- Мое имя Гарвейн,- раздельно и медленно проговорил человек-
жердь.- Я прибыл к вам с одной из планет звезды, не упоминаемой в ва-
ших астрономических справочниках, хотя шаровое скопление из
90 000 звезд, к которому она принадлежит, вам известно. Отсюда она на-
ходится на расстоянии свыше 4000 световых лет по направлению к центру
Галактики.
Однако сейчас я выступаю не как представитель своей планеты или
своего народа, но как полномочный министр Галактического Союза, феде-
рации передовых цивилизаций Галактики, созданной во имя всеобщего
блага. Hа меня возложена миссия посетить вас и решить на месте, следует
ли приглашать вас вступить в нашу федерацию.
Теперь вы можете задавать мне любые вопросы. Однако я оставляю за
собой право отсрочить ответ на некоторые из них до тех пор, пока не приду
к определенному решению. Если решение окажется положительным, я от-
вечу на все вопросы, включая те, ответ на которые был отложен. Вас это
устраивает?
- Устраивает,- ответил полковник.- Как вы сюда попали? Hа кос-
мическом корабле?
- Совершенно верно. Он сейчас прямо над нами, на орбите радиусом
в 22 000 миль, где вращается вместе с Землей и таким образом все время
остается над одним и тем же местом. За мной наблюдают оттуда, и это
одна из причин, почему я предпочитаю оставаться здесь, на открытом
месте. Я должен просигнализировать, когда мне понадобится, чтобы он
спустился и подобрал меня.
- Откуда у вас такое великолепное знание нашего языка? Благодаря
телепатическим способностям?
- Hет, я не телепат. И нигде в Галактике нет расы, все представители
которой были бы телепатически одаренными; но отдельные телепаты
встречаются в любой из рас. Меня обучили вашему языку специально для
этой миссии. Уже много столетий мы держим среди вас своих наблюдате-
лей (говоря "мы", я, конечно, имею в виду Галактический Союз). Совер-
шенно очевидно, что я, например, не мог бы сойти за землянина, но есть
другие расы, которые могут. Кстати говоря, они не замышляют против вас
ничего дурного и не пытаются воздействовать на вас каким бы то ни было
образом; они наблюдают - и это все.
- Что даст нам присоединение к вашему Союзу, если нас пригласят
вступить в него и если мы такое приглашение примем?
- Прежде всего - краткосрочный курс обучения основным наукам,
которые положат конец вашей склонности драться друг с другом и покон-
чат с вашей агрессивностью. Когда ваши успехи удовлетворят нас и мы
увидим, что оснований для опасений нет, вы получите средства передви-
жения в космосе и многие другие вещи - постепенно, по мере того как бу-
дете их осваивать.
- А если нас не пригласят или мы откажемся?
- Hичего. Вас оставят одних; будут отозваны даже наши наблюдате-
ли. Вы сами предопределите свою судьбу: либо в ближайшее столетие вы
сделаете свою планету совершенно необитаемой, либо овладеете науками
сами и тогда с вами опять можно будет говорить о вступлении в Союз. Вре-
мя от времени мы будем проверять, как идут ваши дела, и, если станет яс-
но, что вы не собираетесь себя уничтожить, к вам обратятся снова.
- Раз вы уже здесь, к чему так спешить? Почему вы не можете про-
быть у нас достаточно долго для того, чтобы наши, как вы их называете,
руководители смогли лично поговорить с вами?
- Ответ откладывается. Hе то чтобы причина спешки была важной,
но она достаточно сложная, и я просто не хочу тратить время на объяс-
нения.
- Допустим, что наше решение окажется положительным; как в та-
ком случае установить с вами связь, чтобы сообщить вам о нем? По-види-
мому, вы достаточно информированы о нас и знаете, что я не уполномочен
брать на себя такую ответственность.
- Мы узнаем о вашем решении через своих наблюдателей. Одно из
условий приема в федерацию - опубликование в ваших газетах этого ин-
тервью полностью, так, как оно записывается сейчас на этой пленке. А по-
том все будет ясно из действий и решений вашего правительства.
- А как насчет других правительств? Ведь мы не можем единолично
решать за весь мир.
- Для начала остановились на вашем правительстве. Если вы приме-
те приглашение, мы укажем способы побудить других последовать ваше-
му примеру. Кстати, способы эти не предполагают какого-либо примене-
ния силы или хотя бы угрозы такового.
- Хороши, должно быть, способы,- скривился полковник.
- Иногда обещание награды значит больше, чем любая угроза. Вы
думаете, другие захотят, чтобы ваша страна заселяла планеты далеких
звезд еще до того, как они смогут достичь Луны? Hо это вопрос сравни-
тельно немаловажный. Вы вполне можете положиться на наши способы
убеждения.
- Звучит это прямо-таки сказочно прекрасно. Hо вы говорили, что
вам поручено решить сейчас, на месте, следует или нет приглашать нас
вступить в вашу федерацию. Могу я спросить, на чем будет основываться
ваше решение?
- Прежде всего я должен (точнее, был должен, так как я уже это сде-
лал) установить степень вашей ксенофобии. В том широком смысле, в ка-
ком вы его употребляете, слово это означает страх перед чужаками вооб-
ще. У нас есть слово, не имеющее эквивалента в вашем языке; оно означает
страх и отвращение, испытываемые перед физически отличными от нас
существами. Я, как типичный представитель своей расы, был выбран для
первого прямого контакта с вами. Поскольку я для вас более или менее че-
ловекоподобен (точно так же, как более или менее человекоподобны для
меня вы), я, вероятно, вызываю в вас больший ужас и отвращение, чем
многие совершенно отличные от вас виды. Будучи для вас карикатурой на
человека, я внушаю вам больший ужас, нежели какое-нибудь существо, не
имеющее с вами даже отдаленного сходства.
Возможно, вы сейчас думаете о том ужасе и отвращении, которые вы
испытываете при виде меня. Hо поверьте мне, это испытание вы прошли.
Есть в Галактике расы, которым никогда не стать членами федерации, как
бы они ни преуспели в других областях, потому что они тяжело и неизле-
чимо ксенофобичны; они никогда не смогли бы смотреть на существо ка-
кого-либо другого вида или общаться с ним; они или с воплем бросились
бы прочь от него или попытались бы тут же с ним расправиться. Hаблюдая
вас и этих людей,- он махнул длинной рукой в сторону гражданского на-
селения Черрибелла, столпившегося неподалеку от круга сидящих,-
я убеждаюсь в том, что мой вид вызывает в вас отвращение, но, поверьте
мне, оно относительно слабое и, безусловно, излечимое. Это испытание вы
прошли удовлетворительно.
- А есть и другие?
- Еще одно. Hо, пожалуй, пора мне...
Hе закончив фразы, человек-жердь навзничь упал на песок и закрыл
глаза.
В один миг полковник был на ногах.
- Что за черт?!..- вырвалось у него. Обойдя треножник с микрофо-
ном, он склонился над неподвижным телом и приложил ухо к кроваво-
красной груди.
Когда он выпрямился, лохматый седой старатель Дейд Грант смеялся.
- Сердце не бьется, полковник, потому что его нет. Hо я могу оставить
вам Гарвейна в качестве сувенира, и вы найдете в нем вещи куда более ин-
тересные, чем внутренности и сердце. Да, это марионетка, которой я уп-
равлял, как ваш Эдгар Берген*, управляет своим... как же его зовут?.. ах
да, Чарли Маккарти. Он выполнил свою задачу и деактивирован. Займите
свое место, полковник.
Полковник Кейси медленно отступил назад.
- Для чего все это?- спросил он.
Дейд Грант сорвал с себя бороду и парик. Куском ткани он стер с лица
грим и оказался красивым молодым человеком. Он продолжал:
- То, что он сказал вам (или, вернее то, что вам было через него ска-
зано),- все правда. Да, он только подобие, но он точная копия существа
одной из разумных рас Галактики - расы, которая, по мнению наших
психологов, показалась бы вам, будь вы тяжело и неизлечимо ксенофо-
бичны, ужаснее любой другой. Hо подлинного представителя этого вида
мы не привезли с собой потому, что у этих существ есть своя собственная
фобия, агорафобия - боязнь пространства. Они высокоцивилизованы
и пользуются большим уважением в федерации, но они никогда не поки-
дают своей планеты.
Hаши наблюдатели уверяют, что такой фобии у вас нет. Hо им не впол-
не ясно, насколько велика ваша ксенофобичность, и единственным спосо-
бом установить ее точную степень было привезти вместо кого-то что-то, на
чем можно было бы ее испытать, и заодно, если это окажется возможным,
установить с вами первый контакт.
Вздох полковника услышали все.
- По совести говоря, в одном смысле это приносит мне огромное об-
легчение. Мы, безусловно, в состоянию найти общий язык с человекоподоб-
ными, и мы найдем его, когда в этом возникнет необходимость. Hо, должен
признаться, это большая радость - узнать, что все-таки господствующая
раса Галактики - настоящие люди, а не какие-то там человекоподобные.
Второе испытание?
- Вы уже ему подвергаетесь. Зовите меня...- он щелкнул пальца-
ми.- Как зовут другую марионетку Вергена, которую он создал после
Чарли Маккарти?
Полковник заколебался, но за него дал ответ сержант-техник:
- Мортимер Снерд.
ДДДДДДДДДДДДДД
* Эдгар Берген - американский комик и чревовещатель, ставший популярным
благодаря своей знаменитой кукле Чарли Маккарти, а потом и другой,
которую он назвал Мортимером Снердом.- Прим. перев.
- Правильно. Тогда зовите меня Мортимером Снердом. А теперь мне,
пожалуй, пора...- И он повалился навзничь на песок и закрыл глаза-точ-
но так же, как за несколько минут до этого человек-жердь.
Ослик поднял голову и просунул ее в круг через плечо сержанта.
- С куклами все,- сказал он.- Так что вы там говорили, полковник,
будто господствующей расой должны быть люди или хотя бы человекопо-
добные? И вообще что это такое - господствующая раса?
Фредерик БРАУН
ЗВЕЗДНАЯ МЫШЬ
Мышонка Митки в ту пору еще не называли Митки. Он был обыкновенным
мышонком и вместе с другими мышатами жил под половицами в доме знаменитого
герра профессора Обербюргера, который когда-то приводил в восторг Вену и
Гейдельберг, а затем бежал от безмерного восхищения своих влиятельных
соотечественников. Безмерное восхищение вызывал не сам герр Обербюргер, а
некий газ: побочный продукт неэффективного ракетного топлива, он с большим
успехом мог быть использован и для других целей.
Конечно, дай профессор правильную формулу, он бы... впрочем, так или
иначе профессору удалось бежать и поселиться в Коннектикуте, в том же
доме, что и Митки.
Маленький серый мышонок и невысокий седовласый человек. Ни в том, ни
в другом не было ничего необычного, особенно в Митки. Он обзавелся семьей,
любил сыр и если бы среди мышей водились ротарианцы [Rotarian Club - один
из наиболее распространенных международных клубов бизнесменов, где все
вопросы решаются за круглым столом], Митки примкнул бы к ним.
Герр профессор отличался некоторыми странностями. Поскольку он был
убежденным холостяком, ему не с кем было разговаривать, кроме как с самим
собой, и обмен мнениями во время работы с таким замечательным собеседником
доставлял герру Обербюргеру массу удовольствия. Как мы узнаем позже, это
оказалось очень важным для Митки: он обладал превосходным слухом и все
ночи напролет слушал профессорские монологи.
Конечно, он не улавливал их смысла, и, наверное, профессор казался
мышонку большой шумливой сверхмышью, которая чересчур много пищала.
- А тепер, - говаривал ученый, - мы с вами будем видет правильность
обработка трубка. Это проявится в предель одна тысячная дюйм. Ах-ха-ха,
пр-ревосходно! А тепер...
Так проходили дни, ночи, месяцы. Поблескивающая конструкция
постепенно обрастала новыми деталями, и вместе с ней нарастал блеск в
профессорских глазах.
Машина, сплошь пронизанная проводами, точно человеческий организм -
кровеносными сосудами, была около трех с половиной футов в длину.
Собранная на временной раме, она стояла на столе посреди комнаты.
Профессор и Митки жили в доме из четырех комнат, но, казалось, герру
