люди на одно лицо.
-- Куда же направится Тесей дальше? -- спросила Кора.
-- Я думаю, что к самому Прокрусту. И это уже настоящий подвиг, не то
что мелкие провинциальные разбойники.
-- Это к тому самому, который на своем ложе кого вытягивает, а кого
укорачивает?
-- Вот именно, -- согласился кентавр. -- И должен сказать, что это
самая подлая пытка из тех, что придумана человечеством. Ты в самом деле
хочешь поглядеть на Прокруста?
Надо постараться. Правда, я теперь не тот скакун, что раньше, но
обыкновенного коня всегда обгоню. Так что устраивайся поудобнее и держись за
мои плечи. Тебя будет трясти, а ты терпи.
-- Ни в коем случае. Ведь если ты будешь крутиться вокруг Коринфа, мы
не только до Афин, до Мегары неделю не доберемся. Зато Медея до Тесея
доберется куда раньше нас. И уж она-то щадить его не будет.
-- Тогда поскакали! -- Кентавр перешел на рысь, но не замолчал. -- Чем
больше я узнаю Медею, -- говорил он, -- тем меньше понимаю. Вроде бы она --
жертва любви. Ведь по прихоти богинь шалун Эрос вонзил в нее стрелу. Разве
простой смертный может воспротивиться этому? Никто. Даже кентавр не может.
Если сказать честно, для меня самый главный авторитет в истории -- Плутарх.
-- Какой еще Плутарх?! -- тут даже Кориного школьного образования
хватило, чтобы возмутиться. -- Этот Плутарх еще не родился и неизвестно,
когда родится!
-- Кора, научись наконец простой вещи, -- возразил Хирон. -- Время
относительно, и уж тем более относительно положение в нем людей. Если ты
попытаешься создать какую-нибудь таблицу, в которой разместишь деяния и
жизнеописания людей, богов и героев, то получится сплошная чепуха. Даже мои
ученики, которых я катал на этой вот самой лошадиной спине, порой умерли
раньше, чем я родился, а другие переживут меня на столетие. Троянская война
еще не началась, а кое-кто из моих современников уже погиб, сражаясь под
стенами Трои. Да что Тещ говорить, мальчишкой Тесей не испугался шкуры
Немейского льва, которую Геракл, его дядя, бросил, придя к ним в гости на
спинку стула. Но ведь в те годы Геракл еще и не помышлял о своих подвигах.
Да что там говорить, в большинстве греческих мифов ты прочтешь о том, что
Тесей был одним из аргонавтов. Да каким он мог быть аргонавтом, если Ясон
уже погиб, а Тесей еще лишь движется к своим подвигам. Так что не спорь со
мной, девочка, и смирись с порядком, который навел в истории мудрый Плутарх,
хотя Сократ пишет, что ему не хватает глубины выводов и умозаключений. Но
Плутарх велик тем, что в эпоху, когда все верят в любую мистическую чепуху,
когда любой демагог и популист может сманить на свою сторону греческий
народ, если пообещает каждому по бутылке самогона и тысяче драхм, да еще
пять рабынь, которых отнимет неизвестно у кого, то весь народ кинется за ним
с криками "Слава!". И прольется кровь. Так вот, в этот критический для моей
родины период Приходит Плутарх и находит любой чепухе рациональное
объяснение. И если ты начнешь утверждать с горящими глазами, что видела, как
из груди Медеи торчало оперение стрелы, посланной Эросом, то Плутарх
объяснит тебе ситуацию разумно, просто и без всяких. стрел. Что было на
самом деле? На самом деле невероятно тщеславная, красивая, помирающая от
скуки и безвыходности колхидская принцесса узнала о прибытии аргонавтов из
великой Западной Европы! На что .ирна могла рассчитывать до этого? На
мингрельского князька? На абхазского дикаря? На свана, живущего в вечных
снегах? И Медея тут же дает себе слово -- любой ценой она заполучит
облеченного доверием богов Ясона и вырвется с его помощью из колхидского
заточения.
Что и происходит. А ведь тщеславие Медеи не имеет границ. Если ради
своей карьеры, которая в тот момент выражалась в завоевании Ясона, надо
предать отца, она сделает это не задумываясь. Эрос ей выгоден для оправдания
всех своих подлостей. Ему вообще предстоит в истории грустная роль -- быть в
ответе за все. "Я сделал это во имя любви!" А что ты сделал во имя любви? "Я
завоевал империю! Я перебил сто тысяч поселян! Я ограбил храмы! Я убил
родителей -- и все во имя любви!" Разве это любовь? Уж лучше мой грех с
коровой, то есть с Герой, принявшей облик коровы. -- Кентавр заливисто
захохотал. Хотя ему было невесело. Коре тоже. Ведь из уст Ясона она слышала
другую правду! -- Медея увидела Ясона и поняла: она его добьется, --
продолжал Хирон. -- И не только красотой, но и необходимостью. Она должна
была внушить ему, что без нее он -- ничто, он беспомощен. Зачем она
разрезала на куски своего брата? Да потому что после этого Ясон привязан к
ней как сообщник. Зачем она заставила девочек резать на куски собственного
отца? Потому что это было ее общее преступление с Ясоном. Но кто погиб в
конце концов? Кто был виноват в том, что сгорела живьем прекрасная Главка,
ты думаешь -- Медея?
-- Да, я думаю, что Медея, -- сказала Кора, зная иной ответ.
-- Чепуха, виноват больше всего не тот, кто убивает, а тот, кто дает на
это согласие! И как сказал когда-то мудрый человек: "Не бойся своих врагов,
худшее, что они могут сделать, это убить тебя. Не бойся друзей, худшее, на
что они способны, это предать тебя. Бойся равнодушных. Это с их молчаливого
согласия на Земле совершаются все подлости и преступления". Может, я цитирую
неточно. Но смысл передаю верно.
-- Ты думаешь, что Ясон погиб... по справедливости?
-- Это была для него лучшая смерть. Он мог погибнуть хуже. И я казнил
бы его куда более жестоко.
Кора не стала спорить. Как и кому она сможет передать свой ужас перед
пустотой глаз Ясона перед смертью?
-- Человек должен отвечать за свои поступки, -- сказал старый кентавр.
-- Надеюсь, что урок, полученный тобой, будет усвоен.
Над ними вились слепни, кентавр отмахивался от них хвостом и ладонями.
К Прокрусту они опоздали. Впрочем, успей они туда вовремя, вряд ли
что-либо смогли изменить.
Было уже поздно, стемнело, яркие звезды высыпали на небе, и среди
множества созвездий наиболее ярко горело созвездие Кормы -- память о корабле
Ясона. Звезды этого созвездия были такие новые, самые яркие на небе,
разноцветные, как рождественские фонарики на елке, и от них на землю падали
праздничные отблески.
Зрелище, которое они застали в доме Прокруста, наполнило сердце Коры
ужасом и отвращением.
Слуги и рабы Прокруста толпились у входа, не смея войти внутрь. Из
черной и невнятной толпы доносились стоны и вздохи.
Кентавр спросил:
-- Что случилось в этом доме, добрые люди? -- Наш хозяин... --
откликнулся некто невидимый из толпы, -- нашего хозяина злодейски убили, это
ужасное преступление, и боги жестоко отомстят убийце! -- Что же случилось с
Прокрустом? -- Некий разбойник, -- ответил тот же голос из толпы, --
пробрался в дом к хозяину и когда тот предложил ему, как и положено, лечь на
прокрустово ложе, чтобы выяснить, умещается ли он на нем, ибо хозяину
придется подставить к ложу стульчик, чтобы гостю было удобнее спать...
-- Ты говоришь правду, раб? -- строго спросил кентавр.
-- Разумеется, чистую правду. -- Как же зовут тебя, правдивый слуга? --
Меня зовут Мироном, и я здесь служу домоправителем. Завтра с утра приедут
прокрустовы братья и наведут здесь порядок, --- ответил домоправитель.
-- Так продолжай же врать, недобрый человек. Я подозреваю, что именно
ты приносил веревки, чтобы помочь Прокрусту, именно ты затыкал рот гостю,
если он кричал и беспокоил соседей, именно ты оттаскивал потом истекающий
кровью труп на свалку, ну, признавайся!
-- Я никогда не дотрагивался до трупов, -- быстро отозвался
домоправитель, -- это дело рабов. -- Тогда скажи, что же случилось сегодня?
Домоправитель почему-то замолчал, и из толпы заговорил низкий женский голос.
-- К Прокрусту пришел человек по имени Тесей и попросился переночевать.
Господин Прокруст, как всегда, ответил, что рад оказать гостеприимство
незнакомцу, и пригласил его в дом. Затем, после легкого ужина, господин
Прокруст предложил юному Тесею лечь на ложе и вытянуться. Когда же господин
Прокруст увидел, что его гость длиннее ложа на два локтя, то он тут же
поднес ему чашу с вином.
-- Зачем? -- спросила Кора, спрыгивая с кентавра. -- В чаше было сонное
зелье, -- ответила женщина, -- его гость должен был заснуть. -- Почему?
-- Неужели вы не поняли, что наш хозяин был добрейшей души человек? Он
щадил чувства всех тех, кому вынужден был отрезать ноги или вытягивать их.
-- Зачем ему это делать?
-- Глупый вопрос! -- возмутился домоправитель. -- Ведь наш господин был
Прокрустом. Он имел прокрустово ложе. Он должен был всех прохожих подгонять
по длине под прокрустово ложе. Чего же здесь непонятного?
-- Скажите, уважаемые рабы и слуги Прокруста, -- попросила Кора. -- А
если ваш Прокруст просто пускал бы людей переночевать и не калечил бы их, не
мучил и не убивал, разве это не лучше?
-- Глупости! -- визгливо ответила какая-то женщина. -- А как тогда
войдешь в историю? Как добьешься бессмертной славы? Как станешь знаменитым в
веках?
-- Все ясно, -- сказала Кора. -- Ведите меня к нему. Никто не двинулся
о места. Коре пришлось повторить просьбу. Домоправитель ответил: -- А что
если он еще жив?
-- Тогда вы напоите его лекарством и перевяжете ему раны. Ваш долг
заботиться о господине.
У входа в дом в медную трубку был вставлен факел. Кора взяла его и
вошла внутрь. Дом был богат, в центральном дворе дома стояли статуи,
валялись многочисленные сундуки, мешки и корзины, словно обитатели дома в
спешке собирались бежать, да не успели.
Мальчишка посмелее провел их на мужскую половину, где они застали
ужасную картину.
На каменном ложе, установленном посреди помещения, в неверном свете
догорающих факелов, корчился в агонии истекающий кровью массивный человек с
торчащей к небу рыжей курчавой бородой. Резкие и жестокие черты лица были
искажены последней болью. Странно было видеть его ноги, по колено
отрубленные и валявшиеся у подножии каменной постели, как лежат снятые на
ночь сапоги.
-- Месть, -- шептал Прокруст, увидев пришедших. -- Отомстите за меня!
Он посмел... он посмел...
-- Скажи мне, Прокруст, -- произнес кентавр, возвышавшийся над ним и
касавшийся головой расписанного сценами любовных утех потолка, -- многих ли
людей таким образом ты укоротил или удлинил за свою жизнь?
-- Зачем мне их считать? -- ответил Прокруст, с трудом переводя дух. --
Кто-нибудь добрый и благородный, приставьте мне обратно, пришейте ноги на
место, чтобы кровь не вытекла из моих жил, чтобы я мог догнать и уничтожить
Тесея! Ведь он был гостем в моем доме!
-- А что бы ты сделал ночью с этим гостем? -- Голос кентавра звучал без
жалости. -- Я сделал бы с ним то же, что и с другими. -- Прокруст, ты
уходишь сейчас в царство Аида, смирись с этим.
-- О нет! Я не хочу! Я не заслужил смерти! Я хочу жить!
-- Ты видишь, что рядом со мной стоит сама Кора, богиня подземного
мира. Она подтвердит, что твой час пробил.
-- Твой час пробил, -- сказала Кора. -- Нет, я же хороший, я же
справедливый! Я столько всего не успел сделать. Я принесу жертвы богам, я
принесу тебе, Кора, такие жертвы, что не снились и Афине! Я принесу тебе в
жертву половину Эллады, только пришей мне ноги на место.
-- Не скажешь ли ты мне, зачем ты посвятил этому свою жизнь, -- сказал
Хирон. -- Может, у тебя была высокая цель?
-- Я отвечу... -- Прокрусту говорить было все труднее, он потерял много
крови. -- Я хотел, чтобы мир был красив. Чтобы все люди в нем были одного
