пассажирские вагоны, состав пролетел, не снижая скорости.
Неизвестно, сколько придется ждать. Чтобы не терять времени, Мазур начал
в темпе просвещать Джен - подробно рассказывал, что из себя представляют
российские поезда, и как себя следует вести, чтобы не возбуждать подозрений.
Начал с общих вагонов - еще неясно, куда предстоит попасть, может, придется
трястись на жестких скамьях...
Джен прилежно слушала, и глаза помаленьку круглели. В самом деле, для
благополучного западного человека сие диковато. Но Мазур не чувствовал ни
обиды за державу, ни позывов ущемленной гордости - некогда было.
Оказалось, торопился напрасно - успел все растолковать подробно и
вдумчиво, а поезда все не было. Минут сорок они решительно не знали, куда
себя девать, то перебрасывались пустяковыми фразами, то пытались развлечь
друг друга анекдотами. Смешно, но Мазур и впрямь самую чуточку ощущал себя
партизаном, устроившим диверсию на оккупированной территории...
Как водится, далекий шум поезда послышался в самый неожиданный момент.
Меж стволов Мазур видел кусочек рельсового пути - показалось могучее рыло
тепловоза, багажно-почтовый вагон... А что, если при нынешнем бардаке он
попросту пролетит мимо, наплевав на отсутствие светофора? Сегодня всего
можно ожидать...
Нет, сработало - послышался адский визг и скрежет, состав затормозил,
уйдя из поля зрения. Джен вскочила, Мазур поднялся следом, потянулся и
сказал:
- Ну, работай на совесть...
Им пришлось пройти лесом, параллельно дороге, метров двести - Мазур не
вполне верно выбрал место. Так, вон те вагоны - общие, вон те - плацкарт...
Двери открыты, железные приступочки опущены, чуть ли не у каждого вагона
толпится табунок любопытных пассажиров, мужик в железнодорожном кителе, без
фуражки, промчался в сторону тепловоза, за ним поспешает молодой милицейский
сержант, придерживая длинную дубинку на боку...
Они как ни в чем не бывало вышли из леса и не спеша двинулись вдоль
вагонов к голове поезда. Все было проделано столь буднично и непринужденно,
что никто не обратил на них внимания,- все-таки не отличались ни одеждой, ни
количеством конечностей, самые обыкновенные люди, кому в голову придет...
Мазур охотнее всего забрался бы в купейный, где гораздо проще укрыться от
любопытных глаз. Но до купейных они добраться не успели - железнодорожник в
сопровождении милиционера понесся назад, чуть ли не галопом, махая рукой на
стоявших у лесенок,
- По вагонам, по вагонам! Сейчас поедем! Скорее всего, с графиком что-то
было не в порядке, и сзади нагонял попутный. Милиционер тоже махал рукой, и
пассажиры живенько полезли в вагоны. Мазур с Джен преспокойно поднялись
следом, как свои люди. Он прямиком направился в вагон, готовый к сложностям,
и сложности начались практически моментально. Дорогу ему бдительно
загородила проводница, дебелая деваха в мятой форменной рубашке:
- Эй, а ты куда это? Что-то я тебя не припомню... Клыками она не щелкала-
лаяла, в общем, по обязанности. В тамбуре, кроме них, никого уже не было.
Изобразив самую обаятельную и примирительную улыбку, Мазур сказал:
- Да понимаешь, мы с женой в общем ехали, и больше нет никакой
возможности. Жена на третьем месяце, а там такой контингент... Эта,
светленькая, сказала, у вас места есть. Неужто не договоримся?
Проводница обозрела его с ног до головы - трезвого и одетого не так уж
плохо - хмыкнула:
- Что ж ты жену на третьем месяце в общий потащил?
- Не было билетов,- осторожно сказал Мазур.-А в Иркутск нужно позарез. Я
так и думал, потом освободится что-нибудь...
- Освободится...- проворчала она.- А ревизоры?
- А моя горячая, от чистого сердца, благодарность? - сказал Мазур.- Мы
хоть и не кавказцы, однако насчет благодарности не хуже понимаем... Сколько
там нужно мужских достоинств?
- Чего-о?
- А вот,- сказал Мазур, демонстрируя сотенную купюру.- У этого обормота
на телеге все мужское достоинство наружу, потому так и прозвали...
Она фыркнула:
- Я и не замечала что-то...- повернулась к Джен.- Чего молчишь? Придумаем
что-нибудь, ладно...
- Да она не говорит,- сказал Мазур.- И не слышит. Я серьезно. Глухонемая.
- Иди ты!
- Точно,- сказал он, посерьезнев лицом. Вот тут проводница распахнула
глаза до пределов возможного, тщетно пытаясь скрыть чуточку брезгливое
любопытство:
- Иди ты... А и правда... Что, совсем-совсем?
- Ага,- Мазур вздохнул и добросовестно изобразил перед лицом Джен
какие-то загадочные фигуры, всеми десятью пальцами.
Она ответила столь же тарабарскими знаками. Проводница дозрела, с первого
взгляда видно:
- Нет, ну надо же... А красивая. Слушай, а не боишься, что дите... нет,
точно не слышит? Отчаянный ты мужик... Пошли, Там боковых мест куча, езжай
до самого Иркутска...
Все удовольствие обошлось Мазуру в мизерную по сравнению с его денежными
запасами сумму. Проводница (уже обращавшаяся с Джен, как с пустым местом)
быстро спрятала денежку, провела к боковым местам и удалилась, то и дело
оглядываясь, крутя головой. Они уселись, поставив сумку Мазура под столик.
Джен облегченно вздохнула, косясь на ряды откинутых полок, как на клетки с
экзотическими зверями.
С точки зрения Мазура, ничего экзотического там не имелось: в отсеке
напротив них на трех из четырех полок безмятежно дрыхли, выставив голые
пятки из-под сероватых простыней, справа раздавалась громкая пьяная болтовня
с неизбежной примесью матов, слева плакал ребенок и мамаша тщетно пыталась
его успокоить, в проходе, уцепившись за верхнюю полку, стоял мужичок в майке
и, пошатываясь, пытался что-то сообразить - скорее всего, в какую сторону
следует двигаться, чтобы отыскать туалет. Где-то курили - а соседи крикливо
урезонивали. Где-то раздавалась совершенно непонятная речь - то ли кавказцы,
то ли среднеазиаты во весь голос обсуждали свои загадочные проблемы, а
может, попросту травили анекдоты, кто их разберет. В общем, ничего
необычного - растелешенность, суета, гомон и полнейшее пренебрежение
светскими условностями. И нельзя сказать, чтобы запахи были такими уж
ужасными. Обычный плацкартный вагон. Для Мазура, разумеется.
Раздалось негромкое мяуканье. Мазур недоумевающе оглянулся.
На столике стояла корзинка-клетка из железных прутиков, с ручками, и в
ней маялся здоровенный рыжий котище, Простоволосая бабуля, единственная из
четырех соседей Мазура по отсеку не спавшая, перехватив его взгляд,
оживилась. Сейчас пойдет в атаку, определил он.
Точно. Старушка шустро пересела на самый конец полки, поближе к ним, и, с
обрадованным видом истосковавшейся по собеседникам общительной души, открыла
огонь:
- Что-то я вас не видела... На станции сели? Разве тут станция где-то?
- Из общего вагона перешли,- сказал Мазур, разворачиваясь к ней и
покоряясь неизбежному.- Надо же, чуть руку не сломал, когда затормозили, в
стенку так и врезался...
- Ох, а у меня Васька со столика кувыркнулся! - она кивнула на кота.-Сама
чуть по стеночке не размазалась... А это жена ваша?
И началось... Повздыхав для порядка над глухонемой красавицей (и похвалив
Мазура за то, что не побоялся взять в жены увечную, на что он скромно
опустил глаза), бабулька с ходу стала выкладывать всю свою подноготную.
Мазур моментально узнал, что годочков ей семьдесят один, едет к сыну в
Иркутск, а сын мужик хороший, хоть и закладывает да потихоньку от жены
бегает налево, а ведь и не мальчик уже, ровесник Мазура (весь в батю,
шалопута, тоже ухарь был, ох, я с им наплакалась, пока не сообразила поленом
колошматить)... И так далее, и тому подобное. Поскольку от Мазура в ответ
ждали такой же ширости души, он старался оправдать ожидания - военный, в
отпуске, везет жену к брату (нет, брат-то нормальный, слышит-говорит, это уж
жене одной так не повезло из всей родовы...)...
Потом Пелагея Филипповна, добрая душа, выговорившись немного и приустав,
взялась жалеть Джен еще активнее - и старательно потчевать домашним салом,
которое американка, ручаться можно, видела впервые в жизни. С немой мольбой
покосилась на Мазура. Тот опустил веки: что это за русский человек, если в
жизни не видел сала?!
Джен покорно принялась жевать. Судя по ее лицу, ожидала худшего. Часа
через полтора пьяная компания, к счастью, сошла, стало потише. Бабуля
прилегла вздремнуть. За окнами уже смеркалось, и никто их пока что не
потревожил, все шло отлично...
Увы, на очередной станции вошли трое хмырей, Мазуру с первого взгляда не
понравившихся - этакая приблатненная шелупонь, шагавшая по проходу с видом
полновластных хозяев жизни, развязная напоказ. Задержались возле Джен, нагло
обозрели - и приземлились на опустевшие места пьянчуг, по соседству с
отсеком Мазура. Однако, против его ожиданий, спиртное доставать не спешили -
сидели, лениво перекидываясь негромкими фразами с примесью определенно
блатного жаргона. У одного Мазур заметил татуировку на пальцах, компания ему
не нравилась все сильнее - от нее так и веяло грядущим беспокойством, раза
два, не особенно и понижая голос, проехались насчет женских статей Джен. При
необходимости, конечно, ему ничего не стоило сделать из троицы салат
по-флотски, но любой скандал означал неизбежное появление милиции, протокол
и прочие удовольствия...
- А интересно, зачем старому чмырю такая кошечка? - совсем уж громко
поинтересовался самый высокий.- Володя, ну что он с ней делать будет? Своим
вялым?
Мазур внимательно, многообещающе посмотрел на него. Тот ответил нахальной
ухмылкой: ну, что ты мне сделаешь? Плюнув мысленно, Мазур отвернулся.
Они совершенно трезвые, все трое. И багажа нет. Никакого. Старый, избитый
прием: скандал, драка, появляются стражи порядка, всем действующим лицам
предлагается пройти куда следует - применительно к обстановке это означает,
что придется где-то сойти... А там и группа захвата, как из-под земли.
Мазур не мог определить, подсадка это или обыкновенное хамье, и злился на
себя, все сильнее поддаваясь беспокойству. В его положении приходилось быть
святее папы римского, потому что поезд ничем не отличается сейчас для них от
надежного капкана... Если это подсадка, придется давить на психику
автоматом... а что потом? Стоп-кран, в тайгу... Скверно.
Потрогал ногой сумку, задвигая ее поглубже. Все четверо соседей спали,
даже кот задремал. Эх, бодрствуй бабуся Пелагея Филипповна, соколом бы
налетела на ворога, отчитала по-простому, по-русски, чтобы не вязались к
увечной при живом-то муже... Провинциальный народ не настолько еще освинел,
чтобы применять рукоприкладство к старухам, тут вам не город...
Джен коснулась его локтя, показала пальцем себе в грудь, в направлении
туалета. Он кивнул, похлопал по руке - тоже нервничала, видела по поведению
этой троицы, что что-то тут нечисто, вовсе не обязательно знать язык...
Она удалилась. И почти сразу же высокий с дружком встали, довольно громко
высокий сообщил оставшемуся дружку:
- Володь, ты пока сиди, а мы крошке поможем джинсики расстегнуть, может,
и найдем там чего интересного...
И, ускоряя шаг, двинулись вслед за девушкой. Оставшийся третий, тот, с
наколками, в ярко-синей куртке, уставился на Мазура с вызовом - но Мазур, не
обращая на него внимания, кинулся следом.
В тамбуре, у двери туалета - Джен уже успела войти - он нос к носу
столкнулся с обоими. Успел еще сказать:
- Эй, полегче...
И говорить стало некогда. Реакция спасла. Увидев молниеносно дернувшуюся
к нему руку - ребро ладони определенно шло на вырубающий прием - Мазур
неуловимо для глаза посторонился, перехватил запястье, встретил пальцы
