Она вместе с Петри отошла в дальний конец комнаты. И здесь села,
чтобы ее глаза оказались на уровне глаз маленького шимпа.
- Что же передал мне Роберт?
Петри моргнул. Взгляд его утратил сосредоточенность.
- Капитан Онигл велел сказать вам, что на самом деле армию создает
тимбрими Атаклена.
Меган кивнула. Это она уже поняла. Роберт может отыскивать новые
ресурсы, новые глубины, но он никогда не был и никогда не станет лидером.
Петри продолжал.
- Капитан Онигл сказал: важно, чтобы тимбрими Атаклена имела законный
почетный статус патрона в глазах наших шимпов.
Опять Меган кивнула.
- Умно. Мы можем вынести такое решение и отправить на материк.
Но маленький шимп покачал головой.
- Мэм, мы не можем ждать этого. И поэтому я должен сказать вам...
Капитан Онигл и тимбрими Атаклена вступили в брак... Кажется, это
называется так...
Он замолчал, потому что Меган встала, медленно повернулась к стене и
прижалась лбом к прохладному камню.
"Проклятый мальчишка!" - подумалось сразу.
Но одновременно - и другое:
"Это единственное, что они могли сделать".
А ехидный внутренний голос добавил:
"Итак, теперь я свекровь".
Разумеется, от этого союза никаких внуков не будет. Межрасовые браки
заключаются с другой целью. Но возможны другие осложнения.
В комнате продолжалось обсуждение. Снова и снова собравшиеся
перебирали варианты и опять, как в предыдущие месяцы, ни к чему не
приходили.
"О, если бы Утакалтинг добрался сюда, - подумала Меган. - Нам
необходимы его опыт, его сдержанная мудрость и юмор. Мы могли бы с ним
разговаривать, как раньше. И, может быть, он объяснил бы мне, почему
матери бывает так одиноко".
Она призналась себе, что ей не хватает посла тимбрими. Не хватает
больше, чем трех мужей, и даже больше, да простит ее Господь, чем
собственного странного сына.
51. УТАКАЛТИНГ
Забавно было смотреть, как Каулт играет с эн-белкой, туземным
животным южных равнин. Он приманивал маленького зверька спелыми орехами.
Каулт занимался этим целый час, пока они пережидали полуденную жару в тени
густых зарослей колючей куманики.
Утакалтинга поражало это зрелище. Вселенная не уставала удивлять его.
Даже неповоротливый, прямолинейный Каулт - постоянный источник
развлечений.
Нервно вздрагивая, эн-белка набралась храбрости, прыгнула в сторону
огромного теннанинца и протянула лапы за орехом.
Поразительно. Как это удается Каулту?
Утакалтинг отдыхал в сырой и теплой тени. Он не узнавал
растительность тут, на плоскогорье, выходящем на эстуарий, где сел их
корабль, но чувствовал, что все сильнее привыкает к запахам, ритмам,
мягкому потоку боли повседневной жизни, который течет по этой обманчиво
спокойной поляне.
Корона приносила прикосновения мелких хищников, пережидающих дневную
жару; скоро они возобновят охоту за своей мелкой добычей. Конечно, крупных
животных здесь нет, но Утакалтинг кеннировал стаю инсектоидов-землекопов,
которые пересеивают поблизости почву в поисках корма для своей царицы.
Разрываясь между осторожностью и жадностью, маленькая эн-белка
напряженно приблизилась и взяла угощение с руки Каулта.
"Странно. Они вроде бы не способны на это". Утакалтинг поражался, как
эн-белка может довериться теннанинцу, такому огромному, устрашающему и
сильному.
Здесь, на Гарте, после катастрофы буруралли жизнь нервная, пугливая,
параноидальная. Смертный покров буруралли висит над этой степью далеко к
востоку и югу от Мулунских гор.
Каулт не может успокоить эн-белку, как это сделал бы тимбрими, -
пением глифов в мягких тонах эмпатии. У теннанинца пси-способностей не
больше, чем у булыжника.
Но Каулт заговорил на своем, богатом интонациями галактическом
диалекте. Утакалтинг прислушался.
- Знаю тебя... вид-звук-образ... сущность предназначения твоего?
Пронесешь свои... гены-сущность-судьбу... судьбу твоих звездных потомков?
Эн-белка с набитыми щеками вздрогнула. Она казалась
загипнотизированной. Гребень Каулта раздувался и опадал, дыхательные щели
раздвигались с каждым влажным выдохом. Теннанинец не может общаться с
животным, как Утакалтинг. И тем не менее эн-белка как будто поняла любовь
Каулта.
"Забавно", - подумал Утакалтинг. Тимбрими живут в потоке вечной
музыки жизни, но он не может отождествиться с этим маленьким животным. В
конце концов, оно одно из миллионов. К чему думать именно об этой особи?
А вот Каулт любит это существо. Лишенный эмпатии, не способный
установить непосредственную связь живого с живым, он любит его
исключительно на абстрактном уровне. Любит то, что представляет это
маленькое создание, любит его потенциал.
"Многие люди по-прежнему утверждают, что можно обладать эмпатией без
пси-способностей", - размышлял Утакалтинг. Древняя метафора описывает это,
как "оказаться в чужой шкуре". Утакалтинг всегда считал это одной из
причудливых идей человечества до Контакта, но сейчас он уже в этом не
уверен. Может быть, люди находятся на полпути между тимбрими и
теннанинцами в умении отождествить себя с другим.
Народ Каулта страстно верит в возвышение, в возможность для самых
разнообразных форм жизни достичь со временем разума. Так миллиарды лет
назад утверждали утраченные Прародители галактической культуры, и клан
теннанинцев совершенно серьезно к этому относится. Их бескомпромиссный
фанатизм восхищает. Временами, как в этом галактическом кризисе, он делает
теннанинцев чрезвычайно опасными.
Но сейчас Утакалтинг рассчитывает сыграть на этой черте и привлечь
теннанинцев к осуществлению своего плана.
Эн-белка схватила с раскрытой ладони Каулта последний орех и решила,
что с нее достаточно. Взмахнув своим веерообразным хвостом, она скрылась в
зарослях. Каулт повернулся и посмотрел на Утакалтинга, его дыхательные
щели продолжали дрожать.
- Я изучал генетические отчеты земных экологов, - сказал теннанинский
консул. - У этой планеты всего несколько тысячелетий назад имелся
внушительный потенциал. Ее не следовало передавать буруралли. Утрата
жизненных форм Гарта была ужасной трагедией.
- И нагалли наказали за то, что совершили их клиенты? - спросил
Утакалтинг, хотя и знал ответ.
- Да. Их низвели до статуса клиентов и передали одному из старших и
ответственных кланов патронов. Кстати, моему собственному. Очень печальный
случай.
- Почему?
- Потому что в сущности нагалли очень зрелый и изысканный народ. Они
просто не поняли, что в обращении с хищниками требуется некая
осторожность, и допустили ужасную ошибку со своими клиентами-буруралли. Но
ошибку допустили не только они. Часть вины лежит на галактическом
Институте возвышения.
Утакалтинг сдержал улыбку в человеческом стиле. Вместо этого над его
короной появился слабый глиф, невидимый Каулту.
- Может быть, хорошие новости с Гарта помогут нагалли? - спросил он.
- Несомненно. - Каулт раздувающимся гребнем проделал эквивалент
пожатия плечами. - Мы, теннанинцы, никак не были связаны с нагалли, когда
произошла катастрофа, но это положение изменилось, когда их передали под
нашу опеку. И теперь наш клан отвечает за эту израненную планету и
направил сюда консула. Необходима уверенность, что земляне не причинят еще
большего вреда этому несчастному миру.
- А на самом деле?
Каулт закрыл глаза и снова открыл их.
- Что на самом деле?
- Земляне здесь не причинили вреда?
Каулт снова раздул гребень.
- Нет. Мы можем воевать с ними, но у меня нет к ним никаких
претензий. Их программа экологической помощи просто выдающаяся.
- Напротив, о деятельности губру на планете я намерен представить
отчет.
Утакалтингу показалось, что он понимает Каулта. Они видели признаки
краха программы по восстановлению экологии. Два дня назад они миновали
восстановительную станцию, теперь опустевшую, с ржавеющими заборщиками
образцов и клетками. Пробы наследственного вещества испортились, когда
вышли из строя холодильники.
Нашли они и отчаянную записку. Шимп, помощник эколога станции, решил
оставить свой пост, чтобы помочь коллеге-человеку. Иначе тот не выдержит
долгого пути на побережье за противоядием от газа принуждения.
Утакалтинг гадал, добрались ли они. Очевидно, вся станция отравлена.
Ближайший форпост цивилизации очень далеко отсюда, даже если добираться на
судне на воздушной подушке.
Губру оставили станцию без присмотра.
- Если аналогичная ситуация повсюду, мы должны задокументировать это,
- сказал Каулт. - Я рад, что убедил тебя идти назад, к населенным районам,
чтобы мы могли собрать больше свидетельств таких преступлений.
На этот раз Утакалтинг улыбнулся тому, какие слова выбрал Каулт.
- Вероятно, мы обнаружим немало интересного, - согласился он.
Когда солнце - Гимельхай - отклонилось от пылающего зенита, они
возобновили путь.
Равнины к юго-востоку от Мулунского хребта расстилаются, как
волнистое, застывшее море, прочное, как земная кора. В отличие от долины
Синда и открытых степей по другую сторону гор, здесь не встречалось
признаков животной и растительной жизни, завезенной с Земли экологами.
Только туземные обитатели Гарта.
"Опустевшие ниши".
Утакалтинг ощущал скудость местных видов как зияющие пустоты в ауре
этой земли. Метафора, пришедшая в голову, нарисовала музыкальный
инструмент, у которого не хватает половины струн.
"Да, подходит. Поэтически соответствует". Он надеялся, что Атаклена
не теряет времени и изучает человеческое мироощущение.
Глубоко, на уровне _н_а_х_а_к_и_е_р_и_, он видел свою дочь прошлой
ночью во сне. Видел, как ее корона тянется, кеннирует угрожающую, пугающую
красоту _т_у_т_с_у_н_у_к_а_н_н_а_. Утакалтинг проснулся вопреки своему
желанию, весь дрожа, словно инстинкт заставил его бежать от этого глифа.
Хотя через этот _т_у_т_с_у_н_у_к_а_н_н_ он мог больше узнать об
Атаклене, как она живет и что делает. Но глиф только блеснул - сущность
ужасающего предчувствия - и по его блеску Утакалтинг понял только, что его
дочь жива. Ничего больше.
"Пока и этого достаточно".
Каулт нес большую часть их припасов. Рослый теннанинец шел
размеренно, за ним нетрудно поспеть. Утакалтинг сдержал изменения, которые
помогли бы ему легче переносить дорогу, но за которые потом пришлось бы
расплачиваться слишком дорого. Он шел раскованной походкой, широко
раздувая ноздри. Это помогает удержать вечную пыль.
Впереди, на их пути к далеким красноватым горам, появился ручей,
текущий меж лесистых холмов. Утакалтинг сверился с компасом и подумал, что
холмы кажутся ему знакомыми. Он пожалел, что инерциальный указатель
направления разбился при крушении. Если бы он был уверен...
"Вот!" Он мигнул. Показалось, или он действительно видел слабую
голубую вспышку?
- Каулт.
Теннанинец остановился.
- Ммм? - Он повернулся к Утакалтингу. - Ты что-то сказал, коллега?
- Каулт, я думаю, мы должны идти в эту сторону. Доберемся до холмов и
разобьем лагерь до наступления темноты.
- Ммм. Это немного в стороне от нашей дороги. - Каулт раздувал свои
щели. - Ну хорошо, я тебе доверяю. - И, не откладывая, повернул и двинулся
в сторону трех холмов с зелеными вершинами.
За час до заката они подошли к ручью и принялись устраиваться на
ночлег. Пока Каулт воздвигал их маскировочное убежище, Утакалтинг проверял
мягкие красноватые продолговатые плоды ближайших деревьев. Его портативный
