французской изящной словесности? И решил вульгарно скачать денежки в
личную мошну? Заикнись кому об этом, искренне ржали бы, полагая тебя
идиотом и провокатором...
Шествуя к своему "мерседесу" по обширному двору "Лазурита", Петр ощущал
легонькую дрожь в коленках, проистекавшую, конечно, не от выпитого только
что шампанского. В голове так и вертелась бессмертная фраза Бендера:
"Берегите пенсне, Киса! Сейчас начнется..."
Вот именно. Вряд ли в него сейчас всадят пулю. Простой расчет - этакая
смесь разбойной логики и светских приличий - требует наступить на горло
естественным людоедским стремлениям, выждать пару дней. Уж никак не
годится убирать манекена в тот же самый день. Так что сегодня опасаться
поганых сюрпризов не следовало - и все равно, инстинкт самосохранения
заставлял сердчишко заходиться в морозной смертной тоске...
В стенах родного офиса от сердца слегка отлегло - ничего не случилось по
дороге, он все еще был цел-невредим. И гораздо важнее, нежели ждать удара
со всех сторон света, было ответить на коварный вопрос: был ли покойный
Фомич единственным посвященным лицом или?
Но как ответ отыскать? В конторе, кстати, никто до сих пор не встревожился
из-за отсутствия Козырева - ну, понятно, прошло слишком мало времени,
разве что иные удивятся мимолетно, отчего это на подписании не было
Фомича, коему просто-таки по протоколу положено... Однако из сотрудников
"Дюрандаля" на церемонии была одна только Снежная Королева, Ирина
Сергеевна, а она не из тех, кто спешит разносить сплетни. Вообще
интересно, как там будет обставлено с Фомичом, со вчерашнего вечера
исправно коченеющим на полу той квартирки? Позвонит какой-нибудь аноним в
милицию или события предоставят их естественному течению? Если...
Мурли-ширли-мырли! Селектор закурлыкал...
- Павел Иванович...
- Да?
- К вам Ирина Сергеевна по срочному делу...
- Жанночка, пусть подождет буквально минуту... Я скажу, когда..
- Понятно, - пропела Жанна и отключилась.
"А вдруг?" - мелькнуло у него в голове. Почему бы и нет? Еще не факт, что
именно она и есть помянутая Фея... но, окажись она Феей, это прекрасно
уложилось бы в мозаику. Очаровательна, что немаловажно для сексуально
подвинутого Пашки, умна, что в этом деле опять-таки плюс, сидит на
бухгалтерии - снова ставим плюсик...
Как проверить? Да очень просто!
Он великолепным прыжком, словно берущий одиннадцатиметровый искусный
вратарь, метнулся к сейфу за картиной. Выхватил оттуда ту бутылку
"Хеннесси", где оставалось не более стакана, на ходу отхлебнул, проливая
на пиджак и сорочку. Для надежности выплюнул большую часть отхлебнутого в
горсть, втер в полы пиджака. Плюхнул на стол стакан и бутылку, распустил
узел галстука. Двумя пальцами сунул в нагрудный карман невесомую плоскую
пластиночку микрофона. Чтобы придать картине завершенность, плеснул
коньяком прямо на парочку малозначительных бумаг, залежавшихся на столе.
Нажал клавишу:
- Ирину Сергеевну х-хачу! - прямо-таки рявкнул он с интонациями Мимино,
так, чтобы сама помянутая непременно услышала. - Проси!
Снежная Королева с порога, одним взглядом оценила обстановку, но бровью не
повела, изящно ставя великолепные ноги, подошла к столу.
- Прошу, драгоценная! - с подъемом заявил Петр, обогнув стол и
приблизившись к ней вплотную. - Украсьте своей персоной кресло!
От него должно было нести, как от винной бочки, но деловая красавица
оставалась невозмутима. Села, положив ногу на ногу, держа на коленях
тонкую пластиковую папочку, поинтересовалась:
- Павел Иванович, вы, простите великодушно, в состоянии серьезно
относиться к делу?
- Разумеется, - кивнул Петр, стоя в величественной позе, опершись рукой на
угол стола. - Я здесь, простите, немножко употребил, но излишества эти
вполне понятны, если вспомнить, с какой мы церемонии вернулись... Есть
повод. Не так ли?
- Я с вами совершенно согласна, - кивнула она. - Вот только нужно
подписать еще пару документов... Дополнительных протоколов, касающихся
передвижения денег...
- Послушайте, очаровательная, а это непременно нужно делать именно
сегодня? - с капризными нотками вопросил Петр. - Никуда они и до завтра не
убегут, я полагаю...
- Позвольте уж мне решать, - сказала она непреклонно. - Подпись ваша
необходима мне сегодня...
- Что? - вскинул он брови, изображая легонький приступ пьяной злобы. -
Дорогая, вы очаровательны, но не кажется ли вам, что и законченным
красоткам следует держаться с боссом самую чуточку почтительнее...
- Так то с боссом, - протянула она вдруг, медленно, многозначительно глядя
ему в глаза и улыбаясь отнюдь не холодно - с нормальным, человеческим
лукавством. - Так то с боссом, дражайший господин Иванович...
- Вы это что? - спросил он с видимой растерянностью.
Однако в душе ликовал: а зверь бежит, и прямо на ловца! Все правильно
просчитал...
- Я? - она улыбалась. - Дорогой Павел Иванович, так уж сложились некоторые
обстоятельства, что в тайну, кроме Фомича, оказалась посвященной еще одна
особа... Вам необходимо все растолковывать? Или так поймете? Вы, по моим
оценкам, далеко не дурак... Не хочется надолго затягивать эти шпионские
игры - пароль, отзыв, славянский шкаф... Лучше позвоните по известному вам
номеру человеку, вынужденному некоторое время провести в бинтах, и
попросите его одобрения...
- И позвоню, - сварливо сказал Петр. - А говорил, никто не знает... - Он
взял мобильник, набрал номер, поговорил с минуту, употребляя обтекаемые
формулировки, как и Пашка на том конце. Отложил телефон, осклабился: -
Ваша правда, меня только что заверили: вам можно всецело доверять...
- Приятно слышать. Итак, вам следует подписать вот здесь, во всех трех
экземплярах, и здесь, в двух...
- Минуточку, - проворчал он, взял бумаги и бегло пробежал.
Как и следовало ожидать, в них запутанными юридическими формулировками
излагалась не столь уж и запутанная мысль: некий уполномоченный кипрский
банк, возглавляемый господином Костасом Василидисом, брал на себя
обязательства служить посредником на первом этапе движения инвестиций из
зарубежья в Шантарск. Бумаги уже были подписаны данным греческоподданным,
Раньше у Петра были только подозрения, а ныне они превратились в твердое
убеждение. Подпись г-на Василидиса, уже виденная им на договоре о покупке
картин Панкратова, ежели рассмотреть вдумчиво, крайне напоминала некий
вариант Пашкиной подписи. Это и понятно: трудновато выдумывать совершенно
новую подпись и привыкать к ней, проще и удобнее воспользоваться вариантом
своей старой. Лишь бы была соответствующим образом признана...
Значит, Василидис - это все-таки Пашка. Что ж, не столь уж
умопомрачительные суммы потребны, чтобы совершенно законно и легально
заполучить греческое гражданство. Вполне может оказаться, что Пашкин
греческий паспорт самый что ни на есть настоящий. А про запас, возможно,
отыщется еще какой-нибудь, уже не имеющий отношения к родине Гомера. Но
это уже несущественные детали...
- Итак? - вопросительно подняла она брови, держа наготове красивющий
"Паркер".
- Минутку... - пробормотал Петр. "А, собственно, что мне с вами
церемониться, если вы готовы меня спровадить на тот свет, не испытывая ни
малейшего сожаления?"
Он налил себе полбокала, выпил, классически передернувшись. Нажал кнопку,
блокировавшую замок. Чуть пошатнувшись, выбрался из-за стола, подошел к
Фее, склонился над ней:
- Значит, подписать?
- Вот именно, - кивнула она, не выказывая пока что ни малейшей тревоги. -
У вас чистые руки? Бумаги крайне серьезные, не годится их пачкать...
- Руки чистые, - сказал он, демонстрируя ладони. - А вот помыслы - не
столь...
- Что вы имеете в виду?
- Не вынуждайте меня отвечать фразой из пошлого анекдота... - Петр
непринужденно положил ей руку на плечо.
Она так и вскинулась, вскочила:
- Что вы себе...
- Иришка, помолчи. - Петр забрал у нее, остолбеневшей на миг, все
документы, отошел на шаг, демонстративно помахивая ими в воздухе. - Дверь
заперта, никто не ввалится... - Он слегка пошатнулся. - Скажу тебе по
совести: ты чертовски аппетитная телочка, а я - нормальный мужик, не гей
какой-нибудь... - Отложив бумаги в дальний угол стола, подошел к ней
вплотную и с расстановочкой взял за плечи, комкая легкий дорогущий пиджак.
- Тебе объяснять, что ты должна делать, или сама поймешь? Раздевайся,
кошечка...
Вот тут она вскинулась, словно какая-нибудь спесивая английская герцогиня,
услышавшая непристойное предложение от своего кучера или, того хуже,
грязного лондонского бродяги. Попыталась высвободиться, а когда не
удалось, сверкнула глазами:
- Убери руки, ты!
Петр убрал одну руку, правую - но исключительно для того, чтобы
переместить ее на талию, совсем уж недвусмысленно прижал красавицу к себе
и прошептал в розовое ушко, украшенное небольшой золотой сережкой с
крупным бриллиантом:
- Ирочка, не дури. Каждый в нашем мире хочет урвать свой кусочек счастья,
неужели непонятно? Если уж мне и выпало изображать дрессированную
обезьяну, постараюсь урвать свою выгоду, где только можно. Очень уж много
вам перепадает, и слишком мало - мне. Я на большие миллионы не претендую,
но если ты меня прямо сейчас не побалуешь, я твоими документами задницу
подотру... Не веришь?
- Пусти, - тихо сказала она, напряженно застыв в его наглых объятиях. - Он
тебе голову оторвет.
- Да ну, обойдется, - заявил Петр с уверенностью пьяного, коему море по
колено. - Договоримся по-родственному. Что ему важнее - куча зеленых
миллиончиков или то, что его лялькой разочек попользовались?
Пад-думаешь... Ты сама разденешься или тебе помочь? Я, вообще-то, люблю
помогать на последнем этапе... Ириша, не дури. Хрен подпишу вашу
бухгалтерию, если будешь ломаться... Сама подумай, что ему важнее?
Видимо, она в сжатые сроки успела обдумать его слова и прийти к тому же
выводу. Сообразить, что для Пашки важнее. Она должна была знать его
гораздо лучше, нежели родной братец, - тот-то, как выяснилось, и не знал
близнеца Пашеньку вовсе...
- Скотина, - тихонько сказала Ирина, и прозвучало это довольно безнадежно.
- Ты серьезно?
- Еще как, - хохотнул Петр, прижимая ее к себе, что влекло отнюдь не
наигранное возбуждение - стерва была хороша. - Или не чувствуешь?
- У меня дни...
- Не бреши, - сказал он, уже видя, что выиграл. - Какие, к черту, дни...
Ну как, ты сама?
- Отпусти.
- Давно бы так, - сказал он с наглейшей уверенностью в себе, свойственной
законченному хаму. - Только смотри, будешь дергаться, порву на тебе весь
от кутюр и сквозанешь по коридору в таком виде - то-то здешние сплетницы
возрадуются... - Он убрал руки, легонько взял ее за подбородок двумя
пальцами, приподнял голову. - И смотри у меня, не вздумай изображать
прекрасную принцессу в лапах грязного пирата, старайся со всем усердием, а
то не подпишу ни хрена, усекла?
Она сердито опустила ресницы. Петр хмыкнул:
- Валяй...
И пошел к столу налить себе коньяку. Подумав, щедро наполнил и второй
бокал, подошел к ней, успевшей освободиться от пиджака и юбки, сунул в
руку:
- Ну-ка, для настроения...
Ирина выпила одним глотком, закашлялась, помотала головой, сунула ему
пустой бокал, опустила руки, глядя, в общем, скорее покорно, нежели
возмущенно - смирилась, приняла правила игры.
- Блузку сними, - сказал он, приканчивая свой бокал.
Она повиновалась. Вот теперь не оставалось никаких сомнений - красотка не
просто посвященная, она, пожалуй что, в полном смысле сообщница. Второй
компонент сладкой парочки, рассчитывающей долго и счастливо обитать где-то
вдали от родины с кругленьким банковским счетом в кармане. Быстренько все
прикинула, стерва, умничка, гордячка, сообразила, что эти денежки стоят
часика сексуального принуждения, ох, стоят... Будь все иначе, не считай
она эти денежки и своими тоже, давно заехала бы по роже и гордо удалилась,
обливая презрением...
Многозначительным жестом показал, чтобы в темпе сбрасывала все остальное,
не испытывая при этом ни жалости, ни сочувствия - с чего бы вдруг?!
