- Пиро! - произнесла она звонко.
Его рукава запылали, руки словно обвили гирлянды оранжевых цветов. Как зачарованная, она ускользнула в пляшущие тени, пока он вопил и катался по земле. Она даже не побежала. На его крики соберутся его товарищи - она уже слышала, как они с треском продираются сквозь кусты, - но не следом за ней. Среди лозимонской солдатни найдется не так уж много охотников гнаться за неведомой колдуньей в темноте.., во всяком случае так, чтобы ее нагнать. Она шла вперед, испытывая вялость вроде той, которая охватывала ее, когда она выпивала слишком много неразбавленного вина. Она не чувствовала страха, и больше всего ей хотелось спать. Пальцы на руках словно бы распухли, ноги стали деревянными.
В лесу к югу от монастыря был овраг, спускавшийся к озеру и дороге в город. Она соскользнула по его склону, обдирая руки о кору деревьев, за которые хваталась, чтобы замедлить свой спуск. Она ощущала липкость крови на ладонях, но они онемели, и боли не было. На дне оврага между белесыми пятнами камней еле сочилась вода уже почти пересохшего ручья. Она побрела вперед, петляя между камнями.
И вдруг замерла, прижавшись к поваленному стволу, и скрестила руки под грудью, пряча белые рукава. Мимо с обнаженными мечами протопали двое лозимонских солдат. Они торопливо взбирались вверх по оврагу туда, откуда доносились крики, и не заметили ее. Видимо, они несли дозор у дороги: во всяком случае, когда она добралась до пыльного тракта, смутно белевшего в безлунной мгле, там никого не было. Озеро казалось полотнищем черного шелка.
Фьяметта повернула на юг и направилась к городу и своему дому.
Глава 15
Миновала вечность, и боль в теле Тейра пошла на убыль, и он, хотя пах продолжал мучительно ныть, сумел привстать и сесть. Окошко выходило на север, и сквозь него не падал луч, который, ползя по стене, отмечал бы время, но темная синева клочка неба за прутьями говорила, что время движется к вечеру. Он осторожно потрогал распухшие губы, коснулся шатающихся зубов и охнул. Счастье еще, что он не перекусил язык! Боль в боках, спине, почках почти заглушала жжение вчерашней вновь открывшейся раны. Его красная шапочка исчезла, как и башмаки. Вязаные чулки-трико были порваны и по ним тянулись широкие дорожки. Он приподнялся, привалился спиной к стене, вытянув перед собой ноги, и наконец огляделся. Сеньор Пия сидел, скрестив ноги на соломенном тюфяке, накрытом обрывком одеяла, уголок которого рассеянно покусывал - как грызут ногти. Красные глаза не мигая смотрели на Тейра. Его прекрасные шелковые чулки-трико тоже все были в дорожках, безвозвратно погубленные, заметил Тейр, испытывая к нему товарищескую симпатию.
- Ты кто? - проскрежетал сеньор Пия, не отводя неподвижного взгляда и не переставая покачиваться.
- Меня зовут Тейр Оке, - промямлил Тейр, еле справляясь с распухшим ртом. - Брат капитана Ури Окса. Я добрался сюда, чтобы увидеться с братом, но его убил сеньор Ферранте. - Он уже столько раз повторял все эти слова, что они прозвучали свинцово и безразлично.
- Брат Ури? Правда? - Взгляд сеньора Пия стал пронзительным. - Да, он упоминал брата... Я видел, как он погиб.
- В письмах он иногда называл ваше имя, сеньор Пия. - Тейр почтительно наклонил голову. Ури и кастелян вместе служили у герцога Сандрино, занимая важные должности, и, наверное, встречались каждый день.
- Ури был хороший малый, - сказал сеньор Пия, глядя теперь прямо перед собой. - Иногда он помогал мне ловить нетопырей в пещерах к западу от озера. После рудника ему пещеры не страшны, говаривал он. - Его пальцы теребили серебряную вышивку на вороте туники - узор из крохотных летучих мышей, рассмотрел теперь Тейр, соприкасающихся кончиками развернутых крыльев. Такая же вышивка окаймляла рукава. Работа дамы Пии?
- А? - неопределенно отозвался Тейр, памятуя исступление, в которое накануне впал сеньор Пия при упоминании этих летающих зверьков.
- В нетопыре суть, знаешь ли. Умнейшие создания. По-моему, человек мог бы летать не хуже них, если бы придумать крылья легкие, но крепкие... Кожа оказалась слишком тяжелой даже для рук Ури, привыкших к мечу и щиту. В следующий раз испробую пергамент... А ты знаешь, что летучие мыши поедают болотных комаров, которые нас изводят? Шерстка у них мягонькая, как у кротов. И они приучаются не кусать кормящую их руку. В отличие от людей. - Кастелян мрачно задумался. - Подумать только, что люди считают их злом, раз они летают, по ночам. Только поэтому! Тогда как люди совершают убийства при свете дня, лицемеры!
- Конечно, и они создания Божьи, - осторожно ответил Тейр.
- А! Приятно встретить человека, свободного от глупого суеверия.
- Я часто видел летучих мышей в старых штольнях. От них вреда не больше, чем от кобольдов.
- Так ты рудокоп? А да, Ури говорил. И темноты не боишься? Молодец! - Кастелян повеселел. Товарищеские чувства, которые сеньор Пия питал к летучим мышам, больше походили на увлечение, чем на помешательство, если бы не странный огонек, который вспыхивал в его глазах при их упоминании.
- Я.., видел утром даму Пию, - сказал Тейр еще более нерешительно. - Как будто с ней все хорошо. Она преданно остается с герцогиней и мадонной Джулией. Ферранте держит их всех вместе в северной надвратной башне.
- В моих комнатах, - сказал кастелян. - А! - Он напрягся, смигивая слезы и кусая пальцы. Красные глаза теперь смотрели куда-то внутрь.
Тейр стиснул руки. Помешан кастелян или нет, но он уже дважды заведомо выбирался из этой темницы.
- Мой брат... - начал он и умолк. Раздался скрип кожи, рыгание, тщетно подавляемое. Напротив на скамье у стены сидел лозимонский страж, смотрел на них и слушал. Левая его рука была забинтована, а лицо носило следы синяков недельной давности, но к его поясу был пристегнут короткий меч. Тейр сжал губы. Какого черта, пусть слушает во все уши! - Тело моего брата лежит в помещении прямо под нами, - продолжал он, повысив голос. - Ферранте и Вителли творят над ним какое-то черное колдовство. Такое черное, что за него гореть и гореть. - Он еще повысил голос. - И гореть с ними будут все их пособники! - Ему показалось, что страж вздрогнул. - И еще они похитили труп Просперо Бенефорте, мастера мага. Хотят сделать его рабом кольца сеньора Ферранте!
- А! - рассеянно сказал сеньор Пия. - Я видел эту комнату. Так вот, значит, что они затевают!
- Все будете гореть! - заорал Тейр, повернувшись к стражу, а потом снова скорчился, закашлявшись от такого усилия. Наверное, он выглядит таким же помешанным, как кастелян. Тут он понизил голос до шепота. - Сеньор Пия, помогите мне! Они удерживают дух бедного Ури с помощью его тела и намерены навлечь на него вечную погибель. Он их пленник, и даже после смерти ему угрожает страшная опасность. Я.., я должен освободить его так или иначе. И мастера Бенефорте тоже.
- А! - сказал кастелян, поднимая брови. - Освободить! В том-то и соль, верно?
Тейр растерянно умолк. Кастелян сгорбился, отвернулся и принялся снова грызть одеяло, глядя и никуда. "Он безумен. Все бесполезно!" Тейр вздохнул, но продолжал, нащупывая:
- Сеньор Асканио.., герцог Асканио пока в безопасности у аббата Монреале в монастыре Святого Иеронима, где их осаждают лозимонцы. - Но сеньор Пия промолчал. - ..Аббат Монреале наложил заклятие на нетопырей, сделав их своими лазутчиками, но не знаю, добрались ли они сюда.
- А! - воскликнул кастелян. - Сам видишь, какие они хорошие и кроткие создания, раз служат святому отцу. Монреале знает! - Он умудренно кивнул и укусил одеяло. Тейр привалился к стене в отчаянии, вновь сполна ощущая, как болит его тело.
Очнуться его заставили шаги и голоса, приближающиеся по коридору. Перед решеткой возникли двое дюжих лозимонцев, а за ними появился мессер Вителли в своем красном одеянии. Вителли держал флакончик из зеленого стекла, оплетенный соломой. Коротышка вперил взгляд в Тейра, зевнул и пососал нижнюю губу.
- За дело! - приказал он, отступив в сторону, чтобы тюремный сержант смог отпереть дверь. Сержант, опасливо косясь на кастеляна, впустил в темницу дюжих брави. Но сеньор Пия даже головы не повернул.
Один приблизился к Тейру сбоку, рывком усадил и заломил ему руки за спину. Вителли прислонился к стене, зевнув так, что чуть не разорвал рот, затем притронулся к чему-то под своим одеянием и затряс головой, точно собака, отряхивающая воду с шерсти.
- Черт бы его побрал! - буркнул он и выпрямился с глубоким вздохом.
Тейра пробрала дрожь: темная аура Вителли поразила что-то более тонкое, чем его чувства. Ни волны жара, ни вспышки, ни запаха, но, казалось, дыхание магии разорвало ему нутро, не пройдя через его ноздри. Вителли накладывал заклятие, не вложенное в символический предмет, ограниченное и питаемое им, но поддерживаемое его собственными мыслями, заклятие могучее и давящее. И при этом он мог ходить и разговаривать, спокойно, совсем как обычно. Но не успел Тейр охнуть, как это ощущение исчезло, оставив после себя призрачную тошноту. А может, вновь просто сказались побои? Он зажмурился, быстро замигал, и темная аура отступила, осталась только в глазах Вителли, темных глазах.
Солдат за спиной Тейра, ухватив прямые белокурые волосы, задрал его голову, а второй вошел, всунул палочку ему между зубами и зажал его ноздри. Вителли откупорил флакончик и выплеснул его содержимое в ноющий рот Тейра. Сладкое темное вино с горьковатым послевкусием. Тейр поперхнулся, задергался, захрипел. И проглотил.
- Отлично. - Вителли отступил и перевернул опустевший флакончик. Из него вылилась последняя капля и разбилась о каменный пол кровавым звездным пятном. - Этого должно хватить даже на такого верзилу. Вернитесь через полчаса и снесите его вниз.
Он вышел из темницы, предоставив своим людям запереть ее. Едва он повернулся, его глаза и все лицо вновь стали смутными. Потом и шаги солдат затихли в коридоре. Остался только сидящий страж. Голова Тейра неумолимо опустилась, лоб ударился о камень.
Кастелян поднял лицо. И захихикал. Хихиканье перешло в вой, потом в визг. Он вскочил на ноги.
- В нетопыре суть! - закричал он, схватил вонючее ведро в углу и закружил по тесной темнице. С хитрой усмешкой остановился у двери, сорвал с ведра крышку и выплеснул смрадную мочу в лицо растерявшегося стража.
Тот с возмущенным воплем вскочил со скамьи, в результате, к несчастью, получив добавочную порцию гнусной жижи. Кастелян просунул руки сквозь решетку, сжимая и разжимая кулаки, а затем, пританцовывая, отступил вглубь, потому что солдат выхватил меч и ринулся на него. Сеньор Пия подскочил, вырвал меч и начал им размахивать, выбивая искры из потолка. Ругаясь, вопя, чтобы сержант принес ключи - он прикончит этого полоумного! - солдат удалился по коридору, с отвращением одергивая тунику и чуть не плача.
- Быстро! - Сеньор Пия бросил меч и нагнулся над Тейром, который одурманенно следил за происходящим, беспомощно валяясь на полу. Перед его глазами мерцали и переливались странные, точно шелковые, узоры. Сеньор Пия подставил ведро под нос Тейра, за волосы задрал его голову еще бесцеремоннее, чем лозимонский браво, и всунул толстые грязные пальцы ему в глотку. А в придачу надавил коленом на его живот.
- Давай, давай, малый, опорожнись! - подбодрил он, когда Тейра вывернуло в вонючее ведро.
Тейру не понадобилось новой помощи, чтобы окончательно очистить желудок. Рот наполнился липкой сладостью вина, горечью желчи и ядовитой едкостью неведомого снадобья, и он отчаянно сплевывал, из глаз катились слезы, из ноздрей ползли соленые струйки. Сеньор Пия повернул голову, прислушиваясь, потом поднял ведро и аккуратно выплеснул за окошко новое мерзкое его содержимое.
- Пока они не вернулись, слушай! - прошипел сеньор Пия, снова дергая за волосы так, что у него слезы и вовсе брызнули. - Лежи смирно! Притворяйся, будто зелье на тебя действует. Расслабься, как слизняк, не вскрикни, даже если они тебя раскаленной иглой уколют, и они сами тебя отсюда унесут. А ты и дальше притворяйся, пока я не прикажу тебе встать и нанести удар! Слышишь? Ты понял? - Его красные глаза пылали яростью. Тейр с трудом кивнул. Притвориться, что он потерял сознание, было совсем не трудно: мозг его окутывал черный туман. Ну, хотя бы онемение избавило его от боли в избитом теле. Он вытер губы рукавом и услышал снова:
