случай... Влад, ты почему такой напряженный?
Мысленно махнув рукой, Мазур сказал:
- Я сегодня, кажется, видел привидение.
- Случается,- ничуть не удивилась Кончита.- Я сама не видела, но они
иногда показываются... Кто-то, кого ты убил?
- Нет,- сказал Мазур.- Жена. Ее убили.
- Ко-олепредо...- протянула Кончита.
- Что?
- Ну и дела... Здесь убили?
- Нет, там, у нас...
- Молодая или старая?
- Молодая. Как ты.
- Красивая?
- Очень.
- Так...- задумалась Кончита, прижавшись теснее.- Что бы тебе на это
сказал дедушка? Она тебя любила?
- Думаю, да.
- Думает он, видите ли... Ох, мужчины... Н-ну... Будь это кто-то, кого ты
убил, можно сразу уверенно говорить, что он тебе пророчит беду. Те, кого ты
убиваешь, это уж-жасно любят, заявиться в самый неподходящий момент, беду
напророчить. А если жена, любящая... Хм, она тебя предупреждает.
- О чем?
- Ну откуда я знаю? Надо ей о чем-то тебя предупредить, понимаешь? Так
тебе и сказал бы толковый брухо. А уж плохое там или хорошее... Quien sabe?*
По-английски это...
- Я знаю,- сказал Мазур, успевший выучить эту незамысловатую фразу,
применявшуюся здесь в массе ситуаций и носившую невероятное множество
значений и оттенков.- Но вот о чем...
- Вряд ли есть необходимость беречь верность,- лукаво покосилась
Кончита.- Сам подумай, если она тебя любила, ей приятно, что ты продолжаешь
с красивыми женщинами... Если ее все равно нет, это же не измена, понимаешь?
Глупо хранить верность мертвым. И вообще, los muertos e idos no tien
amigos...
- Что?
- У мертвых и ушедших нет друзей,- сказала Кончита.- Это такая
пословица...
- Черт, верно,- растерянно сказал Мазур. По крайней мере, к нему эта
пословица подходила на все сто - у тех, кто уходит на задание, друзей больше
нет...
- Ты весь зажатый,- тихо сказала Кончита.- Не бойся, я же тебе говорю,
большую беду любимая жена не пророчит, предупреждает просто.
- Мне просто показалось,- сказал он, злясь на себя за то, что вновь
потихонечку допускал в мозг прежнее ощущение, испытанное там, на площади.
Что чуточку верил, будто видел Ольгу на самом деле.
- Ничего не показалось,- наставительно сказала Кончита.- Значит,
приходила она к тебе, глупый...
И, гибко выгнувшись, прильнула к его губам долгим поцелуем.
Глава пятая
UNA GUAPA BONITA
Как давно известно сведущим людям, главная сложность случайных
романчиков, платных или бесплатных, заключается в искусстве красиво
разойтись утром. Мазуру в этом смысле повезло - у смышленой девчонки, умело
и яростно пробивавшейся из грязи в князи, стиль был неплох. Наверняка
отработан на неизвестном количестве предшественников, но это, в сущности,
неважно. Умеренно-короткие ласки после пробуждения, легкий завтрак с кофе,
непринужденная болтовня - все катилось по накатанной, так что Мазур
почувствовал себя совершенно свободно.
В девять утра после деликатного стука в дверь объявился второй секретарь,
мужчина представительный, холеный и в других обстоятельствах наверняка
надменно державшийся бы со столь плебейскими гостями, зачем-то прикрытыми
дипломатическим паспортом. Однако перед Мазуром с. Кацубой он откровенно
прогибался и, судя по некоторым наблюдениям, искренне - явно получил от
кого-то неизвестного хорошую накачку. Дополнительный штрих в пользу
серьезности операции.
- Подожди минутку,- сказала Мазуру Кончита, почти не обращая внимания на
импозантного дипломата (быть может, искренне считала его чем-то вроде
посольского шофера).- Сейчас уедет наш особо скрытный гость... Полюбоваться
хочешь?
Мазур выглянул в окно. На обсаженной эвкалиптами аллее стоял белый
"мерседес", и к нему живенько поспешал невидный субъект в сопровождении двух
квадратных мальчиков, декорированных темными очками.
- Министр земледелия,- беззаботно пояснила Кончита.- Крайне нервный
субъект, поскольку женат на состоянии супруги, а она однажды уже грозила
разводом. Конечно, кресло у него весьма доходное, но по сравнению с деньгами
сеньоры - й-ют!* Вот и бережется... Ну, всего тебе наилучшего.- По-прежнему
игнорируя третье лицо, она приподнялась на цыпочки и звонко чмокнула Мазура
в щеку.- И чтобы призраки больше не навещали...
"С ума сойти,- грустно подсмеиваясь над собой, думал Мазур, спускаясь по
витой лестнице следом за дипломатом.- Выхожу это я утречком из одного из
самых шикарных борделей столицы, смотрю, а из соседней двери - сам министр
земледелия... Поэма. Обычно воспоминания в сто раз прозаичнее..."
...И завертелось, закрутилось, с удовольствием бы сказал "понеслось", но
все обстояло как раз наоборот- поползло... Теперь вместе со вторым
секретарем по кругам здешнего бюрократического ада поплелись и они с
Кацубой, и кругов этих было не семь, как в каноническом аду, а, пожалуй,
семижды семь, не считая тупиков, ответвлений и ловушек.
Российские коллеги здешнего крапивного семени выли бы от зависти, узнав в
точности, как здесь обставлено дело. Самые любимые присказки местных
чиновничков - "Quien sabe?" и "маньяна" - "завтра". Мазур полагал сначала,
что ржавые колеса и прочие приводные ремни начнут вертеться быстрее, если в
ход пойдет то, что здесь именуется "мордида", а по-русски - "на лапу",
однако Кацуба обескуражил, авторитетно разъяснив, что мордида помогла бы
ликвидировать процентов двадцать пять волокиты, и не более того. Просто
порядки таковы, и точка...
Однажды оказалось, что их дипломатические паспорта не только не помогают,
а в парочке случаев даже мешают. Будь у них простые туристские визы,
сэкономили бы часа три, убитых на визит в мунисипалидад - городскую управу.
Мазур уже отчаялся хоть капельку понять здешний механизм, покорно таскался
за спутниками по коридорам и кабинетам, механически повторяя то, что ему
подсказывали, подписывая, что подсовывали, а в иных случаях, наоборот,
протестуя и отказываясь по наущению Кацубы подписывать - однажды даже
добросовестно орал на пожилую канцелярскую крысу, грозя жалобой лично
президенту и дипломатическим скандалом (что на крысу особого впечатления не
произвело, но таковы уж были правила игры - отчего-то именно в этом кабинете
требовалось орать, пугая, что из-за этого вот субъекта Россия немедленно
разорвет отношения с Санта-Кроче).
Из мунисипалидад отправились в министерство общественных работ, почему-то
ведавшее еще и почтой,- дабы получить закорючку, позволяющую отправлять свою
корреспонденцию на каких-то льготных условиях (они вовсе не собирались
никому писать, но тем не менее закорючку получить были обязаны). Оттуда- в
министерство здравоохранения, заверить дубликаты своих свидетельств о
прививках.
Разрешение на временное обладание парой самозарядных винтовок, парой
помповушек и парой револьверов выдали в полицейском управлении за четверть
часа. Вот только потом пришлось подниматься на шесть этажей выше, чтобы все
эти стволы зарегистрировать,- почему-то не там же, в полиции, а в
департаменте общественной безопасности, подчинявшемся той же мунисипалидад,
но разместившемся от нее за пять длиннейших кварталов. Мало того, оружие
разрешалось содержать в готовом к стрельбе состоянии лишь за
административными границами столицы. И посему они потащились еще за два
километра, где в конторе, чье официальное титулование тут же выле-тело у
Мазура из головы, скобы, спусковые крючки, затворы ружей и барабаны
револьверов опутали прочными шнурами, украсив каждый ствол двумя казенными
печатями, а потом еще упаковали все по отдельности и свертки опять-таки
запечатали, трижды объяснив согласно длиннейшей инструкции, что нарушение
печатей в пределах столицы позволяет официально и автоматически причислить
нарушителей к герильеро и прочим антиобщественным элементам.
И снова министерство общественных работ - получить разрешение на
официальный наем при необходимости подданных Санта-Кроче в качестве
подсобных рабочих экспедиции. Спуск двумя этажами ниже - получить
свидетельство, гласящее, что господа дипломаты едут в глубинку не просто
так, а как раз и являются научной экспедицией. Субъект, безусловно, не
обладающий чувством юмора, долго растолковывал, что проводников, поваров и
проституток они вправе нанимать без регистрации, а вот лодочникам,
носильщикам и охотникам обязаны выдавать должным образом оформленные
квитанции, иначе рискуют вступить в конфликт с налоговым управлением. Мазур,
не удержавшись, поинтересовался, почему такие льготы для трех первых
категорий. Субъект, ничуть не удивившись, объяснил, что льгот никаких нет,
просто проводникам, поварам и проституткам обычно платят по твердой,
известной фискальным органам таксе, а вот прочие требуют денежку по
договоренности. И в доказательство предъявил длиннющий циркуляр, любезно
предложив перевести вслух на английский, но Мазур отказался.
Управление железной дороги - еще одна закорючка, дающая некие льготы при
путешествии поездом (должно быть, заключавшиеся в том, что их не станут
выпихивать на полном ходу, как, не исключено, поступают с лицами, льгот не
имеющими). Управление речного транспорта - то же самое (видимо, не имеющих
льгот вполне могут выбросить за борт, привязав к ногам колосники).
Некстати оказалось, что в департаменте Чаулуке, который их поезд будет
пересекать на протяжении километров пяти, только что из-за герильеро введено
военное положение, и следует получить в военном министерстве еще одну
закорючку. И они отправились бы туда, как три дурака, но другой чиновник,
слышавший разговор, поправил коллегу: положение объявлено не военное, а
осадное, значит, сеньорам нет нужды тащиться через полгорода в военное
министерство, достаточно заглянуть в Главный департамент общественной
безопасности. Мазур едва не расцеловал этого симпатичнейшего человека, но
побоялся, что могут неправильно понять.
Всезнающий Кацуба рассказал, что случаях в трех виной всему даже не
бюрократия, а здешнее национальное своеобразие. Жители республики делились
на гачупино (потомки испанцев), юропо (потомки выходцев из Европы), чоло
(метисы с индейской кровью), кахо (метисы с негритянской кровью). Сие
придавало порой бюрократическим игрищам особую запутанность - подполковник
готов был поручиться, что их лишний раз гоняли по этажам министерства
общественных работ только потому, что некий гачупино внутренне возмутился
тем, что ему нечто смеет "предписывать" некий чоло. А избавивший их от
лишней поездки в военное министерство альтруист и не альтруист вовсе -
просто он, юропо, рад был при посторонних посадить в лужу кичливого
гачупино, перепутавшего военное положение с осадным...
Но вот настал великий миг - они добрели до последнего бастиона коварного
противника, скрывавшегося за невинным названием министерства природных
ресурсов, коему подчинялся "заповедник". Мазур уже ничему не удивлялся и
ничего не хотел - как автомат, шагал по коридору, держа под мышкой роскошную
кожаную папку на молнии. В папке хранились подготовленные неизвестными
спецами подробные материалы, неопровержимо свидетельствовавшие, что их
хозяин, то есть Мазур, принадлежит к шизанувшемуся племени упертых
фанатиков, свято верящих в летающие тарелки, контакты с высшим разумом
посредством обычного пылесоса и лохнесское чудище. Правда, согласно папке,
бзик у Мазура был несколько иной - он был убежден, что задолго до
ледникового периода на территории Санта-Кроче существовала высокоразвитая
