кто-то неведомый, может, подсознание рыцаря, в доспехи которого
попал Санечка, подсказывал, что следует делать. И приходилось
подчиняться. Любая попытка сопротивления вызывала судорожное
подергивание всех мышц, напоминающее эпилептический припадок.
Тут его размышления оборвались. На нежно-голубом незабудковом
небе прямо над нежно-зеленым аквамариновым зубчатым частоколом
леса поднимались нежно-черные страусиные перья дыма. Кажется,
именно в таком стиле писали раньше? Природа дышала покоем и
негой, нежно-золотистые солнечные лучи пронизывали
расплывающееся, как клякса туши в стакане родниковой воды,
пятно. Санечка хотел было пришпорить коня и броситься наутек.
Покрасоваться в рыцарском облачении -- одно, а вступать в бой --
совсем другое. Да и о славных подвигах рыцаря Ламанчского он
превосходно помнил. Героически напасть с копьем наперевес на
какую-нибудь баню ему совсем не улыбалось. Лучше скромно
удалиться. Поэтому он поправил хлопающий по конскому боку щит,
поплотнее затянул ремни секиры, притороченной к седлу, и с
достоинством двинулся вперед. Да, вперед, потому что хотел
поближе познакомиться с жителями этого мира.
Тропинку пересекало великое множество узловатых серых корней,
поэтому конь, который явно больше всадника смыслил в верховой
езде, и не думал подчиняться попыткам всадника управлять его
аллюром. Он недовольно фыркал, прядал ушами и упрямо не ускорял
величавого неспешного шага. Когда Санечкины попытки ему
окончательно надоели, он зло заржал и хватанул всадника зубами
за правое колено.
Лес был самым настоящим "дремучим", как определил его для себя
Санечка. Раскидистые кряжистые дубы, реже появлялись стройные
буки, кое-где виднелись отдельные сосны. Высокую траву явно не
мяла ничья нога. Несмотря на все старания Санечка не мог
увидеть на единого пня -- топор дровосека не посягал на
девственные чащи. Беззаботное чириканье птиц окончательно
усыпило все подозрения, и Санечка, разморенный горячим солнцем,
снял железный горшок шлема, вытер вспотевший лоб и звучно
зевнул. Откуда-то долетело сильно заглушенное листвой
бархатистое "Бум-м-м"... Колокол. Тишина, покой, идиллия.
Первому колоколу ответил более высокий удар второго. Санечка
горестно вздохнул. Жаль, что сейчас от маленьких деревенских
церквушек остались только обгорелые бревна. Из русской жизни
чья-то недобрая рука вырвала кровоточащий кусок. "Дон-дон", --
отозвался третий колокол. Расчувствовавшийся от умиления
Санечка едва не прослезился от умиления.
Лес кончился как-то внезапно. Только что Санечку окружали
деревья, но вот он повернул за пригорок -- и они пропали. Дым
теперь поднимался из-за невысокого холма, рядом с первым
столбом качались еще два. Легкая тревога кольнула Санечку.
Ладно, увидим -- разберемся. Он с тоской поглядел из-под ладони
на палящее солнце. Белый балахон помогал слабо, железная чешуя
куртки разогрелась основательно, и Санечка обливался потом. На
седле он не нашел никаких мешков либо вьюков, поэтому
возможность переодеться исключалась. Услужливый оруженосец тоже
не появился... Санечка выругался про себя, проклиная
непредусмотрительность рыцарей, похлопал коня по шее и
ободряюще сказал:
-- Осталось немного, Гром. Там тебя и покормят, и напоят.
Между прочим, откуда он узнал, что коня зовут Гром? Отличное
имя, великолепно подходит упрямому, своенравному, но верному
коню. Просто пришло в голову. Гром... Санечка попробовал на
вкус это имя. На каком языке? Он задумался. Попытайтесь
определить, как называется ваш родной язык, если именно
названия вы не знаете. И вдобавок говорите только на нем одном.
Гром взобрался на вершину пригорка и остановился, предоставив
Санечке возможность полюбоваться открывающимся пейзажем. Но
увиденное заставило его моментально забыть и о жаре, и об
отдыхе, обо всем на свете. Приступ ярости заставил Санечку
зарычать.
Внизу, на берегу маленькой речушки стояла деревня. Точнее было
бы сказать: недавно стояла. Теперь на месте бревенчатых изб
курились черные пепелища. Вот какой дым Санечка видел над
лесом! На траве он заметил несколько десятков трупов. Санечку
замутило. О такой стороне рыцарских подвигов он раньше как-то
не задумывался. Но ярость превозмогла дурноту, когда он увидел
еще кое-что.
Человек двадцать пленников в длинных белых рубахах были
привязаны к толстому бревну. Их подгоняли плетьми всадники в
пестрых халатах, сидящие на низкорослых мохнатых лошаденках.
Как их зовут? Хазары, половцы, кипчаки? Сразу в памяти всплыла
масса диковинных словечек, слышанных мимоходом: полон, ясак,
баскак. И новый приступ гнева охватил Санечку, когда он увидел,
ка плеть опустилась на плечи девушки. Уже не раздумывая, он
порывисто нахлобучил шлем, поднял щит, перехватил копье
наперевес и шпорами послал Грома в галоп. Против обыкновения
конь протестовать не стал.
Заметив незнакомого рыцаря, налетчики сначала никак не
отреагировали и продолжали деловито хлопотать вокруг пленников.
Но Санечка мчался на них, как пушечное ядро, и потому один,
похоже главарь, двинулся ему навстречу, приветственно поднимая
руку, на которой болталась плеть. Именно вид этой плети
окончательно унес остатки разума и осмотрительности. Багровая
пелена застлала глаза Санечке, и он еще раз поддал Грому
шпорами. В самый последний момент предводитель степняков
сообразил, что Санечка не питает мирных намерений, как ему
показалось сначала. Он тоже вскинул щит и выставил копье,
украшенное конским хвостом. Но напор огромной лошади, скачущей
под уклон, и закованного в железо всадника был страшен. Санечка
буквально смял своего противника, точно бумажную фигурку.
Только лязг наконечника копья о щит -- и враг пропал. Но здесь
Санечке пришлось убедиться, что конный бой -- наука более
сложная, чем ему представлялось раньше. Навыки незнакомого
рыцаря передались новоявленному Баярду не полностью. Тяжеленное
копье легкой птичкой порхнуло из руки и улетело. Обезоруженный
Санечка направил Грома на следующего противника. Степняк
выхватил кривую саблю, истошно вереща, замахнулся... Но лезвие
безвредно скрежетнуло по стальному эполету, Гром ударил плечом
низенькую лошаденку, та пискнула, и еще одним неприятелем стало
меньше.
Санечка повернул коня навстречу оставшимся противникам -- их
было четверо. Теперь степняки поняли, что бой неизбежен, хотя
Санечку не оставляло смутное ощущение, будто по какой-то
неведомой причине они видели в нем союзника. Степняки бросили
пленников, выхватили сабли и начали приближаться к ожидающему
Санечке с двух сторон. Он зло усмехнулся, сорвал с луки тяжелый
топор и сам бросился в атаку. Сабля царапнула по шлему,
сорвалась и больно ударила по плечу. Но под ударом Санечкиной
секиры с треском разлетелся на куски круглый деревянный щит, и
еще один противник рухнул наземь.
-- Что ты делаешь?! -- крикнул один из степняков. К своему
изумлению Санечка его понял.
-- Сейчас увидишь, -- справившись с секундным
замешательством, посулил он, поднимая секиру. Гром, уже не
дожидаясь команды всадника, самостоятельно двинулся на
степняков.
-- Слуга Красного Колокола, твой господин не одобрит
вмешательства в чужие дела! -- выкрикнул воин со шрамом на
правой скуле.
Снова короткая стычка, звон и лязг железа, и перед Санечкой
остались только двое противников. Он сам удивился собственному
проворству.
-- Рыцарь Льва, опомнись! -- завопил тот же степняк, старательно
прячась за спину товарища, тоже не горевшего желанием
продолжать бой. -- Неужели ты не слышишь, как звонят Колокола?!
-- Слышу, -- Санечка угрожающе покачал топором, а потом вдруг
сильно швырнул его. Коротко свистнув, тяжелое лезвие рассекло
легкий шлем и повергло пятого противника.
Издали донесся призрачный перезвон колоколов. Санечке
померещилось, что какие-то невидимые веревки связывают ему
руки. Он рявкнул, рванулся, освобождаясь от колдовских пут, и
выхватил меч. Мотнул головой, чтобы стряхнуть текущий прямо в
глаза пот, и не увидел последнего противника. Степняк, бешено
нахлестывая лошаденку, удирал во весь опор. Преследовать его
Санечка не стал -- утомленному Грому новая скачка была явно не
по силам.
-- Желтый Колокол отомстит тебе! -- крикнул на прощание степняк.
-- Я запомнил тебя и все донесу Ослепительному!
Вместо ответа Санечка молча погрозил ему мечом, и степняк
пропал, только пыль вдали заклубилась. Санечка одобрительно
потрепал Грома по шее.
-- Ты сегодня просто молодец. Без твой помощи я не справился бы.
Гром радостно заржал.
Санечка спрыгнул на землю, бросил щит, шлем и подошел к
пленникам. Он поразился, увидев, с каким испугом те смотрят на
него.
-- Не бойтесь! -- Санечка помахал им левой рукой,
примериваясь, как лучше разрубить веревки. -- Сейчас все будет в
порядке, я освобожу вас.
И страшно поразился, когда пленники повалились на колени, что-то
крича наперебой.
-- Тихо! -- гаркнул он. -- Я ничего не понимаю, когда вы вопите
все разом. Говорите по очереди. Вот ты, -- он ткнул мечом в
плотного чернобородого мужика.
Тот, не вставая с колен, начал истово кланяться и пробормотал:
-- Если тебе нужна кровь, убей меня одного, но пощади остальных.
Деревня все равно погибла, оставь хоть память о ней, слуга
Красного Колокола. Лишь Голубому дано лить слезы горя.
-- С чего ты взял, что я собираюсь убивать вас? -- не понял
Санечка. -- Не для того я разогнал этих бандитов, чтобы... -- Он
не закончил, внезапно к горлу подступила дурнота. Опять из-под
рыцаря начал выбираться цивилизованный горожанин с его
отвращением к насильственной смерти.
-- Но ведь сейчас звонят все три колокола.
Санечка отвернулся и его вырвало. Только после этого, бледный,
шатающийся, он спросил:
-- И что из того?
-- Значит, настало время пота, слез и крови.
-- Ничего не понимаю. Какое время? Какие слезы? Ведь я освободил
вас, так что я, сумасшедший что ли, чтобы вас же и убивать?!
-- Но ведь ты слуга Красного Колокола.
-- Ничей я не слуга! -- взорвался Санечка. -- И вообще, ты мне
надоел. -- Он взмахнул мечом и рассек путы, связывающие
пленников. Те, не говоря ни слова, бросились в рассыпную, не
обращая внимания на попытки Санечки остановить их. Похоже, они
не слишком поверили его словам. Не осталось никого, кто мог бы
разъяснить, что же на самом деле здесь происходит. Санечка
очень активно вмешался в события, но, видимо, играл не свою
роль. Его принимали за другого.
-- Ты что-нибудь понимаешь? -- обратился он к Грому. Тот явно
что-то знал, но только отвернулся с хитрым видом. -- И ты туда
же... Ладно, я тебе это припомню, -- беззлобно пообещал Санечка.
Гром лукаво подмигнул. -- Негодяй.
Санечка расседлал коня, и Гром с удовольствием начал щипать
травку. Интересно, умение обращаться со сложной конской упряжью
у него навсегда? Потом гордый победитель отправился на поиски
непослушного копья, с чувством воткнул его глубоко в землю под
дубом, стоящим в центре небольшой рощицы, свалил небрежной
кучей доспехи и с наслаждением растянулся на траве. Нужно
как-то осмыслить происшедшее и решить, что делать дальше. В
воздухе плыл пряный запах, от которого кружилась голова и глаза
сами закрывались...
Сколько Санечка спал -- не известно, но только когда он открыл
очи, уже смеркалось. Санечка зябко передернул плечами, вечерний
холодок заполз под полотняную тунику, не зря он не хотел
разоблачаться. На неправдоподобно синем небе, не оскверненном
никакими дарами цивилизации, одна за другой проступали колючие
звонкие звезды. Санечка тоскливо подумал, что ночлег ему
предстоит невеселый -- ни крова, ни ужина -- и чуть не заскулил
от тоски и жалости к самому себе.
-- Хоть бы согреться чем-нибудь. Сигаретку хотя бы... -- невольно
вырвалось у него.
-- Как вы мне все надоели, отравители проклятые, --
незамедлительно отозвался тонкий скрипучий голосок.
-- Кто "вы"? -- машинально переспросил Санечка.
-- Табакуры, кофепивцы, картошкоеды, -- последнее слово было
произнесено с таким презрением, что Санечке отчетливо
