Майе показалось, что он был все еще грустен и думал о своем; она
почти не сомневалась, глядя на него, что и она сама, и ее побег
интересовали его не шибко сильно.
- Я хочу выйти отсюда, - смело сказала Майя. - Мужества я не
потеряла, но просто испугалась, когда увидела вас, такого сильного и
такого красивого в вашем прекрасном золотом вооружении. Теперь, если
хотите, я готова с вами сражаться!
Часовой с изумлением слегка наклонился вперед, посмотрел на пчелку и
усмехнулся. Но улыбка его не была злой и произвела на Майю сильное
впечатление.
- Нет, малютка! - ласково произнес он. - Сражаться с тобой я не буду!
Вы - могучее племя, но мы сильнее вас. Никогда еще шершень не вступал в
честный поединок с пчелой. Если хочешь, оставайся здесь, поболтаем. Но
недолго, потому что скоро я должен буду разбудить солдат, и тогда тебе
придется вернуться в свою каморку.
Майя неожиданно почувствовала, что дружелюбный тон шершня
обезоруживал ее гораздо больше, чем гнев и крики. Она смотрела на своего
природного врага большими затуманенными грустью глазами и наконец сказала:
- Я всегда слышала о шершнях одно только дурное. Но вы не злой. Я не
могу поверить, чтобы у вас не было сердца.
- Везде в мире есть добрые и злые, - спокойно ответил часовой. - Но
не забывай, что мы - ваши враги. Так было, и так будет всегда.
- А разве враг должен быть непременно злым? - спросила пчелка. -
Давеча, когда вы стояли, задумавшись у ворот, я совсем позабыла, что вы
мой недруг. Мне казалось, что вы чем-то опечалены, а я убеждена, что
всякий, кто испытывает печаль, не может быть злым.
Шершень молчал. Майя, уже чуть храбрее, продолжила:
- Вы могущественны. Если вы захотите, вы можете стащить меня обратно
в тюрьму. Но если вы пожелаете, вы можете подарить мне свободу...
Часовой неожиданно выпрямился. Его панцирь затрещал, а поднятая рука
попала в луч уже побледневшего лунного света. "Неужели близок рассвет?" -
подумала пленница.
- Ты права, - ответил шершень. - Такою властью я обладаю. Но я
получил ее от моего народа и от моей царицы. Наш закон гласит: ни одна
пчела не может выйти живой из стен нашей крепости. Я буду верен своему
долгу.
После некоторого молчания он добавил:
- На собственном опыте, когда Шнука покинула меня, я испытал, какую
боль причиняет измена.
Майя была потрясена и не могла ничего ответить. Ведь и ею руководило
то же чувство - любовь и преданность своему народу. Она поняла, что сможет
победить либо силою, либо хитростью. Каждый исполняет свой долг... "Но чье
имя произнес часовой? - неожиданно для самой себя подумала пчелка. - Он
говорил о чьей-то измене? Ведь я знаю Шнуку: эта та стрекоза, живущая на
водяных лилиях... Может быть, здесь есть шанс для моего спасения?.."
- Разрешите спросить: кто такая Шнука? - робко осведомилась пчелка.
- Ах! Это тебя не касается, - ответил разбойник. - Она потеряна для
меня навсегда, я никогда не смогу найти ее!
- Я знаю Шнуку, - уже более смело сказала Майя. - Это - стрекоза.
Самая красивая из всех, что я видела.
Пчелка была поражена происшедшей с часовым переменой. Он, казалось,
забыл обо всем.
- Как? - воскликнул он. - Ты знаешь Шнуку? Скажи скорее: где она?
- Нет, не скажу, - твердо произнесла Майя.
В душе она ликовала.
- Если ты не скажешь, я откушу тебе голову! - пригрозил разбойник,
приближаясь к ней.
- Ее мне все равно откусят... Пожалуйста, приступайте. Но я не предам
милую стрекозу, с которой нахожусь в тесной дружбе. Вы, кажется, хотите
взять ее в плен?
Часовой тяжело дышал. Майя видела, как он побледнел. Сколько чувств
было в его глазах!
- Боже! - прошептал он. - Пора уже будить воинов... Нет-нет, малютка,
я не желаю Шнуке зла! Я люблю ее больше жизни. Скажи мне, где я могу найти
ее?
- Я тоже люблю свою жизнь, - уклончиво ответила пчелка.
- Если ты мне скажешь, где сейчас живет Шнука, - медленно, с дрожью в
голосе произнес часовой, - я подарю тебе свободу.
- И вы не обманете?
- Честное слово шершня! - с гордостью сказал охранник.
У Майи дух захватило. Ей трудно было говорить. Но каждая минута была
дорога, если она хотела спасти свой народ. Она наклонилась к уху часового:
- Хорошо, я верю вам. Вы знаете старые липы у замка? За ними тянутся
покрытые цветами луга, а еще дальше лежит большое озеро. В южном углу его,
где вливается ручей, торчат из воды лилии. Там, в тростнике, и живет
Шнука. Там вы найдете ее в полдень, когда солнце стоит высоко в небе.
Часовой прижал обе руки ко лбу. Казалось, он переживал суровую борьбу
между своим словом, данном пленнице, и своим долгом.
- Ты сказала правду, - тихо произнес он и застонал не то от горя, не
то от счастья. - Она действительно говорила мне, что стремится к белым
водяным цветам. Это, верно, те самые и есть... Ну лети! Спасибо тебе! - С
этими словами он отступил от выхода. - Шершень никогда не нарушает своего
слова, - добавил он.
Он не знал, что Майя слышала в ту ночь о готовящемся налете на
пчелиный улей, и думал: "Одной пчелкой больше или меньше... Какое это
имеет значение?"
- Прощайте, - воскликнула Майя, даже не поблагодарив его.
Надо было спешить изо всех сил. Уже занималась заря.
15. ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ
Майя напрягала все свои силы, всю свою волю. Как выпущенная из ружья
пуля (а пчелы летают быстрее многих насекомых), мчалась она прямо к лесу.
Только там она сможет скрыться, только там она будет в безопасности, если
шершень вдруг передумает и бросится за ней в погоню.
Чтобы лучше видеть, пчелка взвилась очень высоко - настолько высоко,
как только смогла. Она думала лишь об одном: добраться как можно скорее до
родного улья, до своего народа, до своей родины, которой угрожала столь
страшная опасность. Она должна предупредить своих, чтобы они успели
приготовиться к задуманному грозными разбойниками нападению. О! Пчелы -
могучее племя и в состоянии выдержать борьбу даже с более сильным, чем
шершни, противником. Но только если они смогут вовремя вооружиться! Совсем
другое дело, если их застанут врасплох. Если царица и солдаты еще будут
спать, тогда успех шершней обеспечен: они учинят кровавое избиение и
захватят в плен множество пчел... Майя думала о силе и стойкости своих
соотечественников, об их преданности своей государыне. И Майя горела
ненавистью к врагам, готовая принести себя в жертву ради спасения своих
близких.
Но ей было нелегко отыскать путь к своему улью. Она не привыкла
замечать дорогу, как это постоянно делают пчелы, отправляющиеся за медом.
Майе казалось, что она никогда еще не забиралась так высоко. Ей было
холодно. Она едва различала внизу отдельные предметы, над которыми
пролетала.
"Куда лететь? - думала она. - Нет, мне не суждено помочь своим... А
какой прекрасный случай загладить свою вину!" - вздыхала она.
Но словно какая-то непреодолимая сила толкала ее вперед.
"Меня, наверное, направляет тоска по родине", - размышляла Майя и
летела стремительно вперед, отдавшись на волю гнавшего ее инстинкта.
Вдруг она испустила громкий крик радости. Вдали, в утреннем сумраке,
показались, словно огромные серые купола, верхушки больших лип замкового
парка. Ну, теперь-то она найдет дорогу! И пчелка опустилась почти к самой
земле и влетела в покрывавший луга светлый туман. Тут она вспомнила об
эльфах, которые находят в тумане блаженный покой, и это воспоминание
окончательно рассеяло все опасения. Пусть ее выгонят из родного города,
пусть царица жестоко покарает ее за бегство - лишь бы спасти свой народ от
грозной опасности!
Вон там, у длинной каменной стены, уже видна стройная елка,
защищающая их улей от западного ветра. Вон входы и выходы из улья -
красные, голубые и зеленые ворота родного города... Сердце Майи безумно
колотилось, но она подавила свое волнение и быстро подлетела к главному
входу в улей. Наконец-то она увидит свой народ, свою царицу!..
Когда пчелка опустилась на дощечку перед входом, ей преградили дорогу
два стражника. Майя тяжело дышала и сначала не могла произнести ни слова.
Часовые грубо оттолкнули ее, ибо, как известно, пчелам, под страхом
смертной казни, запрещен вход в чужой город без разрешения его царицы.
- Назад! - крикнул один из стражников. - Ишь ты, что вздумала! Если
ты сию же секунду не уберешься прочь, мы с тобой церемониться не будем!
Слыхано ли что-нибудь подобное? Да еще на рассвете! - с возмущением
добавил он, обращаясь к своему товарищу.
В эту минутку Майя вспомнила пароль, благодаря которому пчелы узнают
своих. Часовые сразу от нее отступили.
- Вот как! - воскликнули они. - Да ты из наших! Но почему же мы тебя
не знаем?
- Пустите меня к царице! - крикнула Майя. - Сейчас же! Немедленно!
Нам грозит страшная опасность!
Но сторожа колебались.
- Нельзя будить ее величество, - произнес один из них.
- Безумцы! - закричала Майя таким страстным и громким голосом, каким
никогда еще не кричала ни одна пчела в мире. - Безумцы! Малейшее
промедление - и царица не проснется больше никогда! Смерть несется по моим
следам! Пустите меня, пустите меня скорее к царице!
Крик ее звучал так властно, что испуганные часовые повиновались.
Один из них повел Майю по знакомым ей дорожкам и ходам внутрь улья.
- Я дома! Я дома! - взволнованно шептала она.
В приемном зале она чуть не потеряла сознание. Часовой поддержал ее,
в то время как стражник зала отправился с докладом в покои царицы. Часовой
понял наконец, что произошло что-то необыкновенное.
Несколько пчел уже занимались приготовлением воска. Они с
любопытством просовывали в зал свои головки: весть о необычайном
происшествии уже распространилась по улью.
Из придворных комнат вышли два офицера. Серьезно и молча они заняли
места у двери и, не обращая внимания на Майю, застыли в ожидании. Через
несколько секунд в зал вошла царица.
Она была без всякой свиты, в сопровождении лишь двух фрейлин и
адъютанта. Увидев Майю, она сделала по направлению к ней несколько быстрых
шагов, но, заметив ужасное состояние и волнение пчелки, остановилась,
причем строгое и суровое выражение лица царицы сменилось более мягким.
- Ты пришла с важными вестями? - спросила царица. - Кто ты и откуда?
Майе трудно было говорить.
- Шершни! - смогла лишь крикнуть измученная Майя.
Царица побледнела, но сохранила самообладание. Ее спокойствие
подействовало на Майю ободряюще.
- Государыня! - воскликнула она. - Прости, что я нарушила мой долг
верноподданной. Я расскажу тебе потом, в чем моя вина, и повергну к твоим
стопам мое раскаянье. Но в эту ночь я чудом вырвалась из крепости шершней,
где была в плену. Там я случайно подслушала, что сегодня, на рассвете,
готовится нападение на наш город.
Трудно описать впечатление, которое произвели эти слова. Фрейлины
царицы громко завопили, а стоявшие у входа офицеры побледнели как снег и
приготовились бежать, чтобы поднять тревогу. Адъютант пробормотал:
"Господи, Боже мой!" - и посмотрел вокруг себя в сильном волнении.
Но совсем иначе приняла эту страшную весть царица. Ничто не
изменилось в выражении ее лица. Она лишь слегка выпрямилась, и фигура ее,
полная силы и мужества, дышала глубокой верой в силу и храбрость своих
солдат. Майя дрожала, взирая с почтительным страхом на это поистине
редчайшее присутствие духа.
Кивком головы царица подозвала офицеров и решительным голосом сделала
ряд распоряжений.
