- Я знаю.
- Он рассказал тебе о Падме?
- Да. - Эйрел горестно вздохнул, уходя мыслями в прошлое. -
Мы с Падмой единственные выжили в тот день, когда Ури Безумный
убивал потомков принца Ксава. Мне было одиннадцать, а Падме год -
совсем младенец... С тех пор я всегда считал его младенцем.
Пытался за ним присматривать... А теперь я остался один. Работа
Ури почти завершена.
- Элен Ботари. Ее надо выручить. Она в тысячу раз важнее,
чем куча форов во дворце.
- Мы сейчас этим занимаемся, - уверил он ее. - Это самое
важное -теперь, когда ты устранила императора Вейдла. - Он
помолчал, медленно улыбнувшись. - Боюсь, ты шокировала моих
барраярцев, милая.
- Почему? Они что, думали, жестокость - их монополия?
Последние слова Фордариана тоже были об этом. "Вы же бетанка. Вы
не можете".
- Чего не можешь?
- Наверное, он сказал бы: "Это сделать". Если бы успел.
- Хорошенький трофей ты везла по монорельсовой дороге. А
если бы кто-нибудь попросил тебя открыть мешок?
- Открыла бы.
- С тобой... Все в порядке, милая? - Несмотря на улыбку, его
голос звучал серьезно.
- Ты хочешь спросить, не свихнулась ли я? Есть немного.
Больше, чем немного. - У нее тряслись руки, и это продолжалось уже
целые сутки -почему-то... Я была уверена, что мне надо забрать с
собой эту голову. Не то, чтобы я действительно собиралась прибить
ее на стену резиденции Форкосиганов рядом с охотничьими трофеями
твоего отца. Хотя это тоже неплохая мысль... Наверное, я не
сознавала, почему так уцепилась за нее -пока не вошла в этот зал.
Если бы я ворвалась сюда с пустыми руками, сказала всем этим
людям, что убила Фордариана, и объявила об окончании войны, кто бы
мне поверил? Разве что ты...
- Может быть, еще Иллиан. Он видел тебя в деле. Ну а
другие... Да, пожалуй, ты права.
- А кроме того, мне вспомнились какие-то обрывки древней
истории. Кажется, тогда было принято выставлять на всеобщее
обозрение головы убитых правителей, чтобы не появилось
самозванцев. А здесь у вас как раз похожий случай.
- Сопровождавшие тебя охранники сообщили, что ты вызволила
репликатор. Он работал?
- Сейчас Вааген его проверяет. Майлз жив. Отрицательные
последствия пока неизвестны. Да, вот еще что: оказывается, это
Фордариан натравил на нас Ивона Форхаласа. Не напрямую, а через
какого-то агента.
- Иллиан так и предполагал.
Эйрел крепче обнял жену.
- Насчет Ботари, - сказала она. - Он совсем плох. Сильное
перенапряжение. Ему нужно настоящее лечение - медицинское, а не
политическое. Эта блокировка памяти - просто спектакль ужасов.
- Она спасла ему жизнь. Это был наш компромисс с Эзаром.
Тогда у меня не было власти. Сейчас - другое дело.
- Уж пожалуйста. Он смотрит на меня, как пес на свою хозяйку
- это его собственные слова. А я с ним так и обошлась. Я обязана
ему... Всем. Но я его боюсь. Почему он так зациклился на мне?
Форкосиган глубоко задумался:
- У Ботари... Совсем не развито ощущение собственного "я".
Нет надежного центра. Когда я впервые с ним столкнулся, он был
совсем болен и его личность чуть не расщепилась на множество
кусочков. Будь он получше образован и не так искалечен, он мог
стать бы идеальным разведчиком, тайным агентом. Он - хамелеон.
Зеркало. Он становится тем, чего от него ожидают. Думаю, это
происходит бессознательно. Моему отцу нужен преданный слуга - и
Ботари всерьез играет эту роль. Форратьеру нужно чудовище - и
Ботари становится насильником и палачом. И жертвой. Мне требовался
хороший солдат - и Ботари стал для меня таким. А ты... Ты -
единственный человек из всех, кого я знаю, кто видит в Ботари
героя. Он цепляется за тебя, потому что ты создаешь из него
гораздо более привлекательную личность, чем он мог бы надеяться.
- Эйрел, но это же безумие!
- Разве? - Он зарылся лицом в ее волосы. - Кстати, он - не
единственный, на кого ты так странно действуешь, милый капитан.
- Боюсь, я не в лучшей форме, чем Ботари. Из-за моей
неосторожности погибла Карин. Кто скажет об этом Грегору? Если бы
не Майлз, я бы все бросила. И не подпускай ко мне твоего отца, а
то в следующий раз я его в клочья разорву, честное слово.
Ее снова начало трясти.
- Ш-ш. - Он покачал Корделию на коленях, как ребенка. -
Предоставь мне закончить уборку, ладно? Ты мне доверяешь? Мы
постараемся извлечь пользу из этих жертв. Чтобы они не были
напрасными.
- Я вся в грязи. Меня тошнит.
- Конечно. Так бывает с большинством нормальных людей,
возвращающихся из боя. Очень знакомое состояние. - Он помолчал. -
Но если бетанка могла вести себя по-барраярски, то, может быть, и
барраярцы могут стать похожими на бетанцев? Перемены возможны.
- Перемены неизбежны, - заявила она. - Но ты не можешь идти
к ним так, как шел Эзар. Время Эзара миновало. Тебе надо найти
собственный путь. Переделай этот мир так, чтобы Майлз смог в нем
выжить. И Элен. И Айвен. И Грегор.
- Слушаю и повинуюсь, миледи.
На третий день после гибели Фордариана столица сдалась
войскам лорда-регента - хотя и не без единого выстрела, но все же
без такого кровопролития, какого опасалась Корделия. С боем
пришлось занимать только здание Генерального штаба и императорский
дворец. Гостиницу с заложниками гарнизон сдал в целости и
сохранности после нескольких часов интенсивных тайных переговоров.
Граф Петер предоставил Ботари однодневный отпуск "для устройства
домашних дел", и сержант сам отвез в Форкосиган-Сюрло маленькую
Элен и ее нянюшку. Впервые с момента возвращения Корделия спокойно
проспала ночь.
Лорд Ивон Форхалас командовал наземными войсками в столице и
руководил последней обороной центра космической связи в помещении
Генерального штаба. Он был пристрелен собственными подчиненными за
отказ капитулировать в обмен на амнистию. В каком-то смысле,
Корделия была даже рада, что он погиб. Аристократа, виновного в
государственной измене, барраярский закон присуждал к публичному
раздеванию и голодной смерти в клетке на городской площади. Такова
была традиция, и покойный император Эзар неукоснительно ей
следовал. Корделия только молила Бога, чтобы этот национальный
обычай забылся за время правления Грегора.
Оставшись без вождя, мятежная Коалиция сразу же распалась на
партии и течения. Какой-то излишне самоуверенный фор в городе
Федерстоке поднял знамя и провозгласил себя императором,
наследником Фордариана. В этом качестве самозванец продержался
меньше тридцати часов. Граф одной из прибрежных провинций, верный
союзник Фордариана, покончил с собой, не дожидаясь ареста. Его
смерть имела бурные последствия: некая антифоровская группа,
воспользовавшись неразберихой, провозгласила независимую
республику. Новый граф, пехотный полковник, принадлежавший к
боковой ветви семейства и совершенно не ожидавший титула, был
искренне возмущен таким безобразием и с солдатской прямотой
принялся наводить порядок в своих владениях. Форкосиган
предоставил действовать ему и его полиции, оставив имперским
войскам лишь "задачи, не относящиеся к внутренним делам
провинций".
- Нельзя останавливаться на полдороге, - мрачно бормотал
граф Петер, негодуя по поводу такой деликатности.
- Шаг за шагом, - сурово ответил ему сын, - и я обойду
вокруг света. Вот увидишь.
На пятый день в столицу доставили Грегора. Он долго и горько
плакал, узнав о смерти матери. Когда мальчик немного успокоился,
его вывезли к войскам - в специальной машине, защищенной колпаком
силового поля.
Официально эта поездка считалась инспекционной, но ее
действительной целью было показать солдатам живого и невредимого
императора и рассеять наконец слухи о его гибели. Корделия поехала
с ним. Тихое горе мальчика надрывало ей сердце, но все же она была
уверена, что правда лучше любых недомолвок. Если бы во время
поездки ей пришлось выносить бесконечные вопросы Грегора о том,
когда он увидит мать, она бы просто не выдержала.
Карин похоронили публично, хотя и гораздо менее пышно, чем
при более спокойных обстоятельствах. Уже во второй раз за этот год
Грегору пришлось подносить огонь к прощальному костру. Форкосиган
попросил Корделию помочь мальчику держать факел (надо сказать, что
ей самой эта честь представлялась совершенно излишней - после
того, что она сделала с дворцом). Грегор крепко цеплялся за ее
руку.
- А меня они тоже убьют? - шепотом спросил он. В вопросе
звучал не страх, а только мрачное любопытство. Отец, дед, мать -
этот ребенок потерял за один год всех. Неудивительно, что он
чувствовал себя под угрозой, хоть и не слишком хорошо понимал, что
такое смерть.
- Нет, - твердо ответила она, сжимая его плечико. - Я им не
позволю. Да простит ее Господь - это пустое уверение почему-то
успокоило его. "Я буду заботиться о твоем мальчике, Карин", -
пообещала Корделия, когда пламя взметнулось вверх. Эта клятва была
гораздо более ценной, чем любые прощальные дары, брошенные в
костер, потому что неразрывно привязала ее к этой жестокой
планете. Жар от огня почему-то немного умерил неотступную головную
боль.
Душа Корделии походила на измученную улитку, спрятавшуюся в
раковину оцепенения. Весь остаток церемонии она двигалась, как
автомат, лишь изредка подмечая, насколько бессмысленно все
происходящее. Барраярские форы кланялись ей в этот день особенно
низко.
"Наверное, решили, что лучше не дразнить такую опасную
психованную бабу..." Но тут до нее внезапно дошло, что эта
преувеличенная любезность говорит об искреннем уважении!
От такого открытия Корделия рассвирепела. Вся отвага и
выносливость Карин не принесли ей славы, кровавые роды леди
Форпатрил были приняты как должное, но стоит только отрубить башку
какому-то идиоту - и ты превращаешься в заметную личность! О
Господи!
По возвращении домой Форкосигану пришлось чуть ли не целый
час успокаивать ее - с Корделией случилась форменная истерика. Но
он стойко выдержал все.
- Ты собираешься как-то этим воспользоваться? - спросила
она, затихнув от усталости. - Этим моим... Новым статусом?
- Я готов воспользоваться чем угодно, - негромко ответил он,
- лишь бы это помогло мне через пятнадцать лет посадить Грегора на
трон ответственным и компетентным правителем. Я буду пользоваться
тобой, собой - всем, чем понадобится. Было бы невыносимо заплатить
так дорого и потерпеть неудачу.
Корделия вздохнула и вложила пальцы в его руку.
- В случае катастрофы можешь пожертвовать и тем, что от меня
осталось. Так принято на Бете. Копейка к копейке... Эйрел
беспомощно улыбнулся. Стоя лицом к лицу, они на секунду прижались
лбами, словно поддерживая друг друга.
- ... Проживет семейка.
Ее мысленная клятва на похоронах превратилась в реальность,
когда они с Эйрелом, как супружеская пара, решением Совета графов
были официально назначены опекунами Грегора. Почему-то опекунство
было юридически отделено от регентства. Премьер-министр Фортела
прочел Корделии длинную лекцию о том, что ее новая должность не
дает ей никаких прав на вмешательство во внешнюю или внутреннюю
политику. Ей поручалось управлять родовыми владениями графов
Форбарра, не входившими в собственность империи, а также
заведовать прислугой Грегора и его образованием.
- Но, Эйрел, - сказала пораженная Корделия, - Фортела
специально подчеркнул, что у меня нет никакой политической власти.
- Фортела... Не всеведущ. Давай просто скажем, что он
подразумевал лишь формы власти, которые держатся на силе. Да и
возможности твои не так уж широки: в возрасте двенадцати лет
Грегор отправится в подготовительную школу при Академии.
- Но разве они не понимают?..
- Я понимаю. И ты. Этого достаточно.
Глава 20
Одним из первых своих распоряжений Корделия снова приставила
Друшикко к Грегору, чтобы мальчик не терял эмоциональной связи с
прошлым. Но и сама она вовсе не собиралась отказываться от
общества девушки, к которой глубоко привязалась. К тому же, вняв
наконец настойчивым уговорам Иллиана, Эйрел перебрался в
