тарелками. Если вдумчиво прикинуть, эта вечерняя закусочка обошлась в его
полугодовое офицерское жалованье, включая все надбавки - это ежели не
считать самого коньячка, он, как-никак, не был законченным вахлаком и
примерно представлял, сколько сейчас стоит литровая бутылка "Хеннесси".
- Давай-давай, - поощрил Павел. - Не в ресторане, где нужно на цены
оглядываться... Цепляй вон ту.
- Это еще что? Змея - не змея...
- Это рыба минога, - разъяснил Павел. - Или не совсем рыба, типа угря...
Но вкусна. Оцени.
- Вкусна, - прожевав, согласился Петр.
- Ну, забрало?
- Н-ну...
- Ты плечиками не пожимай. Если не забрало, сейчас живенько повторим...
Держи. За приезд мы уже махнули... давай, что ли, за твое вольное
существование? Ты ведь, я так понимаю, окончательно откинулся из бывшей
непобедимой и легендарной?
- Все, - кивнул Петр.
- А это что за пряжечка? С римскими цифирками?
- Двадцать пять лет беспорочной, изволишь ли видеть, службы, - усмехнулся
Петр. - Опять ввели, по царскому образцу.
- А... Слыхал что-то такое, но на человеке еще не видел. - Он с живым
интересом присматривался. - Однако, иконостас...
- Да брось, - отмахнулся Петр. - Орденов только три, остальное - юбилейки
и за выслугу...
- Все равно красиво. Я тут сам собрался насчет чего-нибудь такого
очередного похлопотать - на некоторых импортных гостей просто-таки
убойнейше действует, когда в петлице ленточки... Только руки никак не
доходя г. Значит, ты теперь у нас совершенно вольный человек... Вольный
сокол.
- И, можно сказать, гол как сокол, - вырвалось у Петра.
Он тут же выругал себя за это. Решит еще, что прошу денег, а ничего
подобного и в мыслях нет. Видит бог, даже у родного брата в жизни не
просил денег и нет намерений просить.
И поспешил исправить невольный ляп:
- Вообще-то, это только по сравнению с тобой, брательничек. Есть кое-какие
накопления, поменял на доллары...
- Ух ты! И много?
- Ну, тысяч пять есть.
Он надеялся, что прозвучит это солидно. Очень хотел, чтобы прозвучало
солидно. Увы... Пашка ничего не сказал, словечка не проронил и лицом не
изменился, но в глазах что-то такое на миг мелькнуло, отчего пять тысяч
долларов, лежавшие в тщательно заклеенном конверте, показались грошиком. И
никакой солидности. В этом доме нет у тебя никакой солидности...
- Сумма, - проронил Павел без выражения. - А как насчет спутницы жизни?
- Ну, с Юлей я семь лет как в разводе...
- Ох, брательник! - досадливо поморщился Павел. - Ну не настолько ж я
чурбан бесчувственный и беспамятный, чтобы не помнить этапные вехи из
жизни родимого брата... Что с Юлей развелся - представь, помню. И что семь
лет как - тоже помню. Я про день сегодняшний.
- Есть одна женщина... - сказал Петр осторожно. - А собственно... - коньяк
все же подействовал, сняв тормоза. - Ситуация такая, что до сих нор
неизвестно. есть она или нет. Не определилось.
- Будешь определять?
- Попытаюсь. - кивнул Петр.
- А вообще планы на будущее?
- Н-ну... Погощу вот у тебя, пока не надоем, а потом вернусь в
Новосибирск. Обещали пристроить. Замначальника службы безопасности на
немаленьком заводе, завод с грехом пополам и сейчас ухитряется выживать...
- Это который?
- Нынче он зовется АО "Борей". Бывший...
- Да знаю, - прервал Павел. - Имел я с ним дела и когда он был бывший, и
когда он стал АО. Вообще да, этот выживет. Зарплатка, как я понимаю, не
меньше тыщи?
- Обещали полторы.
- Аж шестьдесят баксов... Нехило.
- Для меня, извини, весомо. Плюс премиальные, еще надбавки какие-то...
Обещают квартиру, если все хорошо сложится, можно будет ее потом
приватизировать за небольшие деньги...
- Тоже неплохо, - кивнул Павел.
- Ну, "шестерочка" есть, если ты помнишь. С гаражом теперь будут проблемы,
но стоянку подыскать нетрудно.
- Другими словами, на улицу тебя, голого и босого, не выкинули, -
рассудительно заключил Павел. - В перспективе и работа, и хата, и колеса
есть... А она кто? Эта, про которую пока что неизвестно?
- Бухгалтер. В том самом заводоуправлении, то бишь АО.
- Это хорошо, - задумчиво протянул Павел. - Сможет крепкой рукой вести
домашнюю экономику... Ты не думай, я не смеюсь. Да боже упаси! Ежели
взглянуть с одной стороны, Петя, то все у тебя складывается просто-таки
прекрасно: работа гарантирована, в перспективе приватизированная хата, на
супружеском фронте тоже, будем надеяться, грядут положительные подвижки...
Вот только, брательничек, есть еще и другая сторона. И ежели взглянуть как
раз с этой самой другой стороны, то мы узрим и не такую уж радужную
картину. Сотня баксов в месяц и старая "шестерка"...
- Ну, когда все устроится, подыщу что-нибудь получше...
- Ага, вместо старой "шестерки" - новую? Или, подымай выше, "Волгу"?
Слабовато, братан... Ты не сердись, но слабовато. По нонешним временам.
- Все относительно, - пожал плечами Петр, в общем все это выслушавший без
малейшей обиды, как-никак ему было не двадцать и былой амбициозный юнец
давненько затерялся среди призраков минувшего. - По сравнению с тобой я,
конечно, нищеброд, но на фоне миллиончика-другого сограждан - и вовсе
сущий Рокфеллер.
- Обиделся?
- И не думал.
- Честно?
- Да честно, честно, - сказал Петр беззаботно. Подцепил тяжелой серебряной
вилкой - определенно антикварная - прозрачный ломоть белорыбицы и отправил
в рот. - Сроду завидущим не был. Мне и на своей ступеньке удобно.
- Удобно или - привык?
- А какая разница?
Павел наклонился вперед, в глазах играло нечто непонятное:
- Преогромная, брательник. Как между березой и Березовским... Разные это
вещи - "удобно" и "привык". А на другую ступеньку не хочется?
Совсем-совсем? Ты мне только не ври. Хоть мы с тобой за последние двадцать
лет и общались раз в пятилетку, помню я тебя живчиком... Да вообще, не
может нормальный мужик сам себе установить низкий потолочек, чтобы ходить
двадцать четыре часа в сутки полусогнутым...
Похоже, его забрало - ничего удивительного, ежели с похмелья потреблять
коньяк чуть ли не фужерами...
- Очень уж отвлеченные материи, - сказал Петр чистую правду. - Только не
говори, что ты меня в компаньоны возьмешь. Такое только в индийском кино
бывает, а я, братан, к нынешним своим годам здорового цинизма подкопил...
- И правильно, - кивнул Павел. - Здоровый цинизм - вещь в голове
необходимая. И полезная, ох, полезная порой... В общем, наше славное
государство тебя кинуло по высшей марке. Ты, конечно, не строевик, а
штабист, но это как раз с государства вины не снимает: уж я-то, бизнесмен,
понимаю, как важен штаб, да и в любой армии, окромя нашей, жирную пенсию
воякам дают, не деля на строевых и тыловых... Короче, страна от тебя
отделалась пряжечкой и бляхами... Насчет службы безопасности на "Борее" -
знаешь ли, тоже не фонтан...
- А ты что, предлагаешь что-то?
- Поглядим, поглядим... - протянул Павел. Петр, наконец, сообразил, что
это там поблескивало у него в глазах, - веселое озорство. Как в былые
времена отрочества, когда замышлялась очередная каверза, безобидная и
неособенно, основанная на идеальном сходстве.
Павел наклонился еще ближе:
- Знаешь, я ведь все-таки не скотина бесчувственная. И братьев у меня
ровненько один - при полном, что характерно, отсутствии сестер. Ну их к
ляду, все эти высокие слова, но мне и в самом деле в падлу смотреть, как
родной брат, мало того, вылитый я. собирается жить на сотню баксов... Тут
надо что-то делать, херр Питер. Вот только что? Выгрести из кармана пачку
мятых баксов, сколько в жменю влезет? Пошлости... Во-первых, веришь ты или
нет, не найдется у меня ни свободных, ни лишних денег. Во-вторых, уж
прости, за десять лет бизнесменского бытия выработались свои стереотипы и
рефлексы. И были б деньги, не дал бы. Не оттого, что черств душой, а
оттого, что мне поперек души давать деньги просто так. Даже родному брату,
кро-винушке. Привык я за десять лет, что деньги за-ра-ба-ты-ва-ют. Все
вокруг меня и я сам. А с другими как-то не общаемся... Короче, в полнейшем
соответствии с известным изречением не дам я тебе рыбки, а дам я тебе
удочку. Заработать дам. Хочешь?
- Ежели только не киллерством.
- Да какой из тебя киллер? - хмыкнул Павел. - Киллера - оне совсем
другие... И уж не стал бы я родного брата... а если уж с тем самым
здоровым цинизмом, то не стал бы ждать, когда выйдет в отставку бедный
братец. Вон Митьку возьми - молод и жаден до благ, он, как в анекдоте,
даже номер квартиры уточнять не будет, а то и номер подъезда... Шучу. У
меня, Петруша, бизнеса всегда были серьезные, легальные и услуг убивцев,
сглупа именуемых киллерами, отроду не требовавшие. В общем, пятьдесят
тысяч баксов хочешь?
Нельзя сказать, что Петр был так уж ошеломлен. Даже дыханье в зобу не
сперло. И все равно, сумма впечатляла...
- Ага! - Павел торжествующе уставил в него указательный палец, и в перстне
холодными лучиками сверкнул крупный бриллиант. - Что, авторитетная
суммочка?
- Да уж. В моем положении...
- И не только в твоем...
- Я вот только в толк не возьму, что мне за такие деньжищи надо будет
сделать, - признался Петр.
- А почти что и ни хрена, - будничным тоном сказал брат. - И
всего-то-навсего побудешь пару-тройку месяцев мною. Что ты сделал глаза
пятаками? Повторяю. Побудешь пару-тройку месяцев мною. Как во времена
упорхнувшего детства и беззаботной юности. Говоря конкретнее, в один
прекрасный день я залягу на дно, а ты однажды сядешь в мою машину в виде
меня. На два-три месяца. От и до, я имею в виду. Никаких французских
комедий, когда один близнец то и дело ныряет за занавеску или там в
соседнюю комнату, а второй выскакивает и на четверть часа делает вид,
будто он и есть первый. Все эти месяцы будешь мною. От звонка до звонка. В
офисе. Дома. Где еще потребуется. Я не нажрался, я пока еще почти
трезвехонек. И выдаю я тебе сейчас не экспромт, не похмельный розыгрыш, а
результат скрупулезнейших двухнедельных раздумий. Все прокручено в голове
на сто кругов. Какие, к черту, экспромты... Что молчишь?
- В голове не укладывается.
- Да? - прищурился Павел. - А помнишь, как экзамены сдавали? Как я вместо
тебя ходил и куда, как ты вместо меня ходил и куда? И ведь не
обнаружилось, даже тогда, с Галочкой, так и не догадалась, коза...
- Ох, насчет Галочки... - сокрушенно опустил глаза Петр. - Ведь молодые
были, щенки, сейчас стыд пробирает...
- А... Ей-то что? Получила двойной кайф, только и делов. О другом подумай.
О том, что подмену обнаруживали примерно в одном эпизоде из десяти - да и
то потому, что заранее знали: двое их, Савельевых, двое. Знали. Теперь
представь, что подмену мы устроим в условиях, когда ни одна собака и не
подозревает, что нас двое... Все шансы. Сто из ста.
- Нет, ты серьезно?
- Да мать твою! - вскинулся Павел. - Абсолютно. Совершенно. Что я,
по-твоему, стану убивать две недели, чтобы в деталях придумать примитивный
розыгрыш? Любой розыгрыш не стоит пятидесяти штук в зелени. Потому что
есть ситуация, когда меня просто-таки должно быть двое... коряво с точки
зрения грамматики, да лучше и не скажешь. Меня должно быть двое.
- На тебя что, наезжают?
Павел даже приоткрыл рот:
- Эт-то с чего тебе в голову пришло?
- Черт его знает. Просто это первым в голову и пришло. Вспомнил вдруг, как
разные императоры, по сплетням, двойников себе устраивали.
- Ер-рунда полнейшая, - с чувством сказал Павел. - Двойник на случай
покушения? Фу ты... Не такая уж я свинья, чтобы родного брата под пулю
подставлять, даже если представить, что и в самом деле... Вздор. Глупости,
Петя. Никто в этом городе мне не желает зла настолько. Враги есть.
Недоброжелателей хватает. О конкурентах вообще молчу. Но заказывать меня
никто в жизни не станет. Не тот уровень, не те круги. Чем хочешь поклянусь.
- Тогда?
- Вот это уже деловой разговор, а? - усмехнулся брат. - Суть дела, в
общем, проста. Маячит великолепнейшая сделка - даже по моим нынешним
