отцу, которого покинул, и где бы он ни находился, в безопасности он не
будет вплоть до того момента, пока его не отыщет крылатый охотник.
Правда ужасала. В ночной тишине Шеа Омсфорд остался наедине
со своим страхом, борясь с растущим глубоко внутри него сгустком
обессиливающего ужаса. Ему потребовалось много времени, чтобы
уснуть.
Следующий день выдался тусклым и пасмурным, сырой воздух
пронизывал тело до костей. Сочтя погоду лишенной какого-либо тепла и
удобства, Шеа и двое его спутников двинулись на восток, через
туманные холмы Лиха, медленно спускаясь к унылым равнинам,
лежащим у них под ногами. В полном молчании они тесной группой
шагали по узким тропам, замысловато вьющимся вокруг серых
массивных камней и бесформенных зарослей сохнущего кустарника.
Первым шел Менион, его внимательный взгляд легко обнаруживал
зачастую еле заметные признаки тропы; он шагал размашисто и легко,
почти грациозно двигаясь по все более неровной местности. За его
спиной болтался маленький рюкзак, к которому он прикрепил огромный
ясеневый лук и колчан со стрелами. Помимо этого, на его спине под
рюкзаком, прикрепленный к телу кожаной перевязью, висел древний меч
- меч, по праву рождения принадлежащий принцу Лиха. Его холодная
серая сталь тускло блестела в слабом свете; Шеа, идущий в нескольких
шагах позади, невольно задумался, не похож ли он чем-то на сказочный
Меч Шаннары. Удивленно приподняв эльфийские брови, он попытался
проникнуть взглядом в бесконечный полумрак впереди. Казалось, здесь
не было ничего живого. Это была мертвая земля, принадлежащая
мертвым, а живущие лишь вторгались в чужие владения. Мысль
оказалась не особенно бодрящей; он слабо усмехнулся про себя и
постарался думать о чем-нибудь другом. Последним в цепочке шел
Флик, на его широкой спине покачивался рюкзак с провизией, которой
им предстояло питаться до тех пор, пока они не оставят позади низины
Клета и зловещие Черные Дубы. Когда они доберутся до этих мест - если
им удастся туда добраться - им придется покупать или выменивать еду у
редких обитателей лежащих дальше земель, или, в самом крайнем
случае, начать питаться плодами самой земли, но Флик подобную
перспективу вовсе не одобрял. Хотя теперь, когда Менион стал искренне
заинтересован в том, чтобы помочь им в этом путешествии, Флик
чувствовал себя более уверенно, все же он еще не до конца убедился в
правдивости слов горца. События их последнего путешествия были еще
свежи в его памяти, и ему больше не хотелось участвовать в подобных
леденящих кровь приключениях.
Первый день прошел быстро; трое путников пересекли границу
королевства и к наступлению ночи достигли окраин мрачных низин
Клета. На ночь они укрылись в маленькой ложбинке под ничтожным
пологом нескольких серых деревьев и густого кустарника. Сырой туман
почти насквозь пропитал их одежду, а холод близящейся ночи вызвал у
них невольную мелкую дрожь. Они предприняли попытку развести
костер в надежде немного согреться и обсохнуть, но все дерево здесь
было до такой степени пропитано влагой, что заставить его гореть было
невозможно. В конце концов они сдались и принялись за холодный
ужин, закутавшись в одеяла, перед началом путешествия
предусмотрительно пропитанные отталкивающим воду раствором.
Разговоров почти не велось, так как ни у кого не было настроения
говорить, только иногда кто-то из них вполголоса начинал проклинать
местную погоду. Из окружающего мрака не доносилось ни звука, и они
сидели, съежившись, среди кустов; абсолютное безмолвие давило на
сознание внезапным и неожиданным подозрением, заставляя испуганно
вслушиваться в надежде уловить слабые, но ободряющие звуки,
издаваемые животными или птицами. Но их окружали лишь мрак и
тишина; они молча лежали, завернувшись в одеяла, и даже порывы
холодного ветра не касались их лиц. Постепенно усталость возобладала,
и, один за другим, они медленно погрузились в сон.
Второй и третий дни оказались невообразимо хуже первого. Все
время шел дождь - медленная холодная изморось, вначале
пропитывающая одежду, затем пронизывающая тело до костей, а под
конец добирающаяся до самих нервных окончаний, так что в усталом
теле оставалось единственное ощущение - абсолютной, сводящей с ума
сырости. В течение дня воздух был влажным и холодным, а ночью
приближался к замерзанию. Все, что окружало троих путников, казалось
безнадежно погубленным бесконечной сыростью: отдельные кусты с
редкой листвой, встречающиеся на их пути, были искривлены и близки к
гибели, бесформенные древесные стволы с увядшими листьями
безмолвно готовились рухнуть и развалиться. Здесь не жили ни люди, ни
животные - даже самый крошечный зверек был бы поглощен и засосан
цепкой хваткой жидкой грязи, пропитанной ледяной сыростью долгих,
темных, безжизненных дней и ночей. Ничто не двигалось, ничто не
шевелилось вокруг троих путников, движущихся на восток через
бесформенные земли, где не было ни следа, ни намека на то, что здесь
когда-то раньше проходил человек или же пройдет когда-то в будущем.
За все время их пути ни разу не показывалось солнце, и ни один, даже
самый тусклый его луч не падал на землю, чтобы показать, что где-то за
пределами этой мертвой забытой земли есть иной, живой мир. То ли
дело было в постоянном тумане, то ли - в густых тучах, то ли - и в том, и
в другом одновременно, но так или иначе, небо оставалось вечно
скрытым от них. Вокруг них простиралась только проклятая, унылая
серая земля, через которую они шли.
На четвертый день их начало охватывать отчаяние. Хотя они даже
ни разу не замечали крылатых охотников Повелителя Колдунов и
казалось, что всякая погоня потеряла их след, но все же эта мысль
служила все худшим утешением по мере того, как тянулись часы,
сгущалось безмолвие, а местность становилась все более гнетущей. Даже
великий оптимист Менион начал колебаться, и в его обычно уверенный
разум принялся вгрызаться червь сомнения. Он начал подозревать, что
они сбились с направления и возможно даже движутся по кругу. Он
понимал, что по чертам местности это невозможно определить, и тот,
кто заблудился в этих голых землях, потерялся в них навсегда. Шеа и
Флик ощущали этот страх еще боле глубоко. Они ничего не знали об
этих низинах, у них не было охотничьего навыка и чутья, которыми
обладал Менион. Они полностью полагались на него, но хотя горец
намеренно умалчивал о своих сомнениях, чтобы не беспокоить их, они
все же чувствовали, что что-то идет не так, как должно. Тянулись часы, а
холодная, сырая, ненавистная пустошь оставалась неизменной. Они
чувствовали, как последние крупицы уверенности начинают медленно,
мучительно ускользать от них. Наконец, когда к завершению близился
пятый день пути, а голые низины все так же тянулись до горизонта без
малейшего намека на отчаянно ожидаемые Черные Дубы, Шеа устало
объявил привал в бесконечном марше и тяжело рухнул на землю,
вопросительно глядя на принца Лиха.
Менион пожал плечами и задумчиво оглядел окружающие их
туманные низины, его красивое лицо исказилось от холодных касаний
воздуха.
- Я не буду вам лгать,- проговорил он.- Я не уверен, что мы
выдерживаем направление. Возможно, мы движемся по кругу; возможно,
мы уже безнадежно заблудились.
Флик с отвращением швырнул на землю свой рюкзак и бросил на
брата свой особый взгляд "ну что я тебе говорил". Шеа поглядел на него
и торопливо повернулся к Мениону.
- Я не верю, что мы окончательно потерялись! Неужели нет
способа определить наше направление?
- Слушаю ваши предложения.- Его друг невесело улыбнулся,
сбросил свой рюкзак на неровную почву, присел рядом с мрачным
Фликом и потянулся.- В чем проблема, старина Флик? Я опять завел вас
черт знает куда?
Флик сердито взглянул на него, но посмотрев в серые глаза горца,
он тут же забыл о своей неприязни. В этих глазах читалось искреннее
участие и даже след грусти от мысли, что он опять подвел их. Движимый
одним из своих редких душевных порывов, Флик протянул руку и
ободряюще положил ему на плечо, молча кивая.
Внезапно Шеа вскочил на ноги и схватил свой рюкзак, торопливо
роясь в его содержимом.
- Нам могут помочь камни,- воскликнул он.
Какое-то время они непонимающе глядели на него, а затем,
внезапно уловив его мысль, торопливо поднялись на ноги. Мгновение
спустя Шеа достал маленький кожаный мешочек с бесценным
содержимым. Все они неотрывно смотрели на потертый мешочек,
предчувствуя, что сейчас Эльфийские камни должны наконец-то
доказать свою силу, как-то помочь им выбраться из пустошей Клета.
Шеа поспешно развязал бечевку и аккуратно высыпал три маленьких
синих камешка в подставленную ладонь. Они легли в нее, слабо искрясь,
а три пары глаз в ожидании глядели на них.
- Подними их повыше, Шеа,- посоветовал затем Менион.- Может
быть, им нужен свет.
Юноша послушался совета, взволнованно следя за синими
камнями. Ничего не случилось. Он подождал еще немного и опустил
руку. Алланон предупреждал его - не пользуйся камнями, если не
находишься в смертельной опасности. Возможно, камни должны прийти
ему на помощь лишь в определенной ситуации. Он начал отчаиваться.
Как бы то ни было, он столкнулся с той неприятной истиной, что он не
представляет, как пользоваться камнями. В отчаянии он посмотрел на
друзей.
- Ну так попробуй что-нибудь еще! - горячо воскликнул Менион.
Шеа зажал камни в ладонях и с силой начал тереть их, затем
потряс и бросил как кости. Но ничего не случилось. Он медленно
подобрал их с сырой земли и аккуратно обтер дочиста. Их насыщенный
синий цвет словно притягивал его, и он начал напряженно
всматриваться в их чистую, стеклянную глубину, будто бы там мог
находиться ответ.
- Может быть, тебе надо поговорить с ними, или что-то в этом
родеЄ- с надеждой прошептал Флик.
В памяти Шеа резко вспыхнул мысленный образ темного лица
Алланона, склоненного и застывшего, невероятно сосредоточенного.
Возможно, тайна Эльфийских камней открывается иначе, неожиданно
подумал он. Держа их на раскрытой ладони, юноша закрыл глаза и
сосредоточился на яркой синеве камней, мысленно проникая в нее, ища
ту силу, в которой они так отчаянно нуждались. Он безмолвно умолял
Эльфийские камни помочь им. Так прошли долгие минуты,
показавшиеся ему часами. Он открыл глаза, и трое друзей в ожидании
поглядели на камни, лежащие у Шеа на ладони, тускло сверкающие
голубым в сумеречном сыром тумане.
Затем, неожиданно и яростно, они вспыхнули слепящим синим
пламенем, своей яркостью заставившим путников попятиться и
прикрыть незащищенные глаза руками. Сияющий ореол был так силен,
что Шеа от изумления чуть было не выронил камни из рук. Синее сияние
становилось все ярче и ярче, освещая лежащие вокруг мертвые земли,
чего как никогда еще не делало солнце. Его цвет изменился с темно-
синего на ярко-голубой, столь ослепительный, что преисполненные
благоговения наблюдатели были им почти загипнотизированы. Сияние
все усиливалось, росло, и внезапно устремилось вперед, подобно лучу
огромного маяка, переместилось левее, без малейшего усилия рассекая
серую толщу тумана, и высветило наконец в нескольких сотнях или даже
тысячах ярдов впереди огромные корявые стволы древних Черных
Дубов. На какой-то миг свет замер, а затем пропал. Вернулся серый
туман, холодный и сырой, и три синих камешка только слабо
поблескивали, как и раньше.
Менион пришел в себя первым, с силой хлопнул Шеа по спине и
широко улыбнулся. Одним быстрым движением он закинул за спину
рюкзак и приготовился к путешествию. Его глаза уже изучали то
невидимое сейчас место, где показались на мгновение Черные Дубы.
Шеа торопливо сложил Эльфийские камни в мешочек, и юноши подняли
свои рюкзаки. Без единого слова они быстро зашагали в указанном
маяком направлении, пристально ища взглядами долгожданный лес.
Исчезла промозглость серой полутьмы и редкая изморось последних
пяти дней. Исчезло отчаяние, с такой силой охватывавшее их считанные
минуты назад. Осталась лишь уверенность, что с минуты на минуту они
выберутся из этих жутких низин. Они не обдумывали и не подвергали
