом почти по самые окна, даже
перед дверью намело немалый сугроб, возле которого ничего похожего на
следы не было. Окна оказались заколоченные досками, правда, в одном месте,
ближе ко входу, несколько досок были сорваны. Капитан вгляделся
внимательнее, - но перед окном никаких следов не обнаружил.
Он пожал плечами, подумал и неожиданно для себя протянул бинокль
Косухину. Тот наблюдал долго, затем молча вернул "Цейсс" брату.
- Ничего не увидел, - честно отрапортовал Арцеулов. - Но, господа...
Может, не будем рисковать?
- Отчего же, батенька? - нетерпеливо возразил Семирадский. - Этак и
вправду замерзнуть можно!
- Наш хозяин... Родион Геннадьевич, - решился наконец Арцеулов. - Он
не велел заходить сюда. Это место... Ну, плохое...
- Ага! - профессор произнес это таким тоном, что у капитана тут же
пропала охота продолжать.
Между тем Степа лихорадочно соображал, вспоминая виденное. Будь он на
месте Венцлава - или любого другого командира, посланного наперерез
беглецам, - лучшего места для засады не придумать. Правда, церковь
казалась безлюдной... Степа подумал и твердо решил, что будь он
командиром, то ни за что бы не сунулся сюда. Мало ли, что следов не
видать!
- Надо посмотреть с другой стороны... - проговорил он, взглянув на
брата. - Там окна...
- Разрешите, господин полковник? - тут же отреагировал Арцеулов, не
желавший отпускать краснопузого в разведку. Лебедев подумал и молча
кивнул. Арцеулов приложил руку к шапке и легко заскользил по опушке леса к
дальнему концу поляны.
- По-моему, это лишнее, - продолжал возмущаться профессор. - Господа,
это похоже на манию преследования, честное слово!
- Плохое место, - буркнул Степа, ни к кому не обращаясь. Странная
церквушка нравилась ему все меньше и меньше.
Арцеулов вернулся минут через двадцать. За это время профессор успел
произнести целую речь о вреде суеверий и об антинаучном мышлении
современной молодежи. Ему никто не возражал, но и не поддерживал, если,
конечно, не считать поддержкой надрывный кашель Семена Аскольдовича.
Полковник ждал молча, время от времени поглядывая в бинокль. Косухин
топтался рядом, посматривая то на брата, то на Наташу Берг. Та тоже не
проронила ни слова, но выглядела, как заметил Степа, встревоженной.
Наконец показался Арцеулов, добросовестно объехавший поляну по периметру.
- Ни одного следа, - доложил он с несколько растерянным видом. -
Сдаюсь, господа. Но... Не нравится мне все это!
Полковник кивнул и посмотрел на брата.
- Пес его знает, - пожал плечами Степа. - Может, и нет тут никого...
Только место больно удобное. Могут окружить - и баста!
- Нас могут окружить просто в лесу, - резонно возразил профессор. -
Здесь мы по крайней мере будем за стенами!
Спорить не приходилось. Полковник вновь кивнул и первым заскользил
прямо через поляну. Степа попытался догнать брата, но Арцеулов, в свою
очередь, прибавил скорость и занял место рядом с Лебедевым.
- Косухин, вам тоже это место не нравится? - Берг догнала Степу и
оказалась рядом, отставая лишь на полшага.
- Не пойму я, Наташа, - честно ответил тот. - Вроде тихо все...
Только чего-то не нравится, это вы в самую точку...
- Мне тоже, - согласилась девушка и невольно вздрогнула.
Косухин легко шел почти в затылок Арцеулову, пытаясь обмозговать свои
сомнения. Ну, церковь как церковь, в случае чего и отсидеться можно, тут
этот профессор прав... Но что-то заставляло Косухина вновь и вновь
посматривать на приближавшиеся черные стены и забитые окна.
Нет, место определенно не нравилось. Будь он один или, к примеру,
лишь с братом и даже с этим беляком-капитаном, точно бы ушел отсюда, пока
не поздно, развел бы где-нибудь костер и перебедовал ночь...
"А может, и поздно, - вдруг подумал он. - Вон окно-то открыто! Сидит
там кто ни есть и целит в рабов Божьих..."
Неподалеку от входа полковник велел остановиться. Он кивнул
Арцеулову, тот, пробравшись через высокий сугроб, подтянулся и заглянул в
выбитое окно. Затем спрыгнул в снег и махнул рукой.
Первыми к двери подъехали Лебедев с профессором и стали утаптывать
валенками глубокий снег. Арцеулов стоял рядом, с сомнением поглядывая на
дверь. То, что он успел заметить, заглянув в окно, немного успокоило: в
церкви было не просто пусто, но, вдобавок, пол занесло тонким слоем снега,
попавшего через окно, и на этом белом ковре не было видно ни следочка.
- Стойте! - внезапно произнес Степа, когда снег у двери был утоптан,
и полковник собирался потянуть за полуоторванную ручку. - Эта...
Подождите...
- В чем дело, молодой человек? - хмыкнул Семирадский уже
предвкушавший вечерний отдых. - Вам был голос свыше?
- Не-а, - как можно спокойнее ответил Степа. - Тока эта... не
спешите...
- А что там может быть, Степан? - удивился брат.
Косухин и сам не мог сказать толком, но в этот момент совершенно ясно
понял, что входить внутрь опасно.
- Ну... эта... - попытался сообразить он. - Самострел могут
приспособить. Веревку протянуть к курку... Или гранату подвесить...
"А ведь краснопузый прав, - тут же подумал Арцеулов. - Плохо, что я
сам не сообразил."
Лебедев приказал отойти от дверей, Степа аккуратно потянул за ручку,
тут же отпрыгнув в сторону и, прижавшись к бревенчатой стене. Дверь со
скрипом отворилась, так и оставшись висеть, чуть колеблясь на рассохшихся
петлях. Ничего не случилось.
- Ну, хватит! - решительно заявил Семирадский. - Будем считать,
сегодня на нас всех напала нервная горячка! В знак посрамления суеверий
вхожу первым!
- Стой, профессор! - закричал Степа, сам не понимая почему. - Не
входи, чердынь!
Семирадский, не оглядываясь, помотал головой и перешагнул порог.
Степа весь сжался и почему-то закрыл глаза. И тут же в уши ударил сухой
короткий звук, затем еще и еще...
"Винтарь! - понял Косухин. - Ах ты, елы!.."
При первом же выстреле Арцеулов похолодел, сообразив, что они
все-таки попались. Сорвав с плеча карабин, он оттолкнул полковника,
стоявшего у самых дверей, и одним прыжком оказался внутри.
Вспышку третьего выстрела Ростислав успел заметить - били из-за
алтаря. Четвертая пуля прошла над головой капитана, он упал на колени и
тут же врезал прямо по вспышке. Он бил точно и расчетливо, остановившись
лишь после того, как опустел магазин...
Невидимый враг не отвечал. В церкви вновь стало тихо, на белом снегу,
покрывавшем пол, по-прежнему нельзя было заметить ни единого следа.
Профессор лежал у входа ничком, и его поза сразу же не понравилась
капитану. Еще на что-то надеясь, он перевернул тяжелое тело Глеба
Иннокентьевича, хотел расстегнуть полушубок, но не стал этого делать.
Все было и так ясно - одна из пуль попала точно в горло, чуть ниже
"адамова яблочка".
Арцеулов скрипнул зубами и стал аккуратно заряжать карабин. Тот, кто
стрелял, мог и уцелеть, и капитан не хотел зря рисковать. Тем временем в
церковь вошел Лебедев и тут же отшатнулся при виде мертвого тела.
- Погодите, господин полковник, - сморщился Арцеулов, щелкая
затвором. - Я должен посмотреть...
Он взял оружие наизготовку и шагнул к алтарю. Если этот "кто-то" не
носит железной брони, то сейчас он должен лежать там, за почернелыми
ликами икон. Капитан знал, что едва ли мог промахнуться, впрочем, легче от
этого не становилось. В случившемся был виноват прежде всего он. В этой
компании интеллигентов он один понимал, что не все на войне определяется
формальной логикой. Арцеулов не поверил этому ровному нетронутому снегу,
но все же допустил, чтобы они сунулись в западню.
За алтарем было тихо, но Ростиславу показалось, что он слышит чье-то
хрипловатое дыхание. Капитан сжал в руках карабин и ногой распахнул
почерневшую резную дверцу.
Слабый неровный свет упал в дверной проем. На противоположной стороне
темнели свежие пулевые отверстия, пахло порохом, но ни трупа, ни живого
врага за алтарем не было.
- Спокойно, спокойно, - шептал Ростислав, осторожно оглядывая узкое
тесное помещение. - Двери нет... люка нет... Да какой тут к шуту люк!
Стоп, углы...
В углах лежала густая тень, но в этой тени человек, даже ребенок,
спрятаться все же не мог. Арцеулов на всякий случай ткнул прикладом в один
из углов, справа от себя, но металлическая прокладка лишь тупо ударилось о
дерево.
- Все, сдаюсь! - безнадежно вздохнул капитан, на всякий случай делая
шаг влево. И тут в черной глубине что-то шевельнулось. Арцеулов вскинул
винтовку, но опоздал - нечто бесформенное, напоминающее сгусток темного
тумана, пронеслось мимо него, обдав ледяным холодом. Ростислав бросился к
резной дверце, но успел увидеть лишь серую тень, исчезающую в дверном
проеме.
- Ах ты, чердынь! - серую тварь Степа распознал тут же, как только в
темном проеме алтаря мелькнули горевшие красным огнем глаза. Остальное
случилось слишком быстро - собака если (конечно, это была собака) молнией
пронеслась к двери, проскользнув в полушаге от братьев. Еще не очень
соображая, что делает, Косухин вырвал из рук полковника карабин и
выстрелил навскидку. Серая тварь дернулась, но лишь ускорила бег.
Вторую пулю Косухин послал, уже прицелившись. Собака вновь дернулась,
даже подпрыгнула, но, словно заговоренная, продолжала мчаться к опушке.
Третью пулю Степа пожалел, сообразив, что свинец может пригодиться для
тех, кто принимает его более всерьез. Он опустил оружие и нехотя
повернулся.
Первое, что он увидел - это ствол карабина, целившийся ему прямо в
лицо. Палец Арцеулова лежал на спуске.
- А-а! - понял Степа. - Да ну вас...
Он не спеша отдал оружие брату и отошел в сторону.
- Господа, что происходит? - послышался голос Берг. Наташа стояла в
стороне, пытаясь подойти, но Богораз не подпускал ее к дверям. - Что с
Глебом Иннокентьевичем?
Ей никто не ответил. Лебедев взглянул на капитана, тот медленно
покачал головой.
- Позвольте, господа! - на этот раз не выдержал и Богораз. - Это не
мое дело, но, по-моему, нам всем грозит опасность!
- Это я виноват, - выдавил из себя полковник. - Надо уходить...
- Позвольте! - не унимался Семен Аскольдович. - Я вынужден
присоединиться к вопросу Натальи Федоровны! Что с господином профессором?
- Убит, - без всякого выражения сообщил Арцеулов и, взглянув в
сторону покинутой опушки добавил, - а уходить, похоже, поздно...
...Там, где только что не было ничего, кроме нетронутого снега и
черных стволов лиственниц, теперь темнела ровная цепь. Собаки стояли
