Оружие, естественно, пришлось сдать, но Косухина это не беспокоило. Как ни
хитер Агасфер, но у него, Степы, в запасе по крайней мере час - хотя бы до
смены охраны в особняке. Он успел.
В здании Совнаркома, где уже приходилось бывать, он сразу же прошел
на второй этаж. Здесь было людно. В коридоре мелькнула знакомая фигура
Троцкого. Красный Лев беседовал с низеньким, рыжеватым усачом.
Приглядевшись, Степа узнал товарища Джугашвили-Сталина. Похоже, перерыв
уже начался.
На лестнице Косухин нашел товарища Горбунова, тот перекуривал. Степу
он узнал сразу, сообщив, что все устроено: Вождь ждет товарища Косухина в
кабинете, и Степе надо поспешить. Если товарищ Косухин не знает, где
кабинет Вождя, то он, Горбунов, готов показать.
Степа поблагодарил: где находится кабинет предсовнаркома он, конечно,
знал. Итак, его ждут! Степа снял шинель, бросил ее на первый попавшийся
стул в коридоре и поспешил на третий этаж.
Тут было тихо. Возле приемной вождя топтались двое добродушного вида
курсантов, лениво опиравшихся на винтовки. Похоже, дисциплина в знаменитом
пулеметном училище хромала. Увидев Степины нашивки, парни подтянулись, но,
взглянув на пропуск, ничего спрашивать не стали. Посторонним в Главную
Крепость ходу не было, и караул стоял, как память о бурных месяцах войны.
В приемной, за столом, читал газету секретарь. Он поднял на Косухина
удивленные глаза и сообщил, что Вождь занят. Пришлось назвать фамилию.
Секретарь вздохнул, долго копался в каких-то записях и наконец неохотно
кивнул в сторону двери.
Косухин оправил гимнастерку. Он у цели! Сейчас!..
Степа толкнул дверь - она поддалась легко. Он вошел и растерянно
остановился у порога. Стол, лампа под зеленым абажуром, шкафы с книгами...
Кабинет был пуст. Степа на всякий случай кашлянул, неуверенно переступил с
ноги на ногу и наконец шагнул к покрытому темно-зеленым сукном столу.
- Добрый вечер, Степан Иванович!
Голос был знаком, но это не голос Вождя. Шевельнулась глухая черная
портьера. Высокая фигура выступила на свет. Красноватое лицо было
спокойно, алые губы кривились легкой насмешкой:
- Напрасно беспокоите Вождя, товарищ Косухин, - Венцлав покачал
головой. - Он уже вполне осведомлен в вашем вопросе.
- Мне... - горло перехватило. - Мне надо с ним поговорить! Вы... вы
права не имеете!..
Венцлав пожал плечами:
- Напрасно волнуетесь! Тот, к кому вы спешили, уже отдал приказ. А от
себя скажу, Степан Иванович: совсем недавно Агасфер подарил вам жизнь. Зря
вы искушали судьбу!..
Он щелкнул пальцами. Портьера распахнулась, несколько крепких
розовощеких парней в одинаковых гимнастерках окружили Степу. Его схватили
за руки, на запястьях защелкнулись наручники, на губы легла изоляционная
лента. Косухин не сопротивлялся: силы исчезли. Мелькнула мысль о
невероятной измене, прокравшейся в святая святых - кабинет ничего не
ведающего Вождя, но в такое уже не верилось. Загадка решена - Агасфер
открыл забрало. Ему надоело играть с красным командиром Степой в прятки...
За портьерой оказалась еще одна дверь. Косухина впихнули в узкий
проход и провели маленьким коридором к глухой лестнице, тускло освещенной
пыльными лампочками. Двое парней шли впереди, двое - сзади. Венцлава он не
видел. Похоже, командир Особого полка остался там, в пустом кабинете...
Его толкнули в спину, ступени выскакивали из-под ног, лента на губах
мешала дышать. Об этом не думалось, было все равно. Степа мельком вспомнил
об Арцеулове: беляк, будь он проклят, оказался прав! Да и сам он, Степа,
обязан был не раскисать, а догадаться. Голос! Теперь он понимал, что узнал
знакомый голос еще на Челкеле! Только тогда и позже, в каменном мешке
подземелья, этот голос был не резким и отрывистым, как обычно, а мягким и
плавным. Он был обязан узнать, но оказался глух и слеп. Что ж, поделом...
Лестница наконец кончилась. Перед ним был маленький дворик,
спрятавшийся между глухой, без окон, тыльной стеной здания и громадой
крепостной стены. Их ждали. Пятеро парней с винтовками переминались с ноги
на ногу. Косухин невольно всмотрелся: нет, это не бойцы Особого полка.
Обыкновенные курсанты, каждый не старше двадцати. Смена...
Его толкнули к стене. Косухин чудом удержался на ногах, но заставил
себя выпрямиться. Вот, значит, где доведется, чердынь-калуга! Запоздалая
ненависть захлестнула его. Значит, всех обманывали! И живых, и погибших.
Будь оно все проклято!
Но тут же пришло спокойствие. Он знал, на что идет. Командир Косухин
разведку закончил. Ростислав поймет. Он ведь умный, Славка Арцеулов!.. Он
знает, что делать дальше. Нет, не зря! Не зря...
Венцлав появился неожиданно. При его виде курсанты стали по стойке
смирно, один из них - похоже, старший - козырнул, готовясь, рапортовать,
но краснолицый нетерпеливо махнул рукой.
- Всем отойти!
Парни удивленно переглянулись, но послушно шагнули назад, к стене
здания. Венцлав подошел к Степе и несколько секунд молчал, словно не
решаясь заговорить.
- Агасфер подтвердил приказ... - он умолк, затем по лицу промелькнула
усмешка: - Доставили вы нам хлопот, Степан Иванович! Мои бойцы боятся вас:
вы же видели Большой Рубин! Пришлось звать курсантов. Взял грех на душу -
сказал, что вы готовили покушение на Вождя. Хотя это не так уж далеко от
истины... Знаете, Степан Иванович, я еще в Иркутске понял, что вы из тех,
кто не любит просто выполнять приказы. Впрочем, мораль вам читать
поздно...
Говорить Косухин не мог: мешала лента, залепившая рот. Смотреть в
лицо нелюдю было тяжко, и Степа поднял глаза к небу. Сквозь ночную темень
пробивался странный синеватый отсвет. Звезд не было - тучи накрыли ночную
Столицу...
- И еще... - внезапно голос Венцлава дрогнул. - Я обязан вам
сказать... Вы не поймете - но все же... Мне предсказано, что смерть ждет
меня в облике молодого воина, незнатного и безвестного. Он найдет меня - и
унесет в бездну. Я думал, это вы...
Странные слова на миг пробудили интерес. Значит, гад все же боится!
Ничего, этот безвестный еще появится! То-то краснолицый трус празднует!
- Я не боюсь, - казалось, Венцлав читал его мысли. - Но вы не можете
представить, что значит все время ждать смерти. Не месяцы, не годы... Вам,
людям, проще. Я не рад тому, что случилось... Прощайте...
Венцлав быстро кивнул и повернулся к курсантам:
- Сюда! - голос был злой и резкий. Курсанты подбежали и застыли,
сжимая в руках трехлинейки:
- По приказу Председателя Совнаркома... врага революции ликвидировать
немедленно. Не стрелять - действовать без шума!
Венцлав резко повернулся и не оборачиваясь быстро зашагал прочь.
Курсанты на миг замешкались, затем старший нерешительно поднял винтовку.
- Приготовиться, товарищи...
- Штыков нет, - растерянно откликнулся кто-то. - Забыли!..
- Прикладами!
Степа вспомнил: пещера у Челкеля, странное видение - сон о
несбывшемся будущем. Выходит, и здесь ошибки не вышло. И тут наконец
исчезли слабость и растерянность. Нет, не на того напали! Он,
чердынь-калуга, им не телок на бойне!
Степа пригнул голову и бросился вперед. Одного он сбил с ног и,
быстро развернувшись, пытаясь ударить головой в живот следующего, но тут
его сильно толкнули в спину. Косухин шатнулся, его толкнули снова, и вдруг
на затылок обрушился страшный удар. Казалось, земля рванулась навстречу.
Еще несколько секунд он чувствовал какие-то толчки: приклады били по телу,
- и тут все разом оборвалось.
- ...Степан... - негромкий, но сильный голос заставил очнуться. Он
был тут же, во дворе. Парни в зеленых гимнастерках столпились вокруг
чьего-то скорчившегося тела. Смотреть было неприятно, Косухин невольно
отвернулся и понял.
Добили! Он хотел крикнуть. Назло этим, доказать, что он здесь, что
они рано обрадовались - но тут все: и тускло освещенный фонарями двор, и
красный кирпич стены, и неподвижное тело, вокруг которого столпились
убийцы, - стало тускнеть, расплываться и медленно исчезать...
- Степан... Степа... - на этот раз голос был другим, знакомым. Клочья
тумана, застилавшие взор, исчезли, и Косухин узнал брата. Николай стоял
перед ним, и взгляд его был печальным и спокойным. Приглядевшись, Степа
удивился: таким брата он никогда не видел. На полковнике была белая
парадная форма, золотом сверкала сабля у пояса, на груди тускло мерцала
эмаль орденов. Впрочем, нет, Степа уже видел это - на фотографии и в том
странном сне... Тогда Коля тоже встречал его - и почему-то торопил...
- Ну здравствуй!.. - брат наконец улыбнулся - слегка, одними уголками
губ. - Пойдем, тебя ждут...
Степа хотел спросить, что все это значит, кто может ждать его здесь,
и где это - "здесь", но Николай взял его за локоть:
- Мы еще поговорим. Ты молодец, Степан!.. Пойдем...
Косухин на мгновенье почувствовал себя совершенно счастливым: он
снова с Колей, и брат - сам Коля! - назвал его молодцом. Но тут же его
охватила тревога. Приближалось что-то, ради чего он и прожил свою недолгую
жизнь...
Все исчезло. В глаза ударил невыносимо яркий свет, Степа невольно
прижал к лицу ладони, но свет все равно пронизывал его насквозь.
Ослепительно-белый огонь, ярче раскаленной стали, ярче самого солнца,
забушевал вокруг, волны света захлестывали, сбивали с ног, и тут откуда-то
из самой глубины послышался голос, позвавший его тогда, в первый раз,
сквозь черноту забвения:
- Раб мой Степан! Ты сделал то, что было велено?
- Я... - говорить он не мог.
- Ты забыл наш уговор? Ты еще требовал платы. Вспомни о чечевичной
похлебке...
Косухин вспомнил: да, он обещал. Но ведь он ничего не сумел сделать!
Ничего! То, что скрывалось в Шекар-Гомпе, по-прежнему всесильно. Или...
или он все-таки что-то успел?
Степа стал напряженно соображать, рука привычно полезла к затылку, и
тут он понял: светящийся океан исчез. Косухин открыл глаза - перед ним
встала черная стена гор. Под ногами была тропинка, а совсем рядом, в
скале, темнел вход в пещеру. Степа огляделся: все это знакомо. Он уже
видел что-то похожее - в тот вечер, когда всадники Джора доставили их с
Ростиславом к первому ночлегу. Он решился и шагнул вперед по тропинке.
Вначале Степа увидел огонь: внутри маленькой пещеры горел костер.
- Заходи, Степан...
Теперь он узнал этот голос. Тот, с кем он разговаривал ночью у огня,
сидел возле костра и держал свои большие крепкие ладони над языками
пламени:
- Погрейся. Ты поделился со мной огнем. Теперь - моя очередь.
Присядь...
Косухин послушно сел у костра. Странно, только теперь он почувствовал
и холод и усталость. Но костер горел ярко, и усталость постепенно уходила.
Его давний собеседник то и дело подбрасывал дрова, угли потрескивали, и
постепенно Степа почувствовал, что начинает приходить в себя. Неизвестный
улыбнулся и потер ладони, счищая прилипшие кусочки темной коры:
- Все плохое позади, Степан. Не спеши - все поймешь. Но главное знай:
ты сделал то, что обещал. Ты просил награды?
Степе стало стыдно.
- Вы... это... извините. Сболтнул лишнее. Дверь эту светящуюся
увидел...
- Теперь ты знаешь, что за нею?
Степа кивнул. Да, теперь он знал...
- Ты хотел вернуться. Тебе обещано - а такие обещания не даются
попусту. Ты вернешься - но не туда, откуда пришел. Ты должен понять: под
нашим небом такие законы неизменны. Но есть другие небеса... Твой путь не
окончен, Степан. Дам один совет: то, что станет теперь твоим, береги, но
не бойся отдать, когда придет день...
