Как будто бы я боялся этого. Сейчас выяснится ужасная истина, и я
спрашивал себя.
- Войдите! - вдруг раздался голос.
Распахнулась дверь, слуга объявил.
- Господин граф де Мюзияк... Метр Меньян.
Ступив несколько шагов, я увидел их всех троих, сидящих в глубоких
креслах Я увидел Клер в ее одеянии наяды (9) и баронессу, прикрывающуюся
веером. Я увидел идущего навстречу и протягивающего мне руку барона Эрбо,
большой палец которой был перевязан.
- Добро пожаловать, господин граф. Мы счастливы познакомиться с вами.
Его голос звенел в моей голове, словно труба Страшного Суда. Я
вздрогнул от ужаса, когда моя рука дотронулась до его руки, которая
оказалась теплой и сухой, но еще страшнее стало мне, когда я склонился над
рукой баронессы. Сошел ли я с ума? Или же передо мной находились демоны?
Вместе с тем взгляд моей любимой, обращенный ко мне, был чистым, словно
родниковая вода, и не скрывал никакой тайны. Кто придвинул мне кресло и в
какой именно момент это произошло? Что отвечал я на приветливые слова
барона? Этого я не могу вспомнить. Помню лишь очень четко свой страх,
возрастающий по мере того, как моим глазам представились на мгновение
забытые детали перстень, сверкающий на пальце барона, в то время как он
машинально приглаживал свои бакенбарды, корзинка с рукоделием, стоящая прямо
у моих ног, и еще видимый на ковре след от капель воска, тщательно
соскобленных.
- Не желаете ли сигару, господин граф?
Я отказался. Нотариус объяснил, что путешествие утомило меня, и что я
нуждаюсь в длительном отдыхе. Но я уже не слушал его, а лишь тупо
уставившись на кончик горящей сигары, вдыхал ее дым, пытаясь сравнить его с
тем дымом, который я вдыхал вчера в лесу. Затем, оставив в покое сигару, мои
взгляды упорно возвращались к трем глубоким креслам, к трем силуэтам в
полумраке комнаты, они были на том самом месте, где я их видел накануне. А
когда беседа, скупо поддерживаемая нотариусом, смолкла, то у меня возникло
чувство, что сейчас все должно было начаться сначала, что наши хозяева
сейчас заснут, застынут в своих креслах, погрузятся в сон, который на этот
раз будет вечным. Однако барон тут же, как будто бы разделяя мои опасения,
выразил замечание, оживившее беседу. Мне было нетрудно догадаться, что его
предупредительность была насквозь фальшивой и невыносимое ощущение
принужденности, которое я чувствовал, должно быть, разделялось всеми,
поскольку Клер упорно молчала и сидела теперь, не поднимая Глаз. Мне стало
неприятно, когда я заметил, что щеки ее побледнели, глаза были как бы
обведены синими кругами, а губы полностью лишены притока крови. Ее мать
казалась мне еще более исстрадавшейся. В частности, я отметил, что ее руки
дрожали. Да и сам барон, несмотря на веселость, сигару и полноту
деревенского дворянина, как показалось, только оправился от какой-то
болезни, поскольку его голос моментами слабел и как-то странно надламывался.
Да и метр Меньян уже стал замечать некую неловкость, терзавшую меня. Он
ерзал на своем стуле, покашливал и, не осмеливаясь перейти к цели нашего
посещения, говорил об урожаях, домашнем скоте и о погоде.
- А не пройтись ли нам по замку!? - неожиданно предложил барон,
поворачиваясь ко мне. - Я полагаю, что это - ваше самое жгучее желание.
Выходя из гостиной, метр Меньян шепнул мне на ухо.
- Вы не находите, что они странноваты?
Я предложил свою руку Клер, и мы несколько отстали от барона, его жены
и метра Меньяна, поскольку нас вовсе не интересовали деловые вопросы, к
которым нотариус уже явно приступил. Мы медленно проходили через огромные
комнаты, которые я узнавал со щемящим чувством меланхолии. Дошло до того,
что я даже начал сожалеть о том, что замок не разорили, поскольку моя
странная судьба заставляла меня в полнейшем одиночестве обосноваться в нем.
Когда Эрбо уедут, у меня будет бездна времени, чтобы бродить из комнаты в
комнату, словно его последнее привидение. И я беспрестанно буду вспоминать о
трех трупах в гостиной, об этих трех мертвецах, которые в настоящий момент
окружали меня и беседовали самым что ни на есть любезнейшим тоном. Я так и
не смог сдержать судорожную дрожь, пробежавшую по моему телу, и Клер тихо
спросила меня.
- Господин граф, если вы нездоровы, мы могли бы, быть может...
Очаровательнейшее существо! Я готов был поделиться с ней истиной и
сегодня с трудом понимаю, что именно меня остановило от этого.
- Здесь под сводами довольно свежо, - сказал я - Пойдемте!
Не знаю, что помешало мне намекнуть ей на ночные события. Я все еще
горел желанием проникнуть в эту тайну, но не знал, как именно высказать свои
мысли, чтобы естественным образом завязать непринужденную беседу на
терзающую меня тему. Кроме того, шелковое шуршание платья Клер, легкое
прикосновение ее пальцев к моей руке, запах ее волос, словом, все ее
присутствие окончательно взволновало меня до того, что я просто потерял дар
речи. Так незаметно мы перешли на второй этаж замка. Я смутно слышал голос
нотариуса, называвшего цифры и, казалось, поддерживающего оживленную беседу.
Вдруг мы вошли в мою небольшую спальню с побелевшими стенами, обставленную
крайне строго.
- Моя спальня, - пробормотал я.
- Мы отремонтировали ее, - сказала Клер.
Я долго смотрел на узкую железную кровать, стоящую под белыми крыльями
занавесей, на распятие и высохшую веточку освященного кустарника, на
секретер, крышку которого я отбрасывал, когда садился что-то делать, и
стоящий в углу, подле окна, выходящего на крепостную стену, скромный столик
с тазиком и кувшином воды. Из этой комнаты я был безжалостно выгнан в
ссылку, а теперь я возвращался, чтобы выдержать новое, гораздо более тяжкое
испытание. Как я желал, чтобы эти нежные излияния, милые откровения и
воспоминания придали бы немного твердости и одновременно надежды моему
сердцу. Но имел ли я право признаться этой девушке в терзавших меня
чувствах? Мог ли заставить ее разделить мои опасения? В особенности как мне
сказать ей о том, что я вижу сейчас? Я чувствовал себя похожим на одного из
рыцарей прежних лет, заколдованных любовью феи, и, возможно, я бы нисколько
не удивился, если бы моя любимая превратилась на моих глазах в райскую птицу
или единорога.
Не без труда я отогнал все эти абсурдные мысли и подвел Клер к
дозорному посту, с которого открывался вид на парк с его благородными
деревьями, на пруд, сад и руины часовни.
- Я мечтал о другой участи? - вздохнул я. - Сколь сильно я желал, чтобы
однажды этот замок вновь вернулся ко мне, столь безразлично будет мне отныне
прожить в нем, если, разумеется, между мной и вашими родителями будет
заключено соглашение. Да что же я говорю? Пожалуй, я подпишу подобное
соглашение с чувством крайней неприятности.
- Почему? - спросила Клер. - Разве вы?..
- Я буду испытывать огромное сожаление, когда стану бродить в
одиночестве по аллеям, по которым так часто прогуливались вы. Здесь все -
вдумайтесь в эти слова - будет напоминать о вас. Эти лепестки, плывущие по
пруду, которые вы обрывали, эти камни, на которые вы ежедневно смотрели, а
если мои пальцы прикоснутся к спинету, то разбудят любимую вами музыку...
Ваша тень останется пленницей в этом замке, а я стану пленником вашей тени.
- Замолчите! - вскрикнула она.
Ее грудь страстно вздымалась, а ее щеки стали бледными, словно цветки
камелии. Мягко отводя ее руку, я покрыл ее поцелуями.
- Клер... Клер... Послушайте меня. Мне совершенно необходимо это. Речь
идет, возможно, о вашей жизни и о моей. Я более не смогу жить без вас.
- Прошу вас, господин граф, пустите меня!
Я не оставил своей добычи, и в то время как слезы заливали ее красивые
глаза, я рассказал ей о своем детстве, жизни изгнанника и отчаявшейся любви.
Она больше не пыталась оттолкнуть меня, и, теряя остатки хладнокровия, я
упал перед ней на колени, предлагая ей свое имя и титул, свое состояние и
этот замок, который я, тем не менее, раньше поклялся отнять у нее.
- Нет, - простонала она. - Нет... Это невозможно!
- Значит, вы меня не любите?
Она провела рукой по моим волосам.
- Я не говорила этого.
Тогда я мгновенно вскочил на ноги и, притянув ее к своему плечу,
сказал:
- Так, значит, вы меня любите! Я это знаю! Я это вижу! Вы любите меня.
Клер! Вы - моя!
- Я навсегда останусь ничьей. Так предрешено.
- Кем? Вашими родителями?
- О нет! Мои родители предоставили бы мне полную свободу действий.
Тогда я вдруг вспомнил ее пропитанные тайной слова, ее намеки на
жестокость вещей и опасения барона.
- Клер, - настаивал я, - у вас есть какая-то тайна.
Доверьте ее мне. Я сумею вам помочь.
- Увы! - сказала она. - Эта тайна принадлежит не мне.
- Нет такого ужасного секрета, который я бы не смог сохранить в тайне.
Вы опасаетесь какого-нибудь врага?
- Против этого врага вы не в силах что-либо предпринять.
- Где он скрывается? В замке?
Она скрестила руки у горла, ее глаза блуждали в поисках чего-то
неведомого.
- Он скрывается во мне. Мне часто хочется умереть. Как Мерлену и как де
Дерсру. Порой мне кажется, что мои мольбы вскоре будут услышаны и я,
наконец, обрету мир, спокойствие, а затем...
- Клер дорогая успокоитесь! Мне не нравится это ваше исступление. Рядом
со мной вам нечего спасаться. А позже вы мне все объясните.
Обняв ее за плечи, я шел с ней по дозорному пути. Вокруг нас скользил
легкий ветерок. По нагретым солнцем камням словно язычки пламени, то тут, то
там мелькали ящерицы. От наполнившей меня божественной радости я
почувствовал, как воспрянул мой дух.
- Вы как и я, - жертва одиночества, - прошептал я ей на ухо. - Эти
величественные леса, эти мирные стоячие воды, эти травы, выросшие словно
лианы, и превратившие парк в какой-то дикий уголок, - вот что постепенно
вызвало в вас ипохондрию, это мрачное и нелюдимое настроение. Но я намерен
переделать замок Мюзияк Я вырублю деревья, осушу пруд, а на том месте, где
шумел тростник с камышом, зацветут лилии и розы. А сам замок...
Она покачала головой.
- Прошу вас, не усугубляйте мою печаль! Ах! Вот и отец.
И в самом деле, в замковой башне раздался голос барона. Я отошел от
Клер на несколько шагов.
- Я никогда не покину вас, что бы ни случилось! - поклялся я.
Появился барон идущий впереди жены, и потирающий руки нотариус.
- Мы пришли к согласию, - сообщил мне барон. - Вы можете гордиться
господин граф тем, что нашли в лице метра Меньяна такого прекрасного
союзника.
Я смотрел на его перевязанный палец, и его слова странным образом
отзывались в моей голове.
- Я счастлив, - пробормотал я. - Лично я ничего не смыслю в подобного
рода сделках.
- Нужно только подписать документы, - вмешался нотариус. - Я уже все
подготовил.
- Ну что ж, - подытожил барон, - давайте спустимся вниз. Быть может,
господин граф, вы хотели бы еще что-нибудь посмотреть!?
В какой-то момент я в нерешительности замер, боясь показаться смешным.
- Да, - вымолвил я наконец. - Да Я бы хотел еще осмотреть склеп под
часовней
- Склеп? - повторил барон.
Внезапно он остановился, и кровь отхлынула от его полнокровного лица, а
его жена прислонилась к амбразуре, став такого же серого цвета что и камень,
поддерживающий ее Клер же опустила глаза, и несмотря на заливавшее нас
солнце, они все трое, казалось, застыли мучимые изнутри какой-то странной и
смертельной болью.
- Это не к спеху, - поспешно добавил я.
