- И пусть болтается, - легкомысленно сказал Петр. - Мыс ней в этом вопросе
достигли консенсуса. Чем бы дите ни тешилось...
- Простите...
- Да?
- Павел Иванович, в этой аварии действительно нет ничего, чем мне стоило
бы заниматься?
"Опять эти шланги, - мысленно матернулся Петр. - Пашка с Елагиным топорно
сработали, а мне расхлебывай теперь..."
- Абсолютно ничего, - сказал он твердо. - Глупости. Менты что-то
намудрили, что-то им померещилось насчет шлангов...
- Значит, и моим людям померещилось?
- Вот именно. - тоном, отметающим дальнейшие дискуссии, отрезал Петр,
нажал кнопку звонка (потому что Пашка обычно не утруждал себя возней с
ключами). - До завтра, Степаныч. Сегодня мне эскулап порекомендовал
отлежаться, так что пусть уж концерн денек обойдется без меня... Честь
имею.
И решительно шагнул в прихожую мимо торопливо посторонившейся горничной,
деликатно захлопнувшей дверь под носом Земцова. Снял туфли, Переступил с
ноги на ногу, чувствуя себя чуточку неуклюже в чужой одежде. Костюм был не
раз надеванный, но - Пашкин, они, не различаясь обликом, все же
различались чуточку весом и размером талии, еще какими-то неуловимыми
мелочами, так что оставалось стойкое ощущение неудобства...
Спохватившись, широко улыбнулся горничной. Она была чертовски эффектна -
фигуристая блондиночка в кружевном передничке и наколке в волосах, вот
только короткое платьице было не классически черным, а красным в белый
горошек. Еще одна из неисповедимых Пашкиных причуд, во время скрупулезного
инструктажа, конечно же, не подвергавшаяся обсуждению...
В башке снова щелкнула картотека. Марианна, обращаться с
прибауточками-фамильярностями, ежели наедине, сохранять пресловутую
английскую корректность, ежели при Кате. Напоследок Пашка, ухарски
подмигнув, сказал: "Хозяин-барин". И ухмыльнулся очень уж двусмысленно. Но
и здесь они не углублялись в нюансы...
"Вот на этом и сыплются шпионы, - мрачно подумал Петр. - Если верить
романам и мемуарам. Вдолбили ему в башку массу деловой информации, языку
обучили, акцепт уроженца конкретной местности поставили, названия улиц
перечислит без запинки. депутатов парламента помнит всех до одного, в
расписании пригородных автобусов отлично ориентируется, но понятия не
имеет, скажем, как себя вести с уличным продавцом мороженого или местным
водопроводчиком, не знает, можно ли лизать марку, чтобы наклеить ее на
конверт, или для данной страны поступок такой сродни публичному
отправлению малой нужды... На мелочах сыплются".
- Какие будут распоряжения, Павел Иванович? - осведомилась эффектная
Марианна, блестя зубами и играя глазками.
- Никаких, - сказал он, глядя в сторону. - Разве что - кофе в кабинет. Я
отдохну, постарайся не беспокоить...
Она понятливо кивнула и, грациозно повернувшись, исчезла за дверью из
натурального дуба. "На кухню отправилась", - машинально констатировал
Петр. И, сопоставив в уме Пашкины чертежи с реальной квартирой, направился
в "свой" кабинет.
Кабинет, разумеется, впечатлял. Книжные полки из светлого лакированного
дерева, роскошный стол в тон, столик для компьютера, сабли на стене...
Всю эту солидную роскошь он оглядел лишь мельком. Внимание тут же
привлекло другое - огромная картина на стене. Он прямо-таки замер - об
этом Пашка его не предупреждал.
На темно-зеленом фоне густого, угрюмого леса торчал толстый, коричневый
пень с напоминавшим спинку кресла отщепом, и на нем сидела обнаженная
Катя, нарисованная почти в натуральную величину. Русые волосы спадали на
плечи живописными волнами, Катя вы глядела совершенно спокойной, глядя
даже с некоторым лукавством, уютно расположив руки на толстых сучьях,
игравших роль подлокотников, сдвинутые стройные ноги покоились на шкуре
неведомого зверя - непринужденная, грациозная поза, все открыто
нескромному взору. кроме главной женской тайны. Невыразимо прекрасная
русалка, хозяйка леса.
А рядом с пей лежал непонятный зверь, больше всего похожий на тигра,
только светло-коричневый, без полос, приподняв огромную голову и обнажив
кривые клыки, всматривался в Петра с видом свирепой уверенности в том, что
именно за ним, зубастой бестией, всегда останется последнее слово, - если
только уместен такой оборот при описании бессловесной зверюги.
Петр засмотрелся. Любовался женщиной своей мечты, забыв обо всем на свете.
Когда раздались шаги горничной, с трудом очнулся от наваждения, неловко
отвернулся от огромной картины. Вышколенная Марианна и бровью не повела.
Опустила на стол поднос, постояла пару секунд и, не получив распоряжений,
вышла. Налив себе чашечку кофе, Петр присел в кресло, но тут же переменил
позу, вновь уставился на яркое, сочно прописанное в стиле Васильева или
Валеджио полотно - картина притягивала, прямо-таки завораживала, и в
сердце сидела томительная заноза. Давненько не терял голову, но сейчас,
похоже, именно это с ним и произошло. Пашка все же большой оригинал -
держать такое в кабинете, где, надо полагать. случаются деловые встречи...
Чуточку пуританская душа армейца смущенно похихикивала. Рисовал настоящий
мастер, конечно, даже далекий от живописи субъект в состоянии это
сообразить. Интересно, есть в этом какая-то потаенная символика,
продиктованная заказчиком, или любая перекличка со старым многоликим
сюжетом о Красавице и Чудовище - не более чем случайное совпадение?
Он долго сидел, держа в руке опустевшую чашку, понимая, что погиб
окончательно. Чужая красавица спокойно и лукаво смотрела на него со стены,
и тонкие пальцы ее правой руки лежали на лобастой башке дикой твари из
дикого леса. Петр вдруг поймал себя на том, что не может определить, кто
из двоих кем командует. На первый взгляд кажется, что истина
незамысловата, что художник изобразил лесную царицу, дриаду, фею, но,
подольше присмотревшись, начинаешь подмечать словно бы затаенную ухмылку
зверя-хозяина, а в фигуре обнаженной безмятежной женщины вроде бы читается
скованность... Или попросту сам себе пытаешься внушить, что дело обстоит
именно так: потому что тебе хочется ее жалеть, представить пленницей
грубой скотины, страдающей в заточении принцессой. А эти мысли могут
завести на кривые, неподобающие дорожки...
Он сердито встал, налил еще чашку и перебрался к компьютеру, каковой был
полной противоположностью волнующей картины, - никакой тебе лирики,
железный техницизм, тупая машинная логика, плюс-минус, ноль-единица...
Уверенно нажал несколько клавиш. Компьютер был довольно новый и мощный -
"ВИСТ", с отличной "мышкой", но, Петр определил сразу, не подключенный к
"паутине". Никаких следов модема и процессора. Пашка, однако, хвастался,
что запросто шарит по Интернету. Значит, не отсюда.
Петр, старательно не поворачиваясь лицом к картине, довольно долго возился
с компьютером, перепробовал все дискеты, стоявшие тут же в белоснежной
пластиковой коробочке, но не обнаружил ничего интересного - одни
стрелялки-рубилки. С жестяным ревом мечутся монстры, порхают вертолетики.
под колеса машины летит дорожное полотно, скрипят драконы, пылающая ладья
с телом вождя викингов уплывает к горизонту, где темная вода сливается с
темным небом... Примитив. Типичный набор для ограниченных любителей
незатейливых игр. Пашка, надо думать, попросту снимает напряжение после
трудового дня с помощью недешевого ящика, а на что-то более сложное нет
времени, что вполне понятно и объяснимо.
Выключив компьютер, он немного подумал, встал и отправился побродить по
квартире, как того требовали правила игры: нужно освоиться, уверенно
сворачивать в нужную дверь на автопилоте, нельзя же на каждом шагу
вспоминать про клятую потерю памяти...
Постоял на пороге столовой, полюбовался на массивный стол, высокие темные
кресла в готическом стиле, на серебро и хрусталь за чистейшими стеклами
огромного буфета, смахивавшего на старинный рыцарский замок. Добросовестно
попытался представить, как вся семья здесь каждодневно трапезничает, - но
все время так и подмывало покоситься за плечо в поисках зрителей. На его
здоровый плебейский вкус, воспитанный незатейливым уютом советских военных
городков (если только имелось что-то, отдаленно напоминавшее уют),
принятие пищи в таких вот условиях больше походило на театральную
постановку. Но ничего не поделаешь - придется врастать...
Слава богу, не лыком шиты и не лаптем кормлены. Знаем главное - начинать
следует с крайних ножей и вилок. Учены-с, правда, чисто теоретически...
Спальня отличалась столь же спокойной, ненавязчивой роскошью.
Основательное супружеское ложе, возникни такая необходимость, могло бы
приютить полдюжины двухметроворостых гренадеров вроде тех, которых кто-то
из русских императоров запросто подарил прусскому Фридриху, а тот,
кажется, променял целый взвод усатых великанов на китайские вазы. Или -
роту? Обойдя постель по периметру - для чего потребовалось время, - Петр о
облегчением убедился: меж ним и Катей будет достаточно пустого
пространства, чтобы чувствовать себя относительно спокойно. "Между нами
был кинжал..." "Ложась спать, принц Ала ад-Дин положил меж собой и
царевной Бадр аль-Будур острый дамасский меч..." Интересно, много ли
вранья в сих классических сказках?
В свое время, несколько дней назад, он решил, что Пашка малость заливает и
"каминная" обозначает попросту комнату для отдыха. Оказалось, нет.
Оказалось, здесь и в самом деле наличествует огромный камин с мраморной
доской, на которой стоят старинные часы под прозрачным колпаком, а по обе
их стороны - целая шеренга бронзовых и фарфоровых фигурок. Петр не
выдержал, сорвался на чистое мальчишество - присев на корточки, сунул
голову в камин и негромко крикнул. Ответило эхо. Никакой бутафории,
каминная труба самая настоящая, если выдвинуть вьюшку, виден кусочек неба.
Конечно, последний этаж, и все же... Вряд ли обычному смертному, даже
обитающему на последнем этаже, так уж легко устроить себе взаправдашний
камин - непременно нужно какое-то разрешение. замучаешься собирать бумажки
и бегать по инстанциям...
Заложив руки за спину, задумчиво прошелся возле странного сооружения у
стены, пытаясь догадаться о его назначении. Пашка об этом не рассказывал.
Возвышение длиной во всю стену и шириной метра в четыре, на совесть
сколоченное из светлых Лакированных досок, посередине - желтый
металлический шест, выходящий из пола и уходящий в потолок. Справа и слева
- целые гирлянды то ли больших светильников, то ли крохотных прожекторов.
Правда, нигде не видно кабелей. Под потолком, аккурат над помостом, - шар
размером с футбольный мяч, покрытый небольшими отверстиями и зеркальцами.
На стене, у невысокой дверцы, оказавшейся запертой, - что-то типа пульта с
дюжиной кнопок и парой маленьких рубильников. Петр, конечно же, не рискнул
с ними экспериментировать: еще устроишь замыкание или, того хуже, - пожар.
Он еще раз подергал дверцу и, вторично убедившись, что она заперта,
вернулся на середину комнаты, продолжая ломать голову.
Больше всего это походило на сцену. На миниатюрную эстраду. Почему бы и
нет? Легко представить, как для горсточки избранных гостей здесь выступает
заезжая эстрадная звезда - читал о чем-то таком, слыхивал. Положительно, в
пошлейшей роскоши обитает предводитель команчей...
Катина комната особой роскошью не блистала - мебель здесь была попроще,
чем, скажем, в столовой, хотя, конечно, опять-таки сделанная не на
Шантарском деревообрабатывающем комбинате. Порядок идеальный. Петр постоял
на пороге, пытаясь через вещи и обстановку понять женщину, с которой
предстоит жить под одной крышей.
Не получалось. Ну, телевизор. Ну, книги. Ну, парочка картин на стене.
Видимо, каждодневные старания вышколенной прислуги убивали всякую
индивидуальность. "Выйдешь в туалет - а постель уже застелена..." Что-то
вроде.
Зато в Наденькиной комнате индивидуальности было хоть отбавляй - ни следа
неряшливости, а вот хаоса и беспорядка в избытке. Книги - грудой на полу
возле полки, компьютерные распечатки, завившись в трубки, громоздятся на
