недостатка воздуха.
Впрочем, все эти детали запоминались как-то сами собой. Арцеулов
смотрел вперед, туда, где засада. Конечно, никакого пулеметчика не было -
на заснеженном склоне разместился громадный великан, такой же черный, как
уже виденные ранее рогатые твари. Трудно сказать, насколько он был велик -
расстояние скрадывало истинные размеры, но ясно, что такое чудовище
способно вышибить всадника из седла одним щелчком.
Ростислав всматривался, мельком отметив, что ему уже не нужно так
сильно прикрывать веки. Великан был черен, но круглые глаза горели желтым
огнем, из пасти то и дело выскакивал длинный ярко-красный язык,
расщепленный на конце, словно у гадюки. Огромные шестипалые конечности
вцепились в каменные выступы, удерживая громадное туловище на склоне.
Голова - круглая, с большими продолговатыми ушами, лежала прямо на плечах,
шеи у чудища не было, зато на спине топорщилось что-то похожее на гребень.
"Экий экспонат!" - успел подумать Ростислав, и тут великан вздохнул.
Длинный узкий язык пламени метнулся вперед, лизнув край скалы, на которой
стояли всадники. И тут же конники Джора вскинули винтовки - нет, не
винтовки, а луки - и десяток стрел понесся вверх. Великан махнул когтистой
лапищей, закрывая морду, две стрелы вонзились в предплечье, и по горам
пронесся громкий тоскливый рев.
- Вы слышали? - Арцеулов, открыв глаза, повернулся к Степе.
- Чего? Ну, стреляет, гад. А что?
Объясняться было некогда, да и Степа все равно бы не поверил.
Пулеметчик вновь смолк, но всадники не двигались. Капитан обернулся,
прикинув, что будь он на месте командира, то оставил бы сейчас пятерых для
прикрытия, а с остальными попытался бы прорваться дальше. Правда, все это
касалось лишь пулеметчика. Тактика боя с огнедышащими великанами в
юнкерском училище не преподавалась.
- Эх, прорываться надо, чердынь-калуга! - похоже, Степа пришел к тому
же выводу. Арцеулов кивнул и вновь попытался увидеть то, другое...
...Великан был там же, красная пасть недобро скалилась, огромная
ушастая голова нерешительно поворачивалась то влево, то вправо. Очевидно,
чудище было чем-то обеспокоено. И тут, откуда-то сбоку, взвилась стрела, и
великан заревел, пораженный в бок...
- Эй! - капитан открыл глаза и услышал стрельбу. Стреляли откуда-то
со скалы, совсем неподалеку от пулеметчика.
- Молодец командир, чердынь его! - прокомментировал довольный
Косухин. - Он же своих в обход послал! Ну, сейчас будет дело!
И действительно, всадники стали перестраиваться, явно готовясь к
прорыву. Джор оглянулся, крикнул - и отряд стрелой понесся по ущелью.
Где-то наверху по-прежнему гремела стрельба, но пули неслись в другую
сторону - тот, кто был в засаде, отбивался от бойцов, подобравшихся к его
убежищу в скалах.
Через несколько минут. Четверо всадников, держа оседланных коней на
поводу, отстали, очевидно, чтобы дождаться своих. Остальные, во главе с
Джором, поехали дальше, вновь перейдя на спокойную рысь.
Вскоре вновь остановились, правда чаю не варили и держались
настороже. Похоже, остановка нужна была лишь для того, чтобы подождать
остальных и дать отдых коням.
Косухин страдал - табак, включая последние крошки из карманов,
кончился. Косухин огляделся, с изрядным пессимизмом отметив, что никто из
бойцов Джора не курит. Поразмышляв минуту, Степа направился к одиноко
сидевшему в стороне чеху.
- Слышь, товарищ, - нерешительно начал он, - у тебя тово... ну,
табачку...
Чех улыбнулся, пошарил в кармане зеленой шинели и достал
нераспечатанную пачку папирос "Атаман" с портретом врага трудового народа
Семенова, выполненным в три краски. При виде знакомых папирос Степа
оттаял.
- Спасибо, браток! Я это... две штуки возьму. Для капитана...
- Бери все, брат-вояк! - вновь улыбнулся чех. - У меня еще есть,
кури...
Обрадованный Косухин еще раз поблагодарил и не мог удержаться от
следующего вопроса, на этот раз куда более серьезного:
- Ты, товарищ, видать, из чехвойска?
- Был, - на этот раз на лице подпоручика не было улыбки. - До... как
это про-русски... апреля прошлого года. Можно сказать отвоевался,
брат-вояк.
- Так чего ты здесь? Ехал бы домой, отдыхал, чердынь-калуга!
- Отдохну, - так же серьезно кивнул чех, - но сначала нужно помочь
другу. Ведь мы должны помогать друзьям, правда?
- Правда, - кивнул Степа. Чех ему явно понравился. - А кем ты до
войны был?
- Никем, - подпоручик улыбнулся, но как-то грустно. - Гимназистом. Из
старшего класса призвали. В пятнадцатом...
Их глаза случайно встретились, и вдруг Степе стало страшно. Нет, он
не ошибся - такой взгляд он уже видел. Видел - и не забудет до конца
дней... Чех, казалось, понял:
- Ничего, брат-вояк! Всяко в жизни бывает...
Косухин кивнул и быстро отошел в сторону.
Арцеулов, все еще переживавший последний бой - и тот, который видел
Степа, и тот, что видел только он, закурил почти без всякого удовольствия,
и лишь потом догадался поблагодарить Степу за папиросы.
- У чеха взял, - пояснил Косухин, не вникая в подробности. - Хороший,
видать, парень.
Арцеулов согласно кивнул. Ему было что рассказать о загадочном
подпоручике, но сейчас это казалось не вовремя и не к месту...
Вскоре послышался топот копыт, и показались отставшие. Косухин,
пересчитавший всадников, с удовлетворением отметил, что и в этой схватке
отряд не понес потерь. Его доверие к командиру Джору заметно выросло...
Солнце клонилось к горизонту, а они все еще ехали по бесконечной
долине. Даже слабо разбиравшийся в географии Косухин начал понемногу
удивляться. Арцеулов уже не сомневался. Теперь, когда солнце понемногу
садилось, и дневной свет мерк, ему уже не надо было зажмуривать глаза.
Достаточно чуть прищуриться, и перед глазами вставали горы - огромные,
гигантские, покрытые мощными ледниками. Лед искрился в лучах уходящего
солнца то синим, то зеленым огнем, внизу чернели скалы, а над всем этим
нависало темно-синее, невероятной красоты небо, по которому летели
гигантские всадники...
"Карту бы! - в очередной раз подумал капитан. - Это же какие за
Такла-Маканом должны быть горы?"
Впрочем, в подобных пределах Арцеулов географию знал, но ответ был
слишком пугающим и невероятным. На такое расстояние их не перенес бы даже
"Илья Муромец" с полными баками. Оставалось ждать, чем завершится их
невероятное путешествие...
Солнце уже коснулось горизонта, заметно похолодало, в воздухе изредка
слышался далекий птичий крик, а отряд все ехал. Кони шли ровно, словно
только что стояли в стойлах, а не рысили весь день по каменистой дороге.
Впрочем, Степа и Ростислав тоже не ощущали особой усталости. Конечно,
ночное путешествие и дневная скачка оставили свой след, но оба чувствовали
себя достаточно бодро.
"Нервы, - рассудил капитан. - Потом отпустит - и свалюсь".
Степа подумал не о нервах, а о ногах, которые начинали потихоньку
ныть с непривычки заодно с поясницей. Можно было опасаться, что
передвигаться на своих двоих после всего станет несколько
затруднительно...
...Крик прозвучал неожиданно, когда вокруг стояла звенящая
предзакатная тишина, и даже птицы стихли, уступая свои дневные владения
ночи. Кричал один из дозорных, карьером гоня коня к Джору. Остальные
мчались следом, сжимая в руках винтовки.
- Видал? - прокомментировал Степа. - Снова нарвались! Джор-то...
Он не договорил, но Ростислав понял. На этот раз командир воспринял
опасность куда серьезнее. Он внимательно выслушал дозорных, и даже на
расстоянии было заметно, как помрачнело его лицо. Джор повернулся к бойцам
и что-то проговорил. В ответ послышались недовольные голоса, но Джор-баши
повторил приказ, на этот раз громче и резче, и всадники начали
поворачивать коней.
- Да чего это он!.. - Косухин был явно озадачен.
Отъехали недалеко - метров на сорок, затем остановились. Бойцы стали
снимать с плеч винтовки. Между тем Джор стоял на прежнем месте, стоял
ровно, неподвижно, винтовка лежала на шее его белого коня.
Послышался странный клекочущий звук, вначале еле слышный, затем все
более заметный и громкий. Арцеулов и Степа переглянулись.
- Чердынь его! - протянул Косухин. - Аэроплан... Во, влипли!
Ошибиться было трудно - этих звуков они наслышались за последние дни.
Мотор уже гремел, и вот из-за ближайшей горы вынырнул черный силуэт
аэроплана. Машина с ревом пронеслась над всадниками, развернулась и
сгинула в темнеющем небе.
- На разворот пошел, - Степа облизнул потрескавшиеся от ветра губы. -
Ну, сейчас врежет, гад!
Арцеулов молчал. Он чуть прикрыл веки - с каждым разом это
становилось все проще. Ущелье пропало, вместо него вновь выросли
чудовищной высоты заснеженные пики. Они стояли на одной из вершин, вокруг
сверкал синеватый лед, и солнце, исчезавшее в промежутке между двух гор,
казалось огромным. Лед под копытами был чист, без единого следа, и
Ростислав без всякого удивления заметил, что никто из всадников не
отбрасывает тени...
...Мотора он не услышал - лишь какой-то резкий свист. Что-то черное
понеслось на них прямо со стороны исчезавшего за горами солнца. То, что
мчалось, и в самом деле походило на аэроплан, но чем ближе, тем яснее
видны были медленно движущиеся кожистые крылья, длинная изогнутая шея и
огромная голова с небольшими рожками и высоким гребнем. Пасть чудища была
раскрыта, глаза горели ровным синим огнем, а из-под покрытого чешуей брюха
свисали когтистые лапы, покрытые темной бугристой кожей. Крылатая смерть
летела почти беззвучно, только негромкий свист продолжал звучать, и от
этого свиста дикой болью взорвалась голова, и во рту стало сухо.
Крылатый змей летел прямо на сгрудившихся всадников, лениво поводя
крыльями. Когтистые лапы начали сжиматься, синий огонь в глазах
разгорался. Пасть раскрылась, и оттуда повеяло не огнем, как в старых
сказках, а могильным холодом. Казалось, вновь вокруг встали деревянные
стены старой церкви, и нечеловеческая рука рвет доски пола...
Кони тревожно заржали, переступая ноги на ногу, и только натянутые
уздечки удерживали их на месте. Лишь белый скакун Джора стоял как влитой,
не двигаясь и, казалось, не дыша. Командир Джор медленно выпрямился в
седле и поднял правую руку к закатному солнцу.
И тут Арцеулов вспомнил: он уже видел такое. Всадник, застывший в
седле, с поднятой к небу рукой. Чьи-то руки пытались уничтожить барельеф
над входом в храм, но не узнать было трудно.
В руках Джора появилось ружье, до этого лежавшее поперек холки коня.
Нет, не ружье - гибкий белый лук, на тетиве уже была наготове стрела,
левая рука застыла в воздухе, а правая начала не спеша оттягиваться к
уху...
...Чудовище ускорило свой полет, крылья забились, словно змей почуял
опасность. Вновь дохнула черная пасть, и мертвый холод стал невыносим. Но
Джор по-прежнему не двигался, стрела замерла, готовясь к полету...
У Ростислава перехватило дыхание. Казалось, он уже видел и это -
всадник на белом коне, в остроконечной монгольской шапке с натянутым тугим
луком на фоне уходящего за горы солнца. И смерть, несущаяся навстречу...
Змей вновь раскрыл пасть, глаза полыхнули белым пламенем, и в тот же
миг стрела сорвалась с тетивы. Дохнул холод, и Арцеулов невольно закрыл
глаза...
- Ну, парень! - ахнул Степа, от возбуждения дергая капитана за плечо.
- Попал! Попал! Из винтаря срезал! Ну, чердынь-калуга, дает!
