дальше, тем отвеснее. Скрыться было действительно негде, - даже если бы
удалось подняться выше, беглецов легко было заметить и снять первыми же
выстрелами. Арцеулов молчал, но взгляд его не отрывался от склонов -
капитан искал выход.
- Генерал говорил о том, что нам должен помочь Бог. Нет, не так... Мо
сказал: "Если вы верите в Бога Христа или в других богов, то они помогут
вам..." Если мы верим... Что он имел в виду?
- Гляди! - внезапно крикнул Степа, останавливаясь и указывая куда-то
вправо, на узкую тропу, ответвлявшуюся от основной дороги. Она уходила
вверх по склону, петляя между острых камней причудливой формы.
- Снова тривиум, - негромко, самому себе, проговорил Арцеулов. - Если
мы верим в Бога...
- Ты чего? - не понял Косухин. - Погляди - какая-то дыра! Пещера
вроде...
- Это не пещера, - всмотревшись, покачал головой Ростислав.
Действительно то, что они видели, не было похоже на обычную пещеру.
Тропинка, забравшись сажен на сто вверх по склону, пропадала у ровного
четырехугольного отверстия, высеченного в скале. Снизу было трудно
разглядеть подробности, но капитан все же заметил четко обозначенный порог
и что-то похожее на грубо выбитое изображение над входом.
- Храм! - вдруг осенило его. - Если мы верим в Бога Христа или других
богов...
- Да причем здесь... - возмутился Степа и осекся. - А ведь верно...
Выходит, не зря говорил... Ну, чего, рискнем, твое благородие?..
Арцеулов прислушался. Где-то сзади, возле невидимого за поворотом
тропы входа в ущелье, послышался стук копыт. Рассуждать было некогда.
- Наверх! - решил он. - В любом случае - есть шанс отсидеться.
Степа не спорил. Встречать врагов на верхнем краю почти отвесной
тропы ему нравилось больше, чем бежать от них по ущелью. К тому же,
убежать удалось бы совсем недалеко.
Арцеулов взбирался первым. Тропа стала почти отвесной. Приходилось
время от времени цепляться руками за камни, и капитан боялся, что новый
приступ боли заставит его остановиться. Но боль исчезла, в голове стало
чисто и ясно, и даже сил, казалось, прибавилось. Ростислав поднимался
быстро, опередив чертыхавшегося Степу на добрый десяток сажен. У Косухина
дело не ладилось - пару раз камни вырывались из-под ног, да и вообще,
лазить по горам он не умел и не любил.
Тропа, свернув вправо, внезапно кончилась, выведя на небольшую ровную
площадку. Арцеулов с удовольствием остановился, переводя дух, затем
поглядел вниз.
Оставленное ими ущелье было пустым и безлюдным, но откуда-то слева,
где находился первый перекресток, слышались голоса и негромкое лошадиное
ржание. Капитан поглядел направо - ущелье тянулось дальше версты на три,
но затем резко обрывалось, упираясь в отвесный склон. Выходит, впереди
тупик.
На площадку вылез недовольный и слегка запыхавшийся Степан. Он
отряхнул с рук сухую холодную пыль и тоже поглядел вниз. Слева послышался
стук копыт.
- Присядь! - скомандовал Арцеулов, но Степа и сам сообразил,
опускаясь на корточки. И вовремя - в ущелье въезжал патруль. Их было
пятеро, в уже хорошо знакомых шинелях с меховыми воротниками. За плечами у
всадников болтались короткие кавалерийские карабины.
- Эх, заметят! - прошептал Степа. - Приметная тропа!
- Впереди тупик, - заметил капитан, кивая направо. Степа поглядел
туда, где ущелье упиралось в гору, и вздохнул.
- Винтарь бы... Я бы тут роту задержал!
Действительно, позиция была превосходной, но с голыми руками
оборонять ее все же затруднительно.
- Пошли-ка в пещеру! - подумав, рассудил Косухин. - Чего тут глаза
мозолить?
Арцеулов, согласно кивнув, повернулся к черному провалу.
Они не ошиблись. Когда-то тут находился храм. Четырехугольник входа
был аккуратно врезан в скалу. Неизвестные строители даже обозначили по
бокам что-то похожее на две массивные колонны, на которых когда-то были
выбиты надписи. Над входом, как заметил Ростислав еще с тропы, находилось
изображение всадника, протягивавшего к небу правую руку. Правда, и
надписи, и всадник - все было разбито до неузнаваемости. Чьи-то руки
позаботились о том, чтобы редкие гости не могли догадаться, каким богам
поклонялись в этом пустынном месте.
- Вроде Егория, - неуверенно заметил Степа, вглядываясь в разбитое
изображение. - Только копья чего-то нет...
- Непохоже, - покачал головой капитан. - Да и откуда тут быть
христианскому храму? Это же Китай!
- А кто его знает? - не согласился Косухин. - Слыхал я, что и здесь
христиане имеются...
Он еще раз взглянул на всадника и стал подниматься по ступенькам. Их
было семь, причем верхняя оказалась почти полностью разбита, а сквозь
остальные прошли глубокие трещины. Секунда - и Степа скрылся в темном
проходе. Арцеулов последовал за ним, но перед этим не удержался и вновь
посмотрел вниз. То, что он заметил, ему совершенно не понравилось -
патруль остановился, и солдаты, о чем-то споря, указывали на идущую вверх
тропу.
Ростислав ждал темноты, но внутри было светлее, чем могло показаться.
Конечно, ни одного окна в небольшом помещении, высеченном в скале, не
было, но утренний свет, попадавший через входное отверстие, позволял
увидеть все подробности.
Итак, храм был невелик. Он оказался почти квадратным, с неожиданно
высокими сводами. Стены когда-то покрывали глубоко врезанные надписи, но и
здесь все было разбито и уничтожено. Справа находилась горизонтальная
ниша, когда-то закрывавшаяся плитой, но теперь вскрытая и пустая. Такая же
ниша, только вертикальная, напоминающая дверь, была прямо перед входом,
там где у христианских церквей находится алтарь. Возле этой ниши
угадывались остатки каких-то изображений, но здесь руки разрушителей
поработали особенно тщательно.
"На церковь не похоже, - мелькнуло в голове у капитана. - Да и на
мечеть тоже... Если бы мечеть, изображений не было. Может, буддисты? Но
тогда в алтарной части должен стоять Будда. Разве что с нишей понятно -
кто-то тут явно лежал..."
Он хотел поделиться своими соображениями с Косухиным, но тот внезапно
замер, а затем осторожно дернул капитана за рукав, кивая в угол. Арцеулов
поглядел и вздрогнул - оказывается, они были в храме не одни.
Человек сидел в углу на корточках, расположившись на чем-то,
напоминающем то ли вытертый ковер, то ли старый халат. Он сидел
неподвижно, лишь по легкому движению склоненной головы можно было
догадаться, что это живой человек, а не каменная скульптура. На плечи была
наброшена то ли шуба странного покроя, то ли опять-таки халат, голову
венчала темная остроконечная шапка. По всему чувствовалось, что человек
очень стар.
Степа, кашлянув, решительно произнес: "Здрасьте...". Человек в
остроконечной шапке кивнул но не поднял головы.
Внезапно сзади послышались резкие гортанные голоса - патрульные
взбирались по тропинке.
- Эх ты! - прошептал Степа. - Ну чего делать-то, чердынь-калуга? Хоть
бы наган был!
- Придется выйти, - решил Арцеулов. - Останемся - старика могут
прикончить вместе с нами...
Степа затравленно оглянулся. Выходить под пули не хотелось, но он
понимал, - беляк абсолютно прав. Подставлять под пули странного монаха не
следовало.
- Выходит, погуляли! - вздохнул Степа. - Нет. Отгуляли... -
поправился он.
Возразить было нечего.
Арцеулов еще раз окинул взглядом храм, надеясь на чудо, но выхода не
было... "Если вы верите в Бога Христа или в других богов..." Ростислав
грустно усмехнулся.
Степа не думал о столь высоких материях. Он лихорадочно осматривался,
соображая, что предпринять. Могильную нишу он приметил сразу, прикинув,
что можно там спрятаться, подождать, покуда преследователи войдут - а там
уж как повезет. Вероятно, он так бы и поступил, но рисковать чужой жизнью
не хотелось. Конечно, смертей на своем недолгом веку Косухин повидал
немало, даже с избытком, но в этой чужой стране он вдруг понял, что
происходящее - это и его личное дело. В том, что его, Степана Косухина,
комиссара Челкеля и уполномоченного Сиббюро, пристрелят при попытке к
бегству, странный старик в остроконечной шапке не виноват.
Косухин вздохнул и повернулся к выходу, как вдруг откуда-то сзади
послышался негромкий голос. Степа оглянулся - старик смотрел прямо на них
и что-то говорил. Затем он поднял тонкую худую руку и сделал какой-то
знак, словно приглашая остаться.
- Пора нам, дедушка! - вздохнул Косухин. - Так что извиняемся за
беспокойство.
- Да, - кивнул Арцеулов. - Извините, что помешали.
Старик покачал головой, а затем вновь взмахнул рукой, на этот раз
резко и повелительно. Сомневаться не приходилось - он подзывал их поближе.
Ростислав и Косухин неуверенно переглянулись.
"Может, у них тут убежище?" - подумалось капитану.
У входа уже слышались голоса. Капитан, решив, что выходить все равно
поздно, потянул Степу за рукав шинели. Старик кивнул, и они присели рядом
с ним. Почти тут же в храме стало темнее - двое солдат, держа карабины на
изготовку, вошли внутрь.
Беглецы замерли, стараясь не дышать. Старик оставался абсолютно
спокойным, казалось, потеряв всякий интерес к происходящему. На тонких
серых губах его проступила улыбка.
Между тем солдаты, бегло осмотревшись, нерешительно стояли посреди
храма, негромко переговариваясь. Затем один из них подошел ко входу и
что-то крикнул. Снизу донесся ответный крик.
"Неужели не заметили? - поразился Арцеулов. - Нет, тут что-то не
так..."
Очевидно, повинуясь приказу, солдаты вновь стали осматривать храм.
Один из них заглянул в боковую нишу, и даже ткнул в нее для верности
прикладом. Другой остановился в полушаге от застывшего Косухина. Секунду
постояв, он крикнул, оглянувшись на своего товарища, затем пожал плечами и
шагнул к выходу. Тот еще минуту постоял, затем тоже пожал плечами и стал
спускаться. Шум шагов замер вдали, затем послышались голоса - солдаты о
чем-то спорили, - и вновь все стихло.
- Фу, - выдохнул Степа. - Слепые они, что ли? Вообще-то хорошо, что
слепые.
Послышался негромкий смех - смеялся старик. Степа и Арцеулов внезапно
сообразили, что он понимает по-русски.
- Дедушка, - негромко, все еще боясь говорить в полный голос, начал
Косухин. - Ты эта... чего? То есть, кто?
Старик что-то сказал, но слова были совершенно непонятны.
- На каком это он? - переспросил Степа на всякий случай. - На
китайском?
- Я не знаю китайского, - усмехнулся Арцеулов. - Да и на китайца он
не похож...
Действительно, лицо старика ничуть не походило на раскосые физиономии
солдат генерала Мо. Оно было необычным. Годы наложили свой след - на лбу и
под глазами легли глубокие морщины, непогода и солнце покрыли лицо темным,
коричневым загаром, но было заметно, что в молодости этот человек был
красив.
"Нет, не русский, конечно, - подумал Арцеулов. - Может, таджик? Или
перо?"
Воображение Степы не шло дальше татарина, но на татарина этот человек
совсем не походил.
- Мы не понимаем, дедушка, - заметил Степа, выслушав новую фразу,
обращенную, несомненно, к ним.
Старик взглянул на него, как показалось, с явным сочувствием, словно
на больного, затем вздохнул и достал откуда-то из-под одежды большую
круглую чашу. Холодно блеснул металл - чаша была серебряной, по бокам и
днищу тянулись изображения двух драконов с перепончатыми крыльями. Затем
откуда-то появился небольшой глиняный сосуд, напоминающий обыкновенный
кухонный горшок, но с длинным горлом.
- Чего это он? - поинтересовался Степа.
