сделал не так. Я могу восстановить потери.
- Сомневаюсь. Где ты взял сорок тысяч марок, Тьен. - Из-за отсутствия
всякой интонации это не прозвучало вопросом.
- Я... - Кэт видела по его лицу, как он судорожно соображает, что бы
такое соврать. И остановился на самом простом варианте. - Часть я скопил,
часть занял. Не только ты умеешь экономить, видишь ли.
- У администратора Судхи?
Он моргнул, но спросил:
- Откуда ты знаешь?
- Не важно. Я не собираюсь тебя расспрашивать. - Она устало
посмотрела на него. - Я больше не имею к тебе никакого отношения.
Он принялся ходить по кухне из угла в угол.
- Я сделал это ради тебя, - произнес он наконец.
Ну да. Теперь он попытается вынудить меня почувствовать себя
виноватой. Во всем я виновата.
Все это было хорошо знакомо, как па некоего привычного танца. Кэт молча
ждала продолжения.
- Все ради тебя. Ты хотела денег. Я вкалывал, как собака, но тебе всегда
было мало, так?! - Он говорил все громче, пытаясь изобразить праведный
гнев. Несколько фальшиво на ее опытный слух. - Это ты толкала меня на
такой шаг своим постоянным нытьем и беспокойством. А теперь, когда у
меня ничего не вышло, ты хочешь наказать меня, так?! Но если бы у меня
получилось, ты готова была бы меня на руках носить!
А он молодец, вынуждена была признать Кэт. Его обвинения - отражение
ее собственных сомнений. Она слушала его патетический монолог с
отстраненным удовольствием, как жертва пыток, которая уже перешагнула
болевой порог и, не чувствуя боли, любуется цветом своей крови. А теперь
он попытается вынудить меня пожалеть его. Но я перестало чувствовать
жалость. Я перестала чувствовать что бы то ни было.
- Деньги, деньги, деньги! Это из-за них вся затея? Что ты так жаждешь
купить, Кэт?
Твое здоровье, если помнишь. И будущее Никки. И мое. На глаза
мечущегося по кухне Тьена попался ярко-красный бонсаи.
- Ты меня не любишь. Ты любишь только себя! Эгоистка ты, Кэт! Ты
любишь эти свои чертовы горшки больше, чем меня. И я тебе это сейчас
докажу!
Он схватил горшок и нажал на замок балконной двери. Дверь открывалась
слишком медленно для разыгрываемого им спектакля, но он тем не менее
протиснулся на балкон и повернулся к жене.
- Так что сейчас полетит через перила, Кэт? Твое драгоценное растение
или я? Выбирай!
Катриона не двинулась с места и не произнесла ни слова. А теперь он
попытается напугать меня угрозой самоубийства. Это что, уже
четвертый сценарий сегодняшней пьесы ? Его козырная карта, которая
прежде всегда решала исход игры в его пользу.
Тьен поднял бонсаи.
- Я или он?
Он пристально следил за ее лицом, ожидая, что она сломается. Нездоровое
любопытство призывало ее сказать "ты", просто чтобы посмотреть, как он
начнет выкручиваться, но она хранила молчание. Поскольку Катриона
молчала, он несколько растерялся, не зная, что предпринять, а потом бросил
древнее смешное растение вниз,
С пятого этажа. Кэт мысленно считала секунды, дожидаясь удара. Раздался
глухой стук и треск разлетевшейся глины.
- Осел ты, Тьен. Ты даже не посмотрел, не идет ли кто внизу.
С внезапно появившимся во взгляде ужасом, при виде которого она едва не
рассмеялась, Тьен опасливо выглянул вниз. Судя по всему, он все же
ухитрился никого не убить, поскольку облегченно вздохнул, повернулся и
вошел обратно на кухню.
- Да отреагируй как-нибудь, черт тебя побери! Что мне еще сделать,
чтобы до тебя достучаться?!
- Не утруждайся, - спокойно вымолвила Кэт. - Вряд ли тебе удастся
придумать что-то, что сможет разозлить меня еще сильнее.
Тактический список Тьена иссяк, и он потерянно посмотрел на жену.
- Чего ты хочешь? - гораздо тише спросил он.
- Я хочу получить обратно мою честь. Но ты не можешь мне ее вернуть.
Он заговорил еще тише, умоляюще сложив руки:
- Прости меня за бонсаи твоей бабушки. Я не знаю, что...
- И тебе стыдно за воровство в особо крупных размерах, за
взяточничество и измену?
- Я сделал это ради тебя, Кэт!
- За одиннадцать лет нашей совместной жизни, - медленно проговорила
она, - ты так и не разобрался, кто я. И я этого не понимаю. Как можно
прожить с человеком так долго и так близко и не разглядеть его.
Может, ты живешь с какой-то придуманной тобою Кэт, не знаю.
- Да чего ты хочешь, черт возьми?! Не могу же я пойти и во всем
сознаться! Это же публичный позор! Для меня, для тебя, для Никки, для
твоего дяди... Ты ведь не этого хочешь?!
- Я больше никогда в жизни не хочу быть вынужденной лгать. А что
станешь делать ты - твоя проблема. - Она глубоко вздохнула. - Но вот
что я тебе скажу. Что бы ты впредь ни делал или, наоборот, не делал, отныне
лучше делай это для себя. Потому что меня это отныне не касается.
Вот и все. Теперь уже конец. Больше ей не придется снова проходить через
это.
- Я... я могу все исправить.
Он имеет в виду бонсаи, их брак, свое преступление? Что бы то ни было,
все равно.
Поскольку она молчала, он в отчаянии бросил:
- По барраярским законам Николас мой!
Очень интересно. Никки был единственным средством, к которому он
никогда прежде не прибегал. Кэт поняла, что до него наконец дошло,
насколько серьезно ее решение. Отлично. Оглядевшись, он запоздало
спросил:
- А где Никки?
- В безопасном месте.
- Ты не можешь его у меня отнять!
Могу, если ты будешь в тюрьме. Но произнести это вслух она не
потрудилась. При сложившейся ситуации Тьен вряд ли рискнет прибегнуть к
закону, чтобы отнять у нее Никки. Но ей хотелось избавить сына от лишних
переживаний. Эту войну она начинать не станет, но, уж если Тьен осмелится
ее начать, она доведет ее до конца. Она холодно смотрела на мужа.
- Я все исправлю. Я могу. У меня есть план. Я думал над этим весь день.
Тьен и его план - это примерно так же безопасно, как двухлетний малыш с
плазмотроном.
Нет. Ты больше на себя ответственности за него не возьмешь. Не для
того ты все это затевала, помнишь?
- Делай, что хочешь, Тьен. А я пошла заканчивать сборы.
- Подожди... - Он подошел к ней. Кэт занервничала, когда он оказался
между ней и дверью, но вида не показала. - Подожди. Вот увидишь. Я все
исправлю. Подожди здесь!
Махнув ей рукой, он метнулся к входной двери и исчез.
Она прислушалась к его удаляющимся шагам. И только когда услышала
звук спускающегося лифта, вышла на балкон и глянула вниз. Внизу разбитый
бонсаи лежал влажной кучкой на тротуаре, сломанные красные веточки -
как капли крови. Прохожие с любопытством смотрели на него. Через минуту
она увидела, как Тьен вышел из здания и направился через парк к стоянке,
время от времени едва не переходя на бег. Он дважды оглянулся на их
балкон, но Кэт отошла в тень. Тьен исчез в здании станции.
Казалось, от напряжения болели все мышцы. Ее тошнило. Кэт вернулась на
кухню и выпила стакан воды. Потом она прошла в свой кабинет, взяла ведро,
пластиковый пакет и совочек, чтобы собрать с тротуара останки бонсаи.
ГЛАВА 10
Майлз сидел за столом администратора Форсуассона, методично изучая
досье на всех служащих отдела избыточного тепла. По сравнению с другими
отделами в нем было очень много сотрудников. Этот отдел - явно любимое
детище финансового департамента Проекта. Предположительно большинство
сотрудников проводит массу времени на опытной станции, поскольку в
основном здании помещения этого отдела довольно скромные. Вечно
беспокойное подсознание Майлза сожалело, что он сегодня не начал
исследование жизненного пути Радоваша в космосе, где можно предпринять
активные действия, вместо того чтобы переворачивать тонны
бюрократической зануди. А еще больше он сожалел, что во время
ознакомительной поездки не посетил опытную станцию... Хотя нет. Тогда он
еще не знал, что искать.
А сейчас знаешь? Покачав головой, Майлз приступил к следующему файлу.
Тумонен взял список сотрудников и в свое время переговорит со всеми, если
не произойдет ничего такого, что повернет расследование в другом
направлении. Например, найдется Мария Трогир. Этот пункт шел первым в
списке составленных Майлзом для СБ пожеланий. Он повел плечами,
разминая спину, затекшую от долгого сидения в холодном помещении.
В коридоре раздались быстрые шаги и кто-то свернул в сторону приемной.
Майлз поднял голову. Тьен Форсуассон, слегка запыхавшийся, на мгновение
остановился в дверях своего кабинета, затем решительно вошел. Он нес две
толстые куртки, свою и своей жены, ту самую, что Майлз надевал в прошлый
раз, и еще - респиратор с надписью "Посетитель. Размер средний".
Форсуассон улыбнулся с едва сдерживаемым возбуждением.
- Милорд Аудитор! Как хорошо, что я вас застают! Майлз закрыл файл и с
любопытством посмотрел на Форсуассона.
- Приветствую вас, администратор. Что привело вас обратно?
- Вы, милорд. Мне срочно необходимо поговорить с вами. Я должен...
показать вам кое-что, что я обнаружил.
Майлз жестом указал на комм-пульт, но Форсуассон покачал головой:
- Не здесь, милорд. На опытной станции отдела избыточного тепла.
Ага!
- Прямо сейчас?
- Да, ночью, пока никого нет. - Форсуассон положил принесенный
респиратор на стол, подошел к стоящему у дальней стенки ящику и достал
свой персональный респиратор. Повесив маску на шею, он торопливо
застегнул нагрудные ремни, фиксирующие запасной кислородный баллон.
- Я реквизировал флайер, он ждет нас внизу.
- Хорошо... - Так, и к чему все это? Вряд ли стоит надеяться на то,
что Форсуассон отыскал Марию Трогир, запертую на станции в каком-
нибудь шкафу. Майлз проверил респиратор - индикаторы питания и уровня
кислорода показывали полную зарядку - и надел его. Сделав пару
проверочных вдохов и выдохов, чтобы убедиться, что все работает
нормально, он стянул маску вниз и напялил куртку.
- Сюда... - Форсуассон шел широким шагом, несказанно раздражающим
Майлза. Бежать за длинноногим Тьеном он не собирался. Так что админи-
стратору пришлось дожидаться его у лифтовой шахты, нетерпеливо
постукивая ногой. На сей раз, когда они спустились в гараж, флайер их уже
поджидал. Стандартный двухместный аппарат без всяких наворотов, но в
отличном состоянии.
Зато в пилоте Майлз был далеко не так уверен.
- Так из-за чего все же весь сыр-бор, Форсуассон?
Форсуассон, упершись рукой о кабину, посмотрел на Майлза с
вызывающей тревогу настойчивостью.
- Каковы правила объявления себя Имперским Свидетелем?
- Ну... Самые разные. В зависимости от обстоятельств, я полагаю. -
Майлз несколько запоздало сообразил, что не настолько подкован в
барраярском законодательстве, как следовало бы быть Имперскому
Аудитору. Придется побольше читать. - То есть... Я не думаю, что человек
может сам провозгласить себя таковым. Обычно это предмет торга между
потенциальным свидетелем и той юридической инстанцией, которая ведет
данное конкретное дело. - И случается крайне редко. После окончания
Периода Изоляции и с появлением суперпентотала и прочих галактических
медикаментозных средств властям, как правило, нет необходимости
выторговывать правдивые показания.
- В данном случае этой властью являетесь вы, - сказал Тьен. - И
правила могут быть такие, какие угодно вам, не так ли? Потому что вы -
Имперский Аудитор.
- Э-э... Возможно...
Форсуассон удовлетворенно кивнул, открыл кабину и скользнул в кресло
пилота. Майлз неохотно уселся рядом. Они пристегнули ремни безопасности,
и флайер двинулся к выходу из гаража.
- А почему вы спрашиваете? - осторожно закинул удочку Майлз.
Форсуассон выглядел как человек, которому действительно не терпится
выдать что-то весьма интересное. Ни за что в мире Майлз не захотел бы спуг-
нуть его. И в то же время надо быть предельно осторожным в обещаниях. Он
- зять твоего коллеги Аудитора. Ты только что вляпался в этическую
проблему.
Форсуассон ответил не сразу. Он поднял флайер вверх к ночному небу.
Огни Серифозы освещали бегущие облака, частично закрывавшие звезды. Но
когда они вылетели из города-купола, звезды предстали во всей красе.
