столе на веранде чашка чая, почти полная, с вечера, жена не допила.
Жадно допиваю холодный чай. Курочки недовольно заквохтали, петух,
видать, перешел от слов к делу.
Царапалось, боролось. Его отскребали от ихней новой жизни кровавым
поскребком, как огромный зародыш со стенок матки. Не могли ж они
признать, что нет никакой новой жизни, как нет и старой, и нет никакого
"прогресса", а весь он, "прогресс" - чванство недоумков, самодовольство
живых перед мертвыми. "Ты подумай, 14-ый век, а как здорово сделано, ну
просто не верится!" (Ника) А в Риме жена: "Ведь это чуть ли не две
тысячи лет назад!"
Сиена была запружена карнавалом. Одетые в форму враждующих средневековых
партий, рослые, ширококостные, бесхитростные парни с флагами текли
встречными потоками. В "Пинокотеке" никого не было, только бородатый
американ записывал что-то в книжечку, переходя от картины к картине,
еврей. В семь вечера у спуска к Пьяццо дель Кампо мы расстались с Никой.
Это было трудно, но девочки справились.
- Я так рада, что повидалась с Никой! Так хорошо, что я с ней
повидалась...
Они всю дорогу говорили о том, какое это чудо их встреча, через 10 лет в
Ассизи...
Ника после развода уехала из Австралии с каким-то мужиком, но быстро
разошлась с ним, "оказался полным ничтожеством, ну полным, понимаешь?",
весь этот период был мучительным, с тяжелыми депрессиями, с серией
космических катастроф: в Мельбурне их с сыном залило водой,
"представляешь себе?! просыпаюсь - в воде!", а в Лос-Анжелесе случилось
землетрясение ("я жила на втором этаже, а очнулась на первом, все летело
в тар-тарары, а длилось всего несколько секунд"), в Лос-Анжелесе она
пошла учить психологию (кончала Институт Стали и в последние годы
работала учителем физики), защитила первую степень, написала книжку о
символике, картах Таро и прочее, зарабатывает (?) гаданием, живет у мамы
(в Нью-Йорк вернулась). "Венька - бешеный, бросил бабу с которой жил,
очень симпатичная женщина, все продал и уехал в Японию, подписал
контракт, у Бори была травма, а что ты думаешь я торчала полгода в
Австралии? (тогда и был первый за семь лет звонок, а то ведь каждую
неделю звонила, про любовников своих докладывала, ну а потом письмо было
из Нью-Йорка, что едет в Ассизи на конференцию, а мы как раз в Италию
собирались), он уже кольца купил, собирался жениться, чудная девочка, и
все расстроилось, Боря мне говорит: я не хочу жениться, чтоб потом
разводиться, представляешь? и ни копейки им не оставил, а он только в
Москве, когда эту академию организовывал, сотни полторы гребанул, так
ничего не осталось, еще должен 11 тысяч адвокатам, компаньонам, не знаю
кому, Боря молодец, он на литературном учится, пьесы пишет, критические
статьи, его печатают... у мамы я задыхаюсь, это ужас, она потрясающе
выглядит, потрясающе! фигура, как у девочки, золотые волосы, вс°
подтянула, живет, как на курорте, одевает утром шорты и идет к морю,
вечером с кем-то в карты режется, ты знаешь, у не° был роман с Р.? ты не
знала?! ну, ты что, он е° возил на Багамы, во Флориду, потом она
захотела в Испанию, а он предложил пополам, так она его нахуй послала,
нет, это после, хотя он и при Лиле выступал направо и налево, она не
попала под автобус, а бросилась, а ты не знала?! ну, она была в ужасном
состоянии, постоянные сцены... да? это на него похоже (жена
рассказывает: когда мама у них в гостях была, Р. (кузен) ее в кино
повел, а после сеанса говорит: Верочка, ты нам деньги за билет верни),
он и за мной даже пытался, дела у него ничего, они бензоколонку продали,
поделили с Витькой, деньги частично вложили в Неткину газету, да, газета
идет, рекламно-финансовая, Нетка-зверь, изучила рынок, все сама
фактически делает, а Витя открыл контору консультаций по
капиталовложениям для русских, у него там чечня крутится, бешеные бабки
делает... Андрюша - сибарит, лентяй, он в 92-93 хорошие бабки в Москве
сорвал, держит их в банке, жена, Люську-то помнишь? недот°па эта
косоглазая? большой молодец, записалась еврейкой, пошла в контору
социальной помощи эмигрантам, потом пару книг прочла, очки черные
нацепила лихие, стала модная штучка, сдала экзамены на социального
работника и стала капусту стричь, знаешь, с русскими стариками, им
положена социальная помощь, а они экономят, договариваются с
соцработником и делят деньги, те к ним не ходят, и платят им деньгами, у
каждого с дюжину таких старичков, а то и больше, вот и стригут, потом
она еще курсы кончила, и теперь недвижимостью торгует, с Андрюшкой
разошлась, но дружит, приходит к нему, все шпыняет его за лень, а ему
что, стимулов нет, деньги есть, у какого-то грузина на подхвате
работает, у того крупная фирма, лимузин бронированный, вот, не
реализовал себя, такой тонкий, интеллигентный, ты же знаешь, он так
любил театр... папа у меня на руках умер, он к концу, когда понял, что
не так, не с тем человеком прожил, что надо уходить, а сил уже нет уйти,
я папу очень любила, и жалела, его рядом с т°тей Лилей похоронили, я
как-то Нетке говорю: поедем, посетим наших, а она: я на кладбища не
люблю ездить, и вообще такая стала - не подступись, с этой газетой, я ей
не звоню больше... человек должен себя реализовать, для этого нужно
уметь уйти, вот я счастлива теперь, что ушла от Веньки, он меня
подавлял, хоть это было ужасно тяжело, разрушительно, но теперь я сама
по себе, изучаю кабалу, Юнга, чудесные люди, этот Майкл, ему уже под
семьдесят, его старший, у него четверо сыновей, старше этой бабы его,
ой, Майкл чудесный, он психолог, миллионер, нет, ему эти конференции не
нужны, он сам кучу книг написал, он просто ее сопровождает, везде, она -
ангел, она лет в 15-16 застала своего папу с е° бой-френдом в постеле, и
с тех пор жутко травмирована, детей нет... а эта, у которой папа курицу
ебал (" а может петуха?" - ввернул я тут словцо, но меня не заметили),
она в Хайфе год училась и родила там девочку... "Слушай, - опять настоял
я на своем существовании, - откуда ты вс° про всех знаешь?" "Так мы ж на
семинарах только этим и занимаемся, рассказываем друг другу свою жизнь,
а потом обмениваемся впечатлениями, это потрясающая терапия..."
- То-то мне показалось, что они все про нас знают...
- Ну, кое-что знают...
В Ассизи, после третьей бутылки "Бордо" и полупьяной болтовни с
американскими психами-миллионерами, мы пошли к центральной площади, где
храм Минервы, девочки сели кофий откушать с пирожным, а я, чувствуя
потребность устроить дебош, бродил вдоль витрин ("бросьте, господин
полковник, все равно не поймут!"), мыча "стонет волна штормова-я, в
дальние дали маня"... Витрину книжного, которую я издали облюбовал, спас
альбом африканской скульптуры. Потрясающая выразительность. По сравнению
с ней все эти музейные Венеры да Апполоны - манекены, что я итальянскому
народу и кодлам туристов публично высказал. Жена тут же купила мне этот
альбом и от себя больше не отпускала. А утром, по дороге в Сиену, когда
они тараторили на заднем сидении о жалости к отцам и ненависти к
матерям, о добрых и злых аурах, о свете в конце туннеля, который
"уходящие" видят перед концом, о подругах и мужьях, вдруг всплыло
(вообще память моя на стихи неожиданно оживилась): "Воздух свеж и волен
после/ разморительных простынь/ довезет веселый ослик/ до высоких до
святынь", и я затвердил, затвердил, "довезет веселый ослик, до высоких
до святынь"... Из-за "разморительных простынь" вспомнил? Ночь не спал
совершенно, валялся с женой валетом на узкой кровати, поначалу еще были
шаловливые мысли, присутствие Ники возбуждало, однажды, когда я был в
милуиме, жена сказала, что поедет на пару дней на Мертвое море, льготная
путевка с работы, поедет вместе с Эллой (незамужняя, под сорок, ужасно
застенчивая Софи Лорен), я взревновал, а вдруг - не с Эллой, или даже с
Эллой, в качестве прикрытия? В общем, сбежал я из армии и явился к ним в
гостиницу, нашел их в бассейне, фигуристая Элла ныряла, жена сделала
вид, что радостно удивлена, смеялась, называла меня бешеным, приехал я к
вечеру и пришлось заночевать у них в номере, там были две сдвоенные
кровати, разделить их не удалось, я спал к сожалению не в середине, а с
краю, со стороны жены, разумеется, ну и обстановочка меня не оставила
равнодушным, жена пыталась сопротивляться, стараясь, впрочем, не шуметь,
все-таки невольные глухие стоны я у нее вырвал, думая при этом об Элле,
которая делала вид, что спит, а когда мы были в Ялте втроем, я, И. и
Озрик, лет 25 нам было, привел я двух подружек из Кременчуга, выпили
винца, стал их уговаривать остаться, у нас было две комнаты, я спал в
отдельной, но у двери, на тахте раздвижной, долго с ними возился, только
одну подразденешь, другая опять уже наполовину оделась, ты за не°,
другая одевается нерешительно, ребята пришли, я им не открыл, и они
влезли в окно с шумом и улюлюканьем, помешав окончательно моей
кропотливой работе. Одна сказала, что не согласна делить мужика, и
перешла в соседнюю комнату, но и с И. не поладила, Озрик вообще не
претендовал, вся эта возня сопровождалась комментариями и диким нервным
хохотом, и она стала "мою" теребить, мол, пора, и они ушли, трахнуть-то
я успел ее, но не запомнилось. И ты тоже мне рассказывала, как муж тебя
к В. в постель направил, когда сам с его женой лежал по-соседству,
признаюсь это меня тогда поразило, я проникся к нему уважением, хотя
может он знал, что ты его любовница уже много лет, и это было с его
стороны не столько жертвой, сколько вычурной местью, по этому поводу
есть израильский анекдот: муж застал свою жену с лучшим своим другом и
говорит: Хаим, я-то ладно, я обязан, но ты?! Я и сам иногда задумываюсь
о таких вариантах, щекочет нервы. Однажды М. витиеватым, но понятным,
намеком предложил, и я спросил жену, как она смотрит на такие варианты?
Всерьез задумалась, что меня разозлило крайне, и сказала: "Это слишком
сложно." Вот и все мои оргии. А к чему я это вс°?.. Отвлекся малость.
Да, так когда мы приехали в Ассизи и нашли ее, Ника повела нас в свою
гостиницу, мы планировали к вечеру уехать, но она и слышать об этом не
хотела, переночуете у меня, у меня отдельный номер, а потом так вышло,
что на следующий день вся их конференция собралась на экскурсию в Сиену,
так что она могла поехать с нами, а потом вернуться со своими, ну вот,
так мы, когда в номер зашли, а гостиница шикарная, все из дерева, в
деревенском стиле, занавесочки на окне, а за окном - Умбрия, матерь
задумчивых далей, я сказал ей (жена как раз в таулет вышла): "Здорово!
Здесь медовый месяц проводить хорошо!" "Да? - усмехнулась Ника и
посмотрела на меня. "Ты еще не забыл такие понятия? А я уже вс°.
Завязала." "Ну?" - не поверил я, и улыбнулся ей в ответ. Отвела глаза.
Она мне всегда нравилась. Из породы непотопляемых... Ну вот, так мы с
женой проворочались всю ночь на этой ужасной кровати с нехорошими
мыслями, жене приснилось землетрясение, то ли от моего беспокойства, то
ли от Никиных рассказов.
Марк Поций Сцеволочь.
Однако ж у Михайло Алексеича в простынях другую канитель заводили, мне,
честно говоря, неинтересную. Хотя знать "из какого сора" - всегда
любопытно.
Вот вроде чужд Кузмин, а ужасно нравится. Поэт "арт нуво", с
финтифлюшками, разноцветный, насмехающийся, позволяющий себе театральный
пафос, и вдруг - откровенно несчастный, дерзко похотливый, болезненный,
ядовитый...
Вчера после двух бессонных ночей потащился во Флоренцию. Стояли два часа
в очереди, а потом таскались с толпами по Уфицци. Вернулся полумертвый.
Жена - в радостном возбуждении: "Как врут репродукции! Боттичелли -
совсем не такой! А какая красивая площадь! Дух захватывает! Просто
сказочно... Что с тобой?" "От Учелло - говорю, - пучит." "Да ну тебя."
Вернувшись из Сан Джиминьяно, поели на славу и выпили "кьянти". Потом
лежали рядом и я читал ей Муратова (прихватил с собой): "Глубокой осенью
- был уже конец ноября - мы быстро катили в мягкой двуколке по дороге,
соединяющей Сан-Джиминьяно с маленькой станцией Поджибонси... В тот
