- У вас есть обвинения? - спросил паллиот.
- Я обвиняю, - сказал ползун. - Я обвиняю спонсоров в том, что они
завозят на Землю яйца моих соотечественников, выводят из них младенцев и
убивают их, чтобы съесть.
- Ложь! - закричал Сийнико.
- Ложь! - закричали остальные спонсоры. Они сблизились вокруг нас,
они нависали над нами, полные угрозы.
- Я видел это, - сказал я. - Я помогал убивать маленьких ползунов. Я
обвиняю спонсоров в том, что они отравили газом и убили несколько тысяч
человек только за то, что они наблюдали смерть спонсора.
- Это ты его убил! - услышал я голос Сийнико. Но ответить я не успел,
потому что вперед вышел маленький Сенечка.
- Я обвиняю, - сказал мальчик, - в том, что ради развлечения
спонсоров проводятся опыты над нами, над маленькими детьми, чтобы сделать
из нас домашних любимцев.
- Это правда? - паллиот обернулся к Сийнико.
- Это ложь! - сказал Сийнико.
- Это ложь! - хором произнесли остальные спонсоры.
- Мы можем полететь на так называемую кондитерскую фабрику, где
убивают маленьких ползунов, - сказал я.
Словно почувствовав колебания инспекторов, Сенечка стащил с себя
синюю курточку. Все увидели глубокие шрамы жабер на его спине. Так я и
запомнил его. Под ярким солнцем он стоит, растопырив соединенные
перепонками длинные пальцы рук, и медленно поворачивается, чтобы каждый
мог увидеть жабры на его спине.
Именно Сенечка оказался последней каплей для инспекторов.
- Мы требуем, чтобы нас немедленно привезли в центр, где делают
операции над детьми.
- Такого центра не существует, - сказал Сийнико. Он взял себя в руки
и говорил тихо.
На экране, глядевшем в город, было видно, как жители города начали
украшать помост и саму виселицу гирляндами и фонариками - они готовились к
празднику.
- Вы сможете показать к нему дорогу? - спросил у Ирки худой инспектор
с муравьиным лицом.
- Я могу, - сказал я. - Я там жил. И там же живет спонсор Сийнико.
Все обернулись к спонсору.
После короткой паузы он неожиданно для-меня сказал:
- Я готов опровергнуть клевету. Сейчас же я вызову вертолет.
Он повернулся и быстро ушел с площадки. За ним поспешил еще один
спонсор в форме охраны порядка.
- Не дайте им уйти! - крикнул я. - Они убегут!
- Не посмеют, - сказал паллиот.
На площадке воцарилось ожидание. Я сосчитал до ста. Инспектора были
совершенно спокойны. Паллиот и высокий человек подошли к парапету и стали
двигать изображения на экранах, рассматривая жизнь города.
- Это все ложь, - сказала Ирка. - Вы думаете, это продукты? Это копии
продуктов!
Инспектора никак не могли взять в толк, почему нужно людям выдавать
копии продуктов.
Несколько спонсоров, которые остались на площадке, тихо
переговаривались, я ощущал, какой запас ненависти исходит от них.
Ползун подошел к невысокому худому инспектору с муравьиным лицом и
разговаривал с ним.
И в тот момент, когда я понял, что Сийнико никогда уже не вернется,
его зеленая жабья голова показалась из люка.
- Сейчас прилетит вертолет, - сообщил он. - И мы полетим туда, куда
покажет нам этот убийца! - Осуждающий перст был направлен мне в грудь.
Я думал - а дальше что? Ну, поверят нам инспектора, а что они смогут
сделать? Не наивна ли сама наша акция? Я несся в потоке действий и событий
и ни разу не задумался, насколько могут быть реальными результаты.
Паллиот подлился ко мне и стал спрашивать о жизни в любимцах, но я
объяснял плохо, потому что у нас не совпадали с ним понятия, простые
житейские понятия.
Только через двадцать минут после возвращения Сийнико над нами завис
большой вертолет, тот самый, который привез инспекторов.
Мы поднялись в него. Мы старались стоять так, чтобы между спонсорами
и нами встали инспектора. Мы ведь всегда боимся спонсоров. И я боюсь.
Я прошел вперед, к пилоту. Рядом со мной, как бы ободряя, стоял
инспектор с муравьиным лицом.
Я сказал пилоту-спонсору, куда лететь. Тот не хотел слушаться меня и
не подчинился инспектору. Только когда пришел Сийнико, вертолет взял курс
на усадьбу и питомник любимцев.
Найти его было нетрудно.
Еще через полчаса неспешного полета впереди показался знакомый
особняк с колоннами.
- Здесь! - крикнул я.
Вертолет медленно опустился на широкой поляне. Справа был особняк,
слева - бетонные кубы лаборатории и домов.
В питомнике было так тихо, что я сначала решил, что там мертвый час
после обеда. Но до обеда еще было далеко.
Я повел процессию в особняк.
Спонсоры шли сзади, господин Сийнико делал вид, что попал сюда
впервые в жизни.
Все столовые, спальни, коридоры были пусты. Не было не только
воспитанников, но и поварих, судомоек и воспитателей.
- Где они? - спросил я у Сийнико. - Что вы с ними сделали?
Сийнико был невозмутим.
Он не сказал ни слова и во втором нашем походе по питомнику, когда я
вел инспекторов в лабораторию, где работали Автандил и Людмила.
Там было пусто.
Правда, какие-то приборы стояли у стен и на столах. Но ни одного
человека...
Еще через полчаса мы собрались на поляне у вертолета.
- Теперь вы убедились? - спросил Сийнико.
- Да, - сказал инспектор-паллиот. - Мы убедились. Что здесь никого
нет.
- И вы поняли, что эти люди лгут?
- Нет, - сказал инспектор с муравьиным лицом, - этого мы не поняли,
так как у вас была возможность за час увезти отсюда всех обитателей.
- Так ищите! - закричал Сийнико.
- Нет, - сказал высокий человек. - Мы этого делать не будем. Потому
что этим мы поставим под реальную угрозу жизнь этих несчастных. Я думаю,
что вы их не успели еще убить и скрываете в лесу. Если же мы станем их
искать, вы их убьете.
- Так что же мы будем делать? - спросил Сийнико.
- Мы летим обратно на вашу центральную базу.
- А клеветники? - спросил Сийнико.
- Клеветников вы оставите здесь, - сказал паллиот.
- Нет, они должны быть наказаны.
- Мы трактуем сомнения в пользу слабых, - сказал высокий инспектор. -
И просим вас дать им шанс.
- Но они опасны для окружающих!
- Тем не менее... Сейчас мы улетим. Все улетим. Кроме этих людей.
Я был столь удручен провалом нашей миссии, что не заметил, как
поднялся в воздух вертолет.
Я сел на траву, я ничего не хотел.
- Бежим! - крикнул Сенечка.
- Куда?
- Конечно, бежим, - сказала Ирка. - Ведь Сийнико сообщит милиции,
тем, кто увел из питомника всех людей. Нас догонят и убьют. И никакие
инспектора за нас не заступятся...
Мы побежали.
Мы бежали, разумеется, в сторону деревни и болота, где жил отец
Николай. Мы все время оглядывались, ожидая погони, и в результате чуть не
наткнулись на пропавший питомник.
Их согнали в мелкий густой осинник в ложбину. Они сидели, прижавшись
друг к дружке; охраняли их не только милиционеры, но и люди в белых
халатах - воспитатели, ученые и повара. Они так старались, они так
боялись, что в лесу малыши могут разбежаться, что нас и не заметили, хотя
мы подошли к ним на пятьдесят шагов.
- Вот бы позвать инспекторов, - сказал я.
- Не старайся - они улетели, - сказала Ирка.
- Тим, - просил меня Сенечка, - я тебя очень люблю, пожалуйста, давай
их освободим. Ты видишь Леонору? Ну посмотри, Тимочка!
- Помолчи, - приказала Ирка. - Неужели ты думаешь, что мы не
освободим их?
- А когда? - спросил мальчик.
- Это зависит от всех нас, в том числе от тебя, - сказал молчавший до
того ползун.
Мы отошли от лощины, в которой от холода и страха дрожали любимцы.
Пора было идти дальше, к отцу Николаю, но мы медлили.
Как будто не могли решить - идти дальше или совершить безумство и
напасть на охрану.
Но судьба распорядилась иначе. Вдруг милиционеры и лаборанты
зашевелились - они получили сигнал. Они стали поднимать малышей и погнали
их, кружась вокруг, как сторожевые собаки, обратно в питомник.
Мы продолжили путь к болоту.
Я еле брел от усталости и тоски. Тоска овладела мной настолько, что
колени были слабыми, и меня шатало.
Я вновь переживал в памяти события сегодняшнего дня, ища в них
ошибку. Где мы поступили неправильно? Почему мы не смогли ни в чем убедить
инспекторов? И что будет теперь? Ведь спонсоры отомстят нам и другим
людям.
Ползун двигался с той же скоростью, что и я, подтягивая хвост и
высоко горбя спину. Он заговорил, и я вздрогнул, потому что голос донесся
снизу, от самой земли.
- Тебе кажется, мой друг, - говорил он, - что все плохо. Что мы зря
лезли на эту башню и зря погиб Густав.
- Ты подслушал мои мысли.
- Это нетрудно было сделать, от тебя на сто метров печаль
распространяется, - сказала Ирка, которая без устали шла впереди.
- Ничего страшного, - продолжал ползун. - Инспектора все выслушали и
сделали свои выводы.
- Выводы - улететь к себе и оставить нас на произвол судьбы!
- А что они могли еще сделать? - спросила, не оборачиваясь, Ирка.
- Они... они должны были остаться и вместе с нами искать любимцев в
питомнике, - настаивал Сенечка.
- Пока они бы их искали, всех любимцев удушили бы газом, - сказал
ползун. - Я попросил инспекторов не принимать мер.
- Ты?
- И я попросил их улететь, не сделав никаких выводов и оставив
спонсоров в растерянности. Освобождение Земли - дело многих лет. Делать
это должны сами люди. Кому нужны послушные рабы спонсоров?
- Мы - рабы?
- Да, - сказал ползун. - Люди - рабы и в большинстве случаев -
добровольные рабы.
Я хотел огрызнуться, выругаться, но раньше заговорила Ирка:
- Я довольна тем, как все произошло. Я боялась, что инспектора
слишком близко к сердцу примут обман.
- И тогда что? - спросил я.
- Тогда? Сначала бы произошла катастрофа с кораблем инспекторов. И
они бы не вернулись.
- Кто посмеет?
- Очень высока ставка... Теперь же Федерация предупреждена. Спонсоры
потеряли доверие. Они сейчас будут куда осторожнее.
- Ты думаешь, Маркиза улетит к ним? - спросил я.
- Разумеется, - сказала Ирка. - Спонсоры не будут рисковать.
- Ты ей завидуешь?
Ирка широко открыла рот, чтобы я видел дыру - выбитые зубы.
- Не хороша? - спросила она зло.
- Когда как, - ответил я.
Когда она сердилась, шрам разрезающий бровь и щеку, краснел.
Ирка отвернулась и поспешила вперед. Сенечка бежал рядом с ней и
рассказывал что-то веселое. Потом Ирка засмеялась и взяла его за руку.
Через два часа мы достигли землянки отца Николая. Он обрадовался нам
и накормил грибным супом.
Мы намеревались все вместе с утра идти дальше. Ирка знала, куда.
До рассвета я проснулся. Меня трясло от холода. Я пытался закутаться
в одеяло, но озноб не проходил. А к утру поднялся жар. У меня была сильная
лихорадка.
Я пропустил три или четыре дня моей жизни. Я помню лишь то, как возле
меня ходили и сидели люди, которых я знал, но не мог вспомнить их имен.
Мне хотелось пить. Мне казалось, что пришли милиционеры, чтобы нас увести
в питомник и сделать нам жабры. Кто-то стрелял из пулемета, а потом
выяснилось, что началась гроза.
Когда я очнулся, то увидел Леонору. Она сидела рядом со мной,
согнувшись в три погибели. Я решил было, что Леонора тоже мне приснилась,
но когда на следующий день жар спал, отец Николай сказал мне, что девушка
сбежала из питомника и ухаживала за мной. Ирка ушла и взяла с собой
Сенечку. Она не могла больше ждать меня. Она оставила ползуна, который
знал дорогу в подземелья, оставшиеся от давнишней забытой армии. Там Ирка
