Бэрк не знал, как ухватить ее, чтобы отнести на арену -
минога была отвратительна и небезопасна, но она ползла и
ползла на него, и Бэрк просто пошел на арену, а минога
ползла, ползла, ползла за ним, на запах своего врага.
Два крупных питекантропа перестали драться за самку и с
ужасом уставились на миногу.
Она выползла на арену вслед за Винтерсом, теряя золотое
ожерелье...
- Узнаете? - закричал Бэрк. - Наследница королевского
рода Валкиса!
Минога извивалась, качалась, ползла и блестела на
солнце...
- Вот оно - ваше начало! - орал Бэрк.
Лица марсиан помертвели. Кор Хал стоял, вцепившись в
край арены. Старуха- королева поднялась. Потрясение было
так велико, что сознание, как видно, вернулось к ней... Она
узнала дочь... Хотела крикнуть или что-то сказать, но
закрыла глаза, бросилась со стены и разбилась на арене.
Марсиане оцепенели при виде этого зрелища... Потом, как
загипнотизированные сомнамбулы посыпались вниз, - мстить за
свою королеву. Те, кто остался жив, бросались с ножами на
Бэрка, но их уже встретили животные Шанга, сбежавшиеся со
всех концов райского сада. Трудно назвать "битвой" то, что
происходило на арене; ножи, шпаги и кастеты против клыков,
когтей и звериной силы; в этой кровавой свалке земляне и
марсиане мстили друг другу за поруганную честь обеих планет,
двух соседей по дому. Слепая минога Таид беспомощно
извивалась под ногами толпы, а Кор Хал в беспамятстве вонзал
и вонзал в нее шпагу и никак не мог прикончить; наконец ее
растоптали и размазали черную кровь но арене...
Из дворцовых туннелей на арену бежали стражники.
Сражение уже растянулось по всему лесу. Вода в озере
покраснела от крови, а падавшие в воду трупы пожирались на
глубине никому не ведомыми существами Шанга.
Бэрк не участвовал в битве. Он освободил Леланд от пут и
бежал с ней к пустому туннелю, как вдруг услышал зовущий
голос Кор Хала:
- Бэрк Винтерс!..
К туннелю из последних сил брел сам Кор Хал, волоча по
траве шпагу с черной кровью Таид. Можно было бы уйти от
него, но голос и взгляд Кор Хала были такими просящими:
"Убей меня!", что не принять вызов было бы подлостью...
Говорить уже было не о чем. Бэрк стоял безоружный,
открыв грудь и ожидая нападения. Они сводили личные счеты.
Кор Хал поднял шпагу и с дрожащим клинком с черной кровью
Таид пошел на Бэрка. Бэрк с брезгливостью пальцем отвел
клинок и сделал то, что не сделал с Таид - двумя пальцами
задушил Кор Хала... С Шангой было покончено. Бэрк в
последний раз оглядел райский лес... Теперь, пожалуй, с
Шангой было покончено. Еще поубивают друг друга, устанут и
разбегутся в ужасе, и живых тут никого не останется, кроме
неведомого создания в глубине озера.
Бэрк и Леланд пробежали туннель и по развалинам Валкиса
спустились к Каналу. К вечеру, пройдя пустыню вдоль этого
ручейка, они обнаружили пустой геликоптер Кор Хала. Бэрк
поднял геликоптер в воздух, и они полетели в космопорт
Кахора.
Бэрку хотелось обо всем забыть, но он понимал, что
золотой огонь Шанга прожег его насквозь, и знал, что ему во
сне будет являться не прекрасное лицо Таид, а ее золотистые
глаза над черным круглым ртом с присосками и зубами.
Бэрк оглянулся на свою прекрасную кроманьонку... Скоро,
скоро она вернется к Себе, пятно Шанга сотрется, и она
станет прежней Леланд, которую он любил...
"Но вернешься ли ты в себя, капитан Винтерс? - услышал
он голос леди Таид. - Может ли дикое животное Шанга стать
когда-нибудь самим собой?.."
Капитан Винтерс не знал ответа.
17.
Миноги - надкласс 1. БЕСЧЕЛЮСТНЫЕ, самые примитивные из
известных позвоночных. Класс КРУГЛОРОТЫЕ - наиболее
примитивная группа позвоночных. Рот сосущего типа,
подвижные челюсти отсутствуют. Ведут паразитический образ
жизни. Они не только присасываются к жертве, но и часто
въедаются в ее тело, проникая глубоко внутрь, становясь
временными внутренними паразитами. Строение упрощенное,
кожа голая, глаза недоразвиты, во внутреннем ухе имеется
полукружный канал. Промышленного значения не имеют.
Конец.
Ли Бреккет
Танцовщица с Ганимеда
Перевод Г. Старина
ГЛАВА 1. Ганимед, любимец Юпитера.
Веня О'Хара, землянин ирландского происхождения, забрел
на Овощной рынок Ганимеда в поисках куда-то
запропастившегося Игроцкого переулка. Переулков здесь было,
как собак нерезаных, и О'Хара никак не мог вспомнить -
который из них Игроцкий? Тот - Воровской, этот -
Аптекарский, следующий - вообще без названия...
Венин мочевой пузырь был переполнен кислым дрянным
винцом, не в пример пустым и дырявым карманам. Собственно,
Веня родился не на Земле, а в земной колонии на Марсе от
русской колонистки и отца-ирландца. На Земле он, конечно,
бывал, и не раз... Посещал. Пролетал, как фанера над
Парижем, над своей голубой прародиной. А среда его
постоянного обитания простиралась от Системы Юпитера до
Колец Сатурна - дальше, к Плутону, лень было забираться.
Пятый, десятый, двадцать пятый переулок... Который из
них Игроцкий?
В общем, если честно. Землю Веня О'Хара хорошо знал лишь
по рекламным проспектам.
Он не спешил. Выиграешь или проиграешь - спешить не
следует. Сейчас он был на мели, вроде марсианского корабля
в песках усохшего моря. Спеши не спеши, а весной море
вернется, и опять поплывем.
Итак, Ганимед. Давненько он не бывал на Ганимеде.
Запах серы и серные факела, бьющие прямо из
вулканического сердца юпитерианского спутника - ничего не
изменилось. Сам Юпитер в полнеба - громаднейший диск с
живым Красным Пятном, гонящим, как пастух, ядовитые облака.
Где-то Солнце спряталось среди лун, среди звезд - ночь ли,
день, не разберешь.
Предположим, день, - решил О'Хара.
И был недал°к от истины - близился вечер, он весь день
проспал в притоне на спутнике Ио.
О'Хара решил пройтись по Аптекарскому переулку к
Девственной улице, пройтись, подумать, определиться... Но
только тронулся в путь, как обнаружил слежку - какая-то тень
кралась за ним вдоль домов с открытыми кровлями.
Точно - вечер! Кровли открыты, воздуха не хватает...
Тень не отставала.
О'Хара нащупал в заднем кармане нож - отличная
марсианская самоделка из цейсовской стали;, как вдруг тень
позвала его:
- Мистера Хара, мистера Хара! Стой-подожди!
- Слоп-стоп! - узнал и обрадовался О'Хара.
Это был Слоп-стоп, абориген Ганимеда, давний друг,
названный брат, лесовик с круглыми глазами лемура,
бесконечно преданное О'Хара существо - было за что, не раз
спасали друг другу жизнь.
О'Хара распростер объятия, но Слоп-стоп не любил этих
человеческих нежностей. Он просто помахал лапкой, дернул
друга за рубашку и сказал:
- Мистера Хара, стой-подожди! Не ходяй туда!
- Куда же мне ходить, Слоп-стоп? - удивился О'Хара.
- Сичас понюхаю!
- Понюхай, понюхай, брат.
Туземец стал посреди Аптекарского переулка - аптек тут
давно в помине не было, а были тут какие-то барахольные
лавки и магазинчики, торговавшие шмотьем со всех планет
Солнечной системы - так широко открыл глаза, что на его
мордочке одни глаза и остались, и принялся глазами же
принюхиваться; всем ли известно, что глаза у ганимедских
лемуров служат локаторами слуха, нюха и зрения одновременно?
Пока Слоп-стоп принюхивался, О'Хара переложил цейцовский
ножик из заднего кармана в левый рукав. Если Слоп был похож
на лемура, то Веня О'Хара - на "смесь бульдога с носорогом",
как говаривала его русская мамаша. Е° сын был приземист, с
кривоватыми ногами и крючковатыми руками, с широкой грудью,
саженными плечами, с бульдожьей челюстью и носорожьим
характером - если его раздразнить и вывести из себя, то
удержать невозможно.
- Ходяй обратно! - объявил Слоп.
Он прикрыл глаза громадными веками, оставив лишь узенькие
тонкие щелкиё и сделался похожим на ганимендянца с Овощного
рынка. Всем известно, что узкие глаза означают у лемуров
высшую степень страха.
Короче. Слоп-стоп намекал: драпать надо!
- С чего бы это ходить обратно! - удивился О'Хара. -
Куда хочу, туда иду.
Аптекарский переулок вел на площадь Галилея, с памятником
бородатому мужику, открывшему когда-то в телескоп Ганимед.
Хороший памятник, из нержавейки, ни время его не берет, ни
туманы из серы. Сто лет здесь простоял и еще простоит.
- Пойду, поклонюсь Галилею, - решил О'Хара.
- Не ходяй!
Но О'Хара уже решил: будь что будет! Советам Слопа не
следовало пренебрегать, но решение уже принято: он
поклонится Галилею! Здравствуй, Галилей, давно не виделись!
Вот, пришел, вернулся, отсидел, а ты все здесь стоишь под
Юпитером и спутниками, которые ты открыл... Пусть
порадуется старик.
На площади в самом деле что-то происходило - доносилась
музыка - О'Хара различил флейту, барабан и двойную арфу -
музыка грубая, варварская, но разгонявшая кровь; а навстречу
О'Харе с площади в панике убегали ганимедянцы, пасифиане,
элариоты, амальтейцы и жители других окрестных и
многочисленных лун и миров.
Интересно, кто их так напугал?
- Ходяй обратно, мистера Хара! Ветер пахнет, смерть
пахнет!
Мимо них пробежали выпученные ледианцы, лиситияне,
синописты, еще какие-то с дикими идиотскими воплями:
- Демоны!!!
- Сумрачные демоны!!!
- Демоны с сумрачными глазами!
Они были так перепуганы, что О'Хара тем более решил пойти
и взглянуть на сумрачных демонов. Слоп-стоп очень трусил,
но все же пошел за ним.
- В чем дело, Слоп? - спросил О'Хара. - Не вижу никаких
демонов... Там песни играют и пляски поют...
- Пляска не поют, а пляшут, - поправил Слоп. - А песни
не играют, а поют. Моя не пойдет, моя боится.
- Тогда я пойду один. А ты пока укради что-нибудь поесть
и промочить горло. - О'Хара полез в задний карман за
динарами - в этом кармане, кроме ножа, всегда что-нибудь
водилось, даже динары - не мог же О'Хара ходить по улицам
Ганимеда совсем уж без гроша в кармане. Динары всегда
водились. - А не украдешь - купи.
Получив динар, Слоп-стоп повеселел и заспешил на Овощной
рынок: "Слоп украдет, можна не беспокоица, мистера Хара!",
а О'Хара отправился на площадь Галилея, расталкивая толпу
аборигенов.
У памятника бородатому старику из нержавейки он увидел
такую картину: под звуки арфы, флейты и барабана танцевала
полуголая девица, принадлежавшая, с первого взгляда, к
бродячему племени межпланетных цыган, - но это "с первого
взгляда", судя по пестрым лохмотьям и навешанным, как на
елку, серьгам, браслетам и ожерельям. Со второго,
внимательного взгляда, О'Хара обнаружил подвох - танцовщица
не была никакой цыганкой, а лишь под цыганку подделывалась.
Эта блондинка в короткой мужской стрижке, с белым-белым
личиком, ангельской улыбкой и синими-синими глазами
напоминала скорее земную аристократку или, еще точнее,
аристократическую проститутку с рекламных земных проспектов
- настоящих аристократок О'Хара, честно признаться, никогда
не видел.
А кто играл на арфе, флейте и бил в барабан? Три
здоровенных цыгана - опять же, на первый взгляд. У одного в
ухе росла серьга, у второго - серьга и перстни на пальцах, у
третьего - и серьга, и перстни, и высокая обувь (так
называемые сапоги), но и они не были цыганами - такие же
белокурые, бледнолицые и синеглазые бестии, что и сестрица.
"Семейка" - решил О'Хара.
Его не проведешь! Тут совершался какой-то непонятный
маскарад... Аборигены отчаянно трусили...
Вот уже в руках танцовщицы появился бубен, а
братец-барабанщик заиграл на губной гармошке. Не хватает
еще кастаньет, гитары и чего-нибудь этакого...
"Не хватает полицейского свистка!" - внезапно догадался
О'Хара.
Фараоны зачем-то устроили маскарад и кого-то выслеживают?
О'Хара отмел это подозрение. Очень уж хорошо для фараонов
играет и танцует семейка. Музыка была слишком чувственной и
брала за живое - казалось, нержавеющий Галилей запляшет
сейчас, и танец живота девица исполняла как надо... О'Хара
не очень-то разбирался в музыке, но
попеть-поплясать-послушать любил, и сейчас душой понимал:
