нескоро. Что ж, он, Арцеулов, будет жить, бороться - и ждать...
- Но все-таки, - очнувшись он вновь повернулся к чеху. - Почему вы,
подпоручик? Мы же с вами никогда не виделись!
- Виделись, брат-вояк... Ну, мы пришли.
Перед ними была глухая стена, только вверху светилось маленькое
окошечко, через которое струился свежий весенний воздух. Арцеулов
недоуменно взглянул на своего спутника.
- Тебя смущает стена? Забудь про нее, брат-вояк! Ты же видел: это
нетрудно. Шаг - и ты свободен. Прощай...
- Постойте! Вы не ответили... Где мы?.. Как?..
- А ты вспомни, Ростислав. Это тоже нетрудно...
Чех улыбнулся, в странных неживых глазах вновь вспыхнул огонек. И тут
Ростислава словно ударило: зеленая шинель! Зеленая шинель, забросанная
землей, почти незаметная среди молодой высокой травы...
...Рота наступала, пробиваясь к высоким берегам Камы. Только что
кончился бой - тяжелый, кровавый, когда приходилось не раз и не два
сходиться с красными дьяволами в штыковую. Все смертельно устали, но
штабс-капитан Арцеулов торопил: надо было успеть похоронить погибших. Их
шестеро: пятеро нижних чинов и пожилой унтер. Еще с Германской Ростислав
соблюдал железное для солдата правило: мертвые имеют право на последний
приют.
Могилы копали на опушке, там же, где только что гремел бой. Мертвые
лежали, укрытые шинелями. Вскоре к ним прибавился еще один, из соседней
роты, забытый товарищами.
- Посмотрите еще! - Арцеулов кивнул, и солдаты без особой охоты
разошлись по округе.
- Все! Только краснопузые!
Арцеулов вновь кивнул. Антихристы его не интересовали. Пусть мертвые
самые хоронят своих мертвецов!
- Господин штабс-капитан! - Ростислав оглянулся. К нему бежал один из
унтер-офицеров.
- Еще один. Но не наш - чех. Давно валяется! Их тут неделю назад
покрошили...
Сообщение унтера вызвало ропот. Легионеров успели невзлюбить. К тому
же, все знали, что бывает за неделю с непохороненным трупом.
- Пусть валяется, союзничек! Наших, небось, не хоронят!
Все были согласны. Возиться с разложившимся телом, да еще какого-то
чеха, никого не тянуло. Арцеулов бросил папиросу:
- Где он?
Легионер лежал в высокой траве. Зеленая шинель наполовину засыпана
землей: рядом разорвался снаряд. От лица, от рук - от всего, по чему
узнается человек, - ничего не осталось. Стоять рядом было тяжело: дыхание
перехватывало...
- Да оставьте его, господин штабс-капитан! Они наших не жалуют! Да и
сгнил весь - еще схватим чего...
Солдаты боязливо поглядывали на зеленое пятно шинели.
- Нет, - Арцеулов закатал рукава и, сдержав дыхание, наклонился над
мертвецом. - Он человек...
Он потянул зеленое, распадавшееся под руками сукно. Кто-то подскочил,
помог. Тело было тяжелым, казалось, оно уже приросло к покрытой молодой
травой земле.
Через час рота ушла дальше, оставив невысокий холмик с наскоро
срубленным православным крестом...
...Арцеулов открыл глаза. Он был один. Луч фонарика утыкался в камни
старой, почерневшей от времени и сырости, стены. Предстояло пройти сквозь
них. Правда, молодой легионер из Праги, так и не ставший поручиком,
считал, что это совсем нетрудно. Не труднее, чем волочить по траве
страшное мертвое тело в разорванной на клочья зеленой шинели...
На Монпарнасе цвели каштаны. Небольшое кафе, где обычно собирались
беззаботные молодые художники, было почти пустым. На столике стояла
позабытая бутылка "Бордо", из которой никто так и не выпил ни глотка.
- Какой ужас, Господи! - Наташа сжала виски тонкими пальцами. В
глазах блеснули слезы, отчего ее лицо внезапно стало совсем как у
растерянного, обиженного ребенка. - Но почему? Дядя, господин Косухин...
Ничего не понимаю...
Арцеулов промолчал. Что можно ответить?
- Ничего нельзя было сделать, Ростислав? - Тэд хмурился и комкал в
руках свернутую в трубку газету, недавно купленную на бульваре.
- Наверное, можно... - Ростислав говорил медленно, слова давались с
трудом. - Очевидно, я где-то ошибся...
- А я ведь совсем не помню господина Косухина! - Наташа в отчаянии
помотала головой. - Мне все рассказали, Ростислав Александрович! Но я не
помню! Только те дни, когда он был в Париже. Тогда мне он показался таким
серьезным. Я его немного боялась...
Ростислав и Валюженич переглянулись. Память не возвращалась к
девушке. С Арцеуловым ее пришлось знакомить заново...
- Правда, мне снилось... - Наташа нерешительно замолчала. - Да,
недавно снилось... Такой страшный сон... Будто мы с господином Косухиным
идем по какому-то темному подземелью, входим в склеп, бежим по тоннелю...
Дальше не помню - но потом мы почему-то стоим на каком-то заснеженном
поле. Он бьет меня по лицу - а мне очень страшно...
- Это не сон, Наталья Федоровна, - Арцеулов вспомнил черный силуэт
монастыря, нависающий над заснеженной долиной. - Это было. Это место
называется Шекар-Гомп...
- Оу! - Валюженич обрадованно улыбнулся. - Наташа! Вы начинаете
вспоминать! Стив рассказывал: он ударил вас, чтобы вы пришли в себя и
смогли добежать! Я тогда стоял у входа...
- Нет, - девушка тоже улыбнулась, но улыбка вышла невеселой. - Это
только сон - наяву я по-прежнему беспамятная дура. Извините, господа,
нервы... Пора идти... Ростислав Александрович, ждем вас вечером. Александр
Михайлович желает с вами о многом поговорить...
- Я буду, - кивнул Арцеулов.
- Вы нам очень нужны, - девушка встала и перебросила через руку
легкий светлый плащ. - Наша группа продолжает работу...
- Не знаю, - Арцеулов тоже встал, нерешительно поглядывая то на
Наташу, то на Тэда. - Вам нужны специалисты... физики, математики. Я
обыкновенный офицер...
- Не выдумывайте, Ростислав Александрович! - тон Наташи стал
спокойным, деловым, словно и не было тяжелого разговора. - Впрочем, об
этом мы поговорим вечером... До встречи! Не провожайте меня, это
несовременно...
Она повернулась, чтобы уходить, но внезапно остановилась:
- Чуть не забыла. Вам привет, господин Арцеулов. Вы ведь знакомы с
Богоразом?
- С генералом? Нет.
- Не с отцом. С Семеном. С Семеном Аскольдовичем. В радиограмме он
передает привет вам и... господину Косухину.
- Что? - понял Арцеулов. - Тускула?
- Три дня назад мы установили связь... До вечера, господа...
Тускула вышла на связь! Значит, все не зря - Иркутск, бегство по
ледяной тайге, падающий "Муромец" и гром ракетных двигателей на Челкеле!
Никто не погиб зря! И он, офицер погибшей армии, выполнил приказ
Верховного Правителя России...
- Все-таки надо попробовать, - Валюженич плеснул вино в бокалы. -
Говорят, что-то особенное...
Вкуса Ростислав так и не распробовал. Знаменитое "Бордо" показалось
терпким и противным.
- Кстати, Гастон вернулся. Представляешь? - Тэд покачал головой,
подвижное лицо дернулось гримасой. - Шарль хочет засадить этого молодого
гения лет на десять: чтобы не бегал с револьвером где не надо...
- Да пусть его! - Арцеулова не интересовал господин де Сен-Луи.
Степана не вернуть, а мстить трусливому ничтожеству не тянуло. - Может, он
и в самом деле... талантливый?
- Оу, Ростислав, ты что-то подобрел!.. Ладно, если Наташа его
забыла...
Валюженич запнулся и поспешил сменить тему:
- Как я понял, ты не собираешься заниматься этими ракетами?
Арцеулов пожал плечами:
- Чем я могу помочь? К тому же, я рассчитывал на кое-что другое...
- Йе, Ростислав! - оживился Тэд. - Конечно! Я не успел тебе
рассказать. Как только я получил твое письмо из Ревеля, то написал отцу.
Вчера пришел ответ. Вот...
Он достал из кармана конверт и нерешительно развернул густо
исписанный лист бумаги:
- Понимаешь, я написал, что ты желаешь заниматься древними языками,
что у тебя способности...
- Да вы что? - Арцеулов даже растерялся. - Какие способности?
- Оу, ты себя недооцениваешь! Так вот... - Тэд замялся. - Отец,
наверно, был не в духе. Пишет, что моя рекомендация может только
скомпрометировать человека. И что ты даром тратил силы, спасая на Тибете
такого дурака, как я...
Американец виновато вздохнул, а затем широко улыбнулся:
- Зато дальше. Вот...
Он быстро проглядел письмо и удовлетворенно хмыкнул:
- Читаю: "К счастью, мистер Арцеулов имеет куда более солидные
рекомендации, чем твоя. Мой уважаемый коллега из России мистер Пташников,
гостивший недавно в Абердине, узнав, о ком идет речь, заверил, что мистер
Арцеулов - человек серьезный, давно и успешно работающий в области древних
текстов - в отличие от тебя, тратящего время на полную ерунду. Поэтому при
первой же возможности прошу не забыть и передать мистеру Арцеулову мое
приглашение. Он может приехать в Абердин в любое удобное для него
время"...
Арцеулов почувствовал себя самозванцем.
- Оу, Ростислав! - понял Тэд. - Ты справишься! Отец любит таких, как
ты, - серьезных...
Арцеулов невольно улыбнулся. Сам себе он не казался таким уж
серьезным. Но в Абердин надо ехать. Он должен расшифровать странные
таблички. Придется работать долго, много лет. Что ж, он будет работать...
- Повезло тебе! - Валюженич почесал затылок и вздохнул. - Когда вы с
отцом раскрутите эту тайнопись будет настоящая сенсация! Слушай, хоть
камень оставь! Честное слово - без тебя к нему не притронусь. Это же такой
артефакт!
Странный плоский камень, способный менять цвет, послушный старинным
заклинаниям... Когда-то дхарские маги снимали с его помощью порчу,
возвращали память. Память... Наташа так и не смогла ничего вспомнить...
Ростислав полез в карман пиджака листок с переписанным заклинанием,
случайно уцелевший, был спрятан в бумажнике.
- Слушайте, Тэд. Я хотел поговорить с вами об этом камне. Вот...
Он положил на стол белый лист бумаги, исписанный странными,
непонятными словами.
- Йе! - Валюженич вцепился в листок, глаза радостно блеснули: -
Фольклор!
- Нет, - Арцеулов осторожно забрал бумагу:
- Это - не фольклор... Тут такое дело, Тэд...
- Вы, я вижу, не в настроении, Агасфер?
- Нет-нет, не обращайте внимания. Много дел в моем... синедрионе, так
кажется? Немного устал. Но я очень рад вас видеть. Надеюсь, на этот раз вы
добирались без особых приключений?
- Ваша забота трогает...
- Увы, вижу, вас ничто не убедило. Мы встречались чуть больше года
назад, и вот война кончена! Мы начинаем то, ради чего - вернее, из-за чего
- мы с вами разошлись.
- Да. В стране голод. Ваши нелюди уничтожают жрецов...
- Священников...
- Вы хорошо адаптировались... Вы расстреливаете и ссылаете ученых!
- Некоторых, друг мой. Некоторых. Мы уже беседовали на эту тему.
Здешние... жрецы, если вам будет угодно, и ученые - достаточно беспокойный
элемент...
- Особенно когда находятся и те, кого вы боитесь, - отрешившиеся...
- Запомнили? Совершенно верно. Порой они могут доставить изрядные
хлопоты. Но не только они. Придется, как ни странно, заняться дхарами...
- Вы не пощадите даже их?
- Даже? По-моему, мы всегда однозначно относились к отступникам. Мы с
вами расходимся в методах, а вот они...
- Их потомки не виноваты...
- Не скажите! Кое-кто начинает припоминать некоторые любопытные
подробности. Вы что, хотите, чтобы все повторилось вновь?
- Нет, конечно. Но...
- И я не хочу. Только в отличие от вас не боюсь брать на себя
ответственность - и вмешиваться. Кстати - ай-яй-яй, мой друг, вы все-таки
