личности, как остаточное явление, было налицо.
После операции с ним и начались странные события. На четвертые сутки
после нее к Заплатину в кабинет ворвался перепуганный до смерти Князев. Он
рассказал, что галлюцинирует. Видения у него такие: он вновь чувствует
себя лежащим в больничной палате, вновь видит столпившихся вокруг постели
врачей, слышит их разговоры, чувствует запахи лекарств...
И тут Заплатин начал кое-о-чем догадываться. Уже целых три раза после
второй операции ему по междугородке звонил Геворкян и справлялся о
состоянии здоровья Лохно. Но еще более тщательно он расспрашивал о том,
как чувствует себя Князев, хотя до этого не справлялся о нем месяца
четыре. Он явно знал, что после второй операции что-то должно случиться и
с первым пациентом.
Заплатин, как мог, успокоил Князева, но оставил его в клинике. Сам же
кинулся звонить в Ереван. А уже утром следующего дня у него состоялся
долгий и тяжелый разговор с прилетевшим немедленно Геворкяном. Тот даже не
пытался скрыть, что с самого начала преследовал иные, нежели Заплатин,
цели. Но, зная о высоком чувстве ответственности профессора, понимал:
стоит ему проговориться, и эксперимент будет прекращен. Он подождал, пока
будет смонтирована "Башка", которая обошлась государству в миллионы, в
расчете на то, что Заплатину нет теперь пути назад.
Верный себе "анархист от науки" в эксперименте Заплатина увидел
возможность претворить в жизнь свою давнюю идею, так называемого,
"нейрокоммунизма" - очередного, по его мнению, этапа развития социума.
Проектируя "Башку", он намеренно сделал так, чтобы поступающие в систему
сигналы не были автономны, а смешивались бы между собой. Он был уверен,
что в этом случае у абонентов "Башки" произойдет "обобществление
личности", объединение их "я".
З_а_п_л_а_т_и_н. ...Произойдет "обобществление личности", объединение
их "я".
Д_ж_о_н. Как это?
З_а_п_л_а_т_и_н. Да, мой мальчик, трудно воспринять это так сразу.
Представьте: все люди связаны единым телепатическим полем. Не просто
читают друг у друга мысли, а полностью взаимопроникают в личности друг
друга, являются, собственно, единым существом. Точнее - сверхсуществом с
миллиардами глаз, ушей, ног, рук, интеллектов.
Д_ж_о_н. А зачем?
З_а_п_л_а_т_и_н. Этот вопрос не имеет смысла. Разум сегодня - главная
сила, концентрация его - естественный путь прогресса. Зачем животные
объединяются в стаи? Зачем люди объединяются в нации? Зачем
концентрируется капитал? Зачем живая природа проходит путь от
одноклеточных форм до...
Раздался тихий щелчок, и диктофон замолчал. Мы лежали с Офелией в
сумеречно-голубой комнате. Из того, что услышали, мы поняли не все. А то,
что поняли, как выяснилось позже, поняли неодинаково. Но одно было ясно
абсолютно: мы коснулись тайны. И я был не рад этому. Ведь знание
накладывает ответственность. И рождает опасность преследования.
- Как ты думаешь, - спросила Офелия, - мы сможем расспросить обо всем
подробнее Женю?
- Нет.
- Ясно.
Что ей ясно? Дело-то даже не в том, что он ничего не скажет. И не в
том, что он устроит грандиозный скандал, узнав, что мы "подслушивали".
Дело в том, что если он сделает операцию у Заплатина, о нашей
осведомленности станет известно всем "пациентам".
- Нужно спасать его, - решительно заявила Леля.
- Как ты себе это представляешь? - уж не знаю, что я ожидал услышать
на записи, по-видимому признания маньяка-изверга Заплатина в кровавых
преступлениях перед человечеством... Или что-то в этом роде. Но если до
записи я еще на что-то надеялся, то сейчас чувствовал свое полное
бессилие. - Разве что действительно пойти в КГБ?
- Нет, Толик. Вот этого, по-моему, не надо. Я все мучилась, откуда же
они знают про "Свободу"? Случайно? Не знаю... Я подумала: может быть у них
и там есть свои люди? И в телефонный разговор так вламываться, как тогда,
для этого ведь, наверное, специальную аппаратуру иметь надо, правда?
Ай да Леля. Опять она меня обставила. А я-то ломал голову, как всю
эту историю проглядели "органы". Вот, значит, с какого конца...
- Если у них и ТАМ все схвачено, то нам-то дергаться просто смысла
нет.
- Но ведь мы должны спасти его. Хотя бы попробовать.
- Ты говоришь так, будто речь идет о бандитах, а Джон - их невинная
жертва. На самом-то деле все совсем не так. Наоборот, он ищет спасения и,
вероятно, может найти его этим путем. Кто знает, вдруг - правда, в этом
будущее? Может быть, это нас нужно спасать?
- Типичная интеллигентская болтовня. Для оправдания своего
равнодушия. - Офелия рассердилась. - У него друг погибает, а он рассуждает
о судьбах истории!..
- Почему погибает? Ты не кричи, а ответь-ка лучше сама: где
доказательства, что Джона нужно спасать? Это - во-первых. А во-вторых,
откуда ты знаешь, что он этого "спасения" хочет? И в-третьих - как? Что ты
предлагаешь?
Мы помолчали, а потом она попросила:
- Сделай чаю, ладно. - Так беззащитно она попросила... Снова стала
милой девчонкой, которая утром после нашей первой ночи попросила у меня
иголку с ниткой: кто-то из нас случайно обронил огонек сигареты на
кофточку, которая валялась на полу возле дивана. "Ой-ой-ой, -
приговаривала тогда Леля, - мама увидит, поймет, что я курила..."
На кухне возилась мать. Она посмотрела на меня неодобрительно:
- Кто там у тебя? Опять эта?..
- Между прочим, я собираюсь сделать ей предложение.
Мать пожала плечами:
- Я бы на твоем месте не торопилась.
- Но на моем месте - я. Завтра, пожалуй, я вас познакомлю.
...Мы пили чай и говорили черт знает о чем: о деревьях, о домах, о
Булгакове, о "Наутилусе", о море и песке. Целый час. О чем угодно, только
не о Джоне. Только не о Заплатине. Мы так упорно НЕ ГОВОРИЛИ о Джоне и о
Заплатине, что было ясно: мы все время говорим только о них.
И настал момент, когда стало уже просто бессмысленно это скрывать. И
Офелия спросила:
- Так что с его дедом-то случилось?
Я уже успел подумать об этом, потому ответил сразу:
- Его ампутировали.
- Как это?
- Представь: гноится палец. Есть угроза всему организму...
- Его, выходит, убили?
- Да нет же. Он-то ведь сам - часть организма. Он сам себя
ампутировал. - Тут я вспомнил слова Джона. - Например, просто перестал
дышать.
- Как ежик, да?
Надо же. Я ведь тогда точно так же подумал.
- А помнишь мультик - "Ежик в тумане?" - почему-то вдруг спросил я.
- Конечно. Классный, правда?
- Да. Он про заплатинских "пациентов".
- А по-моему, он - обо всех нас.
А ведь, выходит, все мы, действительно, под богом ходим. Я говорю - о
пациентах, она - обо всех нас... Одно мне непонятно:
- Вот я чего не пойму: зачем вообще им понадобилось "убирать"
кого-то? Хотя, может быть, дело в ограниченности количества ячеек машины?
Высосали человека и выкинули. Освободили место для кого-то еще. Для Джона,
например.
- А потом они и его так же, да? Мне такой прогресс что-то не
нравится. Всех нас они так...
- Или "оно"?
Сладко посапывая на моем плече, Офелия видела, наверное, уже десятый
сон, а мне все не спалось. Я пытался представить себя одним из трехсот
"пациентов" "Башки". Вернее - не одним из трехсот, а всеми тремя сотнями
сразу.
Человек существует только относительно человечества. Обладать
знаниями ВСЕХ людей - не значит ли это - знать ВСЕ? То же и с чувствами,
то же и с материальными благами.
Но почему я говорю - "все"? Речь пока идет о каких-то трех сотнях...
Да потому что "экстенсивный путь развития" должен стать основным для этого
существа. Ведь породившее его стремление к знанию - его главное
стремление. А насколько проще прирастить к себе, например, еще и опытного
юриста, нежели изучить юриспруденцию; и речь идет не только о науках, но и
о житейском опыте, об особенностях личностей, за которыми "оно" неизбежно
станет охотиться, обогащая свою "коллективную личность".
Интересно, кстати, каким образом сам Заплатин стал "абонентом"
"Башки"? Сомнений на этот счет у меня нет: его "белесый" взгляд, его
"телепатические" способности, его разговоры через посредника-"Валеру"...
Понять можно: пожилой человек, всю жизнь стремящийся к знаниям, проживший
уже свой век. А тут - возможность как бы вобрать в себя сотни жизней.
Возможно, подобные приборы будут строиться во многих местах, а затем
соединяться друг с другом. Кабельной связью, к примеру, или спутниковой.
Или сумеют значительно увеличить мощность "Башки", диапазон ее действия...
Но я почему-то уверен, что на "нейроколхозах" (так и лезут формулировки из
обществоведения) дело не остановится. Рано или поздно - объединятся ВСЕ.
И вот я нахожусь одновременно в Австралии и в Гренландии, в
Белоруссии и на Гавайях. Я - все. Я - бессмертен (отмирают только
"клетки", но рождаются новые). Я люблю и ненавижу. Но любить могу только
себя и ненавидеть - себя. Я отношусь к каждому отдельному человеку, как
Собор Парижской Богоматери относится к отдельному кирпичику. Взгляд мой
направлен в себя и во Вселенную. Суждения мои объективны, ибо являются
результатом столкновения и слияния миллиардов мнений. Я - сама Диалектика.
Я - единственный владелец мира... Выходит, я - Бог. Бог? Вот, значит,
откуда появилось в моем бреду это словцо - "аллилуйя".
И все же я понимал, что по-настоящему почувствовать себя чуть ли не
всем человечеством одновременно я конечно же не смогу. ВСЕ и НИЧЕГО - суть
одно и то же. И нужно ли это - во имя сомнительного прогресса толпу людей
- счастливых и несчастных, подлых и великодушных, знающих боль и нежность
- превращать в безликую массу? Но почему в безликую? Скорее - в
тысячеликую. Каждый из членов этого "сообщества" приобретает в миллиарды
раз больше, чем теряет. Вот оно - искушение.
Вот еще что. Можно себе представить это существо, так сказать, на
первом этапе: сначала - просто совокупность, затем - синтез. А каким оно
станет в дальнейшем, развившись? Как будут включаться в него дети, еще не
имеющие своего опыта, еще не сформировавшиеся, как личности? Они сразу
станут клетками многоклеточного организма, выходит, в их психологии уже не
будет ничего человеческого?
Кстати, очень похожие мысли у меня возникали уже однажды. Когда Деда
Слава в своей каморке рисовал нам с Джоном картину торжества генетики,
говорил о необходимости "исправить" человечество. Заманчиво, конечно, не
болеть, жить лет двести, быть поголовно умными, сильными и красивыми... Но
как быть с человечеством "прежним"? "Суперлюдям" будущего Деды Славы наша
история покажется историей болезни, а наша культура - дурными фантазиями.
Перечеркнуть все, что было. То же задумал и Геворкян. И мне понятно,
отчего Деда Слава, непоколебимый в своем "научном оптимизме", принял путь
Заплатина. "Нейрокоммунизм" - воплощение его мечты модернизировать
человечество. Евгеника - интенсивный способ, нейрокоммунизм -
экстенсивный; суть - одна... Морально он давно был готов к переделке своей
личности и желал ее.
Я осторожно сполз с дивана, чтобы взять сигареты, но Леля
проснулась-таки:
- Ты куда?
- Спи-спи, я сейчас.
- Ты в туалет?
- Нет, курить хочу, не могу.
- Я прикурил, взял пепельницу и снова забрался в постель. Офелия
лежала с открытыми глазами.
- Как ты все-таки думаешь, - спросил я, - объединение людей "по
Заплатину" нужно или нет?
- Нет, - отрезала она. - Я хочу быть человеком.
- То есть, ты так дорожишь своей личностью, что не желаешь с ней
