карнизы. Керанс следил за ним с выражением спокойного удовлетворения,
наслаждаясь резким запахом, который вода принесла с собой в лагуну. Ни
Стренгмена, ни членов его экипажа не было видно, несколько обломков борта
и пароходной трубы, державшиеся снаружи, исчезли, увлеченные подводным
течением.
- Роберт, торопитесь! - Беатрис схватила его за руку, глядя через
плечо на темные фигуры Риггса и пилота всего лишь в пятидесяти ярдах. -
Дорогой, куда вы пойдете? Мне жаль, но я не могу уйти с вами.
- На юг, - мягко ответил Керанс, слушая рев прибывавшей воды. - К
солнцу. Вы будете со мной, Беа.
Он обнял ее, потом вырвался из ее объятий и побежал к тылу террасы,
отводя тяжелые листья папоротников. Когда он ступил на отмель, в густую
растительность, из-за угла выбежали Риггс и Дейли и принялись стрелять в
листву, но Керанс наклонился и побежал дальше, прячась за стволами и
погружаясь по колено в мягкий ил.
Край болота все более отступал по мере того, как прибывала вода.
Керанс с трудом тащил громоздкий катамаран, изготовленный им из
пятидесятигаллоновых бочек, связанных попарно, через месиво ила и
водорослей.
Появились Риггс и Дейли, когда он отталкивался от берега.
Керанс лег на дно, над его головой звучали выстрелы Риггса.
Промежуток воды медленно расширялся. Вот он достиг ста, потом двухсот
ярдов. Катамаран приблизился к первому островку, который вырастал из
болота на крыше отдельного изолированного здания. Укрывшись за островком
Керанс сел, поставив парус, потом в последний раз оглянулся на периметр
лагуны.
Риггса и пилота не было видно, но высоко на крыше он заметил одинокую
фигуру Беатрис, которая непрерывно махала в направлении болот, время от
времени меняя руку. Хотя различить его среди островов она, конечно, не
могла. Справа от нее, возвышаясь над окружающими отмелями, возвышались
остальные здания, которые он так хорошо знал. Видна была даже зеленая
крыша отеля "Риц", исчезавшая в дымке. Постепенно все это таяло, и наконец
он мог различить только отдельные буквы гигантской надписи, сделанной
людьми Стренгмена Теперь она возвышалась над спокойной водой, как
заключительная эпитафия:
ЗОНА ПЕРЕХОДА ВО ВРЕМЕНИ
Встречное течение воды замедляло его продвижение, через пятьдесят
минут, когда над головой прошумел вертолет, он все еще не достиг края
болот. Лежа на верхнем этаже одного из зданий, он поглядывал и спокойно
ждал, пока вертолет летал взад и вперед, поливая остров пулеметным огнем.
Когда вертолет улетел, Керанс продолжал путь и через час, пройдя зону
болот, вступил во внутреннее море, которое должно было привести его на юг.
Большие острова, в несколько сот ярдов длиной, покрывали его поверхность,
их растительность сползала в воду, их очертания совершенно изменились с
тех пор, как он последний раз был тут в поисках Хардмана. Керанс поставил
маленький парус и, подгоняемый легким бризом, делал постоянно две-три мили
в час.
Нога ниже колена начала неметь; он открыл небольшую медицинскую
сумку, промыл рану пенициллиновым раствором и крепко перевязал. Перед
рассветом, когда боль стала нестерпимой, он принял таблетку морфия и впал
в тяжелый сон, в котором огромное солнце, расширяясь, поглотило всю
вселенную, звезды тряслись от каждого удара этого солнца.
Проснувшись на следующее утро в семь часов, он обнаружил, что лежит
навзничь под мачтой с раскрытой медицинской сумкой на коленях. Нос
катамарана прочно засел в ветвях большого дерева, растущего на краю
маленького острова. В миле от него, в пятидесяти футах над водой, летел
вертолет, пулемет из кабины расстреливал острова внизу. Керанс спустил
мачту и прижался под деревом, выжидая, пока вертолет улетит. Массируя ногу
и опасаясь принимать морфий, он съел плитку шоколада - первую из десяти
плиток, которые он сумел припрятать. К счастью, младший офицер, ведавший
складами на сорту торпедного катера Риггса, получил распоряжение
беспрепятственно выдавать доктору Керансу любые медицинские принадлежности
и лекарства.
Воздушная атака продолжалась с получасовыми интервалами, один раз
вертолет пролетел точно над его головой. Из своего укрытия на острове
Керанс ясно видел Риггса, выглядывавшего из открытого люка и что-то
кричавшего пилоту. Однако пулеметная стрельба становилась все более и
более спорадической, и вскоре после полудня полеты прекратились.
Тем не менее к пяти часам Керанс был совершенно истощен. Полуденная
температура в сто пятьдесят градусов высосала из него всю жизнь, он лежал,
укрывшись смоченным парусом, горячая вода капала ему на грудь и лицо. Он с
нетерпением ждал вечерней прохлады. Поверхность воды превратилась в огонь,
и катамаран казался погруженным в облако движущегося пламени. Преследуемый
странными видениями, Керанс слабо греб одной рукой.
15. СОЛНЕЧНЫЙ РАЙ
К счастью, на следующий день дождевые тучи заслонили от него солнце,
воздух стал значительно прохладней, температура в полдень упала до
девяноста пяти градусов. Массивные горы темных облаков, висевшие всего в
400-500 футах, затмили день, как при солнечном затмении. Керанс ожил и
сумел довести скорость своего продвижения до десяти миль в час. Огибая
остров, он двигался на юг, следуя за солнцем, бившемся в его мозгу. Позже
к вечеру, когда начал хлестать дождь, Керанс почувствовал себя настолько
хорошо, что встал на одну ногу у мачты, позволил проливному дождю литься
по груди и сорвал обрывки своего мундира. Когда первый дождевой пояс
прошел и видимость прояснилась, он увидел южный берег моря - линию
громадных илистых банок в сотню ярдов высотой. В перемежающемся солнечном
свете они сверкали на горизонте, как золотые поля, над ними возвышались
пышные джунгли.
В полумиле от берега кончилось горючее. Керанс отвинтил мотор и
бросил его в воду, следя, как он исчезает под коричневой поверхностью в
облаке пузырей. Он опустил парус и медленно начал грести против ветра.
Когда он достиг берега, были сумерки, большие тени протянулись по серым
склонам. Пробравшись через полосу мелкой воды, он вытащил на берег
катамаран и сел спиной к одной из бочек. Глядя на одинокий мертвый берег,
он вскоре впал в лихорадочный сон.
На следующее утро он разобрал катамаран и одну за другой потащил его
секции по огромным, покрытым грязью склонам, надеясь, что южнее он
продолжит путь по воде. Вокруг него на мили потянулись волнистые банки,
дугообразные дюны были усеяны каракатицами и моллюсками. Море больше не
было видно, и он был один с этими безжизненными предметами; одна дюна
сменялась другой, а он тащил тяжелые 50-галлоновые бочки с одной дюны на
другую. Небо над головой было тусклым, безоблачным, больше похожим на
потолок какого-то фантасмагорического помещения, чем на звездную сферу,
которую он видел в предыдущие дни.
В конце концов он отказался от своего груза и пошел вперед с
небольшим узелком припасов, оглядываясь назад, на бочки, пока они не
исчезли за горизонтом. Избегая зыбучих песков между дюнами, он двигался к
видневшимся на расстоянии джунглям, где верхушки хвощей и папоротников на
сотни футов вздымались в воздух.
Он отдохнул под деревом на краю леса, тщательно вычистив свой
пистолет. Над головой он слышал крики летучих мышей, нырявших среди темных
стволов в этом бесконечном сумеречном мире леса. Кричали игуаны. Лодыжка
опухла и болела. Срубив ветку с одного из деревьев, он побрел вперед в
тенях леса.
Вечером дождь застучал по огромным зонтикам в ста футах над его
головой, темнота разрывалась фосфоресцирующей рекой, лившейся на него с
небес. В поисках ночлега он пошел быстрее, отгоняя игуан, заглядывая на
массивные стволы. Вскоре он обнаружил пробел в сплошной пелене
растительности и увидел небольшое пространство: сквозь листву неясно
вырисовывался верхний этаж разрушенного и ушедшего под ил здания. Но
призраки построенных людьми сооружений встречались все реже: города юга
были полностью поглощены илом и растительностью.
Три дня шел он через лес, питаясь огромными плодами, похожими на
гроздья яблок, и используя крепкую ветку как костыль. Периодически слева
от себя он видел серебряную поверхность реки, но густые мангры,
образовавшие ее берега, не давали возможности приблизиться к ней.
Его спуск в фантасмагорический лес продолжался, дождь безостановочно
струился по его лицу и плечам. Иногда дождь внезапно прерывался, и тогда
клубы пара заполняли промежутки между деревьями, вися над затопленным
лесом, как прозрачные облака. Как только начинался дождь, они исчезали.
В один из таких промежутков он взобрался на крутой подъем в центре
широкой поляны, надеясь избежать влажного тумана, и оказался в узкой
долине между лесистыми склонами. Закрытые растительностью холмы окружали
долину, как дюны, которые он недавно преодолел. Случайно, когда туман
рассеялся, он увидел среди холмов в полумиле от себя реку. Небо освещалось
садящимся солнцем, бледный красноватый туман скрывал отдаленные вершины
холмов. Пробираясь по влажной вязкой глине, Керанс наткнулся на развалины,
показавшиеся ему остатками церкви. Выложенные кафелем ворота вели к
полукруглым ступеням. Там пять полуразрушенных колонн образовывали вход.
Крыша обвалилась, и стены возвышались лишь на несколько футов. В глубине
нефа разрушенный алтарь смотрел на нетронутую долину, где медленно
исчезало солнце, гигантский оранжевый диск которого был задернут вуалью
тумана.
Надеясь укрыться на ночь, Керанс прошел в неф и безмолвно
остановился; вновь полил дождь. Достигнув алтаря, Керанс оперся руками на
мраморный столик, достигавший его груди, и стал смотреть на солнечный
диск, который подергивался темным, как расплавленный металл, шлаком.
- Ааа-ах! - Слабый, почти нечеловеческий крик прозвучал во влажном
воздухе, похожий на стон раненого животного. Керанс быстро огляделся,
думая, что за ним в руины пробралась игуана. Но и джунгли, и долина были
молчаливы и неподвижны, сквозь щели в разрушенных стенах струился дождь.
- Ааа-ах! - На этот раз звук донесся спереди, оттуда, где угасало
солнце. Как бы в ответ солнечный диск вновь начал пульсировать.
Утирая влагу с лица, Керанс осторожно прошел за алтарь и отступил
назад, когда чуть не споткнулся об оборванного человека, сидящего спиной к
алтарю и устремившего глаза к солнцу. Голова человека упиралась в камень.
Звуки, несомненно, исходили от этой истощенной фигуры, но она была так
неподвижна и черна, что Керанс решил, что человек умер.
Длинные ноги человека, как два обугленных бревна, бесполезно лежали
перед ним, укутанные в груду тряпок и кусков коры. Руки и впалая грудь
были одеты так же и привязаны короткими кусками вьющихся растений.
Когда-то пышная, но теперь ставшая тонкой черная борода покрывала большую
часть лица, дождь стекал по выдающимся челюстям. Время от времени солнце
освещало кожу его лица и рук. Одна рука, похожая на костлявую челюсть,
вдруг поднялась, как поднимается рука из могилы, и указала на солнце,
потом вновь безжизненно упала на землю. Когда диск солнца начал
пульсировать, на лице появилась слабая реакция. Глубокие морщины вокруг
рта и носа, щеки, которые впали так глубоко, что, казалось, никакой
ротовой полости нет, наполнились на мгновение дыханием жизни, дрожь
пробежала по всему телу.
Неспособный подойти, Керанс смотрел на страшную истощенную фигуру,
лежавшую на земле перед ним. Человек был похож на оживший труп, выползший
