Гиви в это время, уйдя с Альфы и нигде не задерживаясь, спокойно спускался
по тропинке.
Марина сначала смотрела на меня, ничего не понимая. После переживаний
последних дней до нее с трудом доходило, что все кончилось, что неприятности
уже позади. Потом она расплакалась, неожиданно поцеловала меня, Петю,
потянулась было к Олегу. Затем бросилась к Гиви, обняла его и, одновременно
плача и смеясь, стала что-то сбивчиво объяснять.
Наконец и до Гиви дошла суть дела. Он подошел ко мне, обнял и
взволнованно сказал:
- Спасибо, друг. Прости, я неправильно тебя понимал.
Через несколько минут, когда возбуждение немного улеглось, Марина
захлопала в ладоши:
- Мальчики, идея. Предлагаю устроить сюрприз. Скоро обед. Вначале
никому ни слова. После обеда Гиви подойдет к Игорю, обнимет его. Они сядут
рядышком на диване и будут мирно беседовать. Представляете эффект!
К началу обеда мы с невозмутимыми лицами сидели на своих местах. Однако
деланное безразличие нам не удалось. Б. В. посмотрел на меня, затем на Гиви
с Мариной, улыбнулся и сказал:
- Ну, Игорь, видимо, кое-кому вы уже сообщили про "опыт" с часами.
Вероятно, это всем интересно...
Я встал и рассказал об ошибке с часами Виктора.
- Вот н хорошо, - прервал меня Б. В. - Теперь все обстоятельства
полностью прояснились. Никто из нас не может быть в чем-либо заподозрен.
Но успех сегодняшнего дня, видимо, подстегнул сидевшего во мне чертика.
- Я не вполне согласен. Если часы Бойченко не указывают, когда он
погиб, то вопрос этот не снимается, отпадает лишь первый, ошибочный ответ. А
вопрос ведь крайне важен, - сказал я спокойным голосом.
Б. В. хотел было меня перебить, но в ярости не находил слов.
- Вы что, снова... - только и сумел он произнести.
- Борис Владимирович, мне кажется, что Игорь не кончил, пусть
договаривает до конца, - вмешался Петрович.
Вот тут дошла очередь до записи в радиожурнале и до запроса в Москву.
- Теперь все действительно ясно. Гиви вышел из Альфы чуть позже
одиннадцати двадцати. Спустя примерно минуту, когда раздался крик, он
спускался по тропинке. Никаких вопросов к нему быть не может. Что касается
остальных, то новое время гибели Виктора для них ничего не меняет. Они
по-прежнему вне подозрений, - кончил я.
Кажется, все вздохнули с облегчением, когда я кончил свои рассказ. Б.
В. успокоился, вышел из-за стола и крепко пожал мне руку. Потом он вернулся
на свое место, постоял с минуту, собираясь с мыслями, и попросил внимательно
его выслушать.
Он говорил о трагической гибели Виктора, о трудных днях лаборатории, о
необходимости полностью включиться в работу и наверстать упущенное.
- Нет сомнения, что Виктора столкнул в пропасть какой-то неизвестный,
который пробирался в горах, боясь быть замеченным. Завтра я свяжусь с
Хорогом и сообщу обо всем милиции. Пусть принимают меры. Вас, Игорь, прошу
возможно быстрее подготовить подробное и последовательное изложение всех
фактов, всей аргументации.
ГЛАВА XI
Вечером я сел писать. Надо было дать сжатое, последовательное и
беспристрастное изложение фактов и доказательств. Вместо этого на бумаге
появлялись обрывки рассуждений, сомнений, переживаний. Я начинал писать,
зачеркивал, рвал написанное, снова писал и снова зачеркивал.
Из столовой впервые за последние недели слышались оживленные голоса. Я
направился туда и в коридоре столкнулся с Гиви.
- Игорь, зайди ко мне. Маринэ хочет тебе кое-что рассказать.
Мы зашли.
- Маринэ, расскажи Игорю, что ты хотела...
- Может быть, не стоит, - сказала нерешительно Марина, - ведь все уже
уладилось.
- Нет, нет, расскажи, не надо скрывать.
Я с недоумением смотрел то на Гиви, то на Марину. Что может она
скрывать? О чем речь?
- Понимаешь, Игорь, Виктора я знаю, то есть знала, давно. Еще когда я
училась, он встречался с моей подругой. Ирка - чудесная девчонка, добрая,
отзывчивая. Мы жили с ней в одной комнате и...
- Маринэ, ты разве про Иру хочешь рассказать?
- Да, то есть нет, не про Ирку. Но я хотела сказать, что мы с Виктором
дружили и, когда он совсем неожиданно приехал, я очень обрадовалась. Ведь
здесь очень тоскливо, в особенности когда начинается зимовка. Чувствуешь
себя оторванной от всего мира. А Виктор такой веселый, остроумный.
Марина виновато посмотрела на Гиви и продолжала:
- За два дня до его гибели мы гуляли. Виктор рассказывал о Москве, об
общих друзьях. Потом я его спросила, как ему нравится у нас - природа,
работа, товарищи, А он как-то странно ответил, что нравится, но не все люди
хорошие.
- Это все? - спросил я. - А что, собственно, скрывать? Кто-то Виктору
больше нравился, а кое-кто меньше. Это естественно. Вероятно, он Гиви
невзлюбил. Ну и что?
- Нет, - покачал головой Гиви. - Виктор не про меня говорил. Пусть
Марииэ подробно расскажет.
- Ну, слушайте. Я спросила, как ему у нас нравится. Помню, что сказала:
"Правда, какие хорошие люди здесь собрались?" А Виктор стал серьезным,
помрачнел в так задумчиво ответил: "Хорошие, да не все..."
Я тоже сначала подумала, что он Гиви имеет в виду, в разозлилась: "Тебе
что, Гиви не по душе?" А он в ответ: "При чем тут твой Гиви? Не о нем речь,
о другом... Только я не вполне уверен". Потом помолчал и добавил: "Давай не
будем больше об этом. Не было этого разговора".
Марина умолкла. Молчали и мы. Потом я спросил Гиви:
- Почему ты попросил Марину рассказать об этой беседе? Ты связываешь
слова Виктора с его гибелью? И почему сейчас, а не раньше?
- Ничего я не связываю. Не мое дело связывать. Но такие вещи скрывать
не надо. Зачем только мы про этот разговор должны знать? А почему раньше
просил не рассказывать? Не понимаешь? Вы могли подумать, что Маринэ хочет
меня чистым сделать, на другого тень бросить.
В словах Гиви была известная логика, но от этого легче не становилось.
- Мне кажется, что придавать особое значение словам Виктора не надо, -
сказал я, подумав. - Кто-то ему не понравился. Ну и что? Может быть, он имел
в виду Листопада? Во всяком случае, к его гибели они отношения не имеют.
Из столовой доносились громкие голоса и смех.
- Пойдемте, там что-то веселое происходит, - предложила Марина.
Мы направились в столовую. В углу в кресле сидел Петрович. Его глаза
оживленно поблескивали из-под кустистых бровей. Он читал, нет, не читал, а
скорее рассказывал о Теркине:
Только взял боец трехрядку,
Сразу видно - гармонист.
Для началу, для порядку
Кинул пальцы сверху вниз.
...............
Но в моих ушах звучали другие слова "Хорошие люди, да не все... Только
я не уверен..." Кого имел в виду Виктор? Листопада? Я невольно поискал его
глазами. Он стоял, прислонись к стене, и с явным удовольствием слушал стихи.
Встретив Листопада, Виктор, естественно, вспомнил злополучную защиту.
Хорошим человеком он Листопада считать не мог. Но в чем он сомневался? В чем
он не был уверен? Что Листопад - тот самый Листопад? Нет, не о Листопаде он
думал, когда говорил с Мариной.
И от той гармошки старой,
Что осталась сиротой,
Как-то вдруг теплее стало
На дороге фронтовой.
Тетя Лиза сидела против Петровича. Она наклонилась вперед, как бы боясь
пропустить строчку и даже слово. За нею, облокотясь о спинку стула, стояла
Вера.
"Хорошие люди, да не все..." Петрович, Вера, тетя Лиза - они тогда были
на кухне.
Плясуны на пару пара
С места кинулися вдруг.
Задышал морозным паром,
Разогрелся темный круг.
Петя стоял у окна. Он так увлекся, слушая Петровича, что двигал руками,
как будто сам играл на гармони. А когда пошел пляс, то он начал притоптывать
ногами. Казалось, он сам вот-вот затанцует. Б. В., посмотрев на Петю, не
смог удержать улыбки и что-то шепнул Вере.
"Хорошие люди, да не все... Только я не уверен..." Петя был на базе. Б.
В. небольшого роста. Отпадают.
Петрович умолк. Раздались бурные аплодисменты.
- Сергей Петрович, еще что-нибудь.
- Еще отрывок...
Неслось со всех сторон.
- Петрович, давай про переправу, - попросил Харламов.
- Про медаль, про медаль, - требовал Листопад.
"Хорошие люди, да не все..."
Харламов и Кронид были вместе на Бете.
Олег подошел к Гиви и что-то ему сказал. Олег в тот день был со мной на
Альфе. Гиви? Но тогда зачем он настаивал, чтобы Марина мне передала разговор
с Виктором. Теперь, когда уже все улеглось.
Нет, все это чепуха, явная чепуха.
Скорее всего Марина, сама того не желая, исказила разговор с Виктором.
Когда тучи над Гиви стали сгущаться, она непроизвольно придала словам
Виктора такой оттенок, такой смысл, который защищал любимого человека.
И все же слова "Хорошие люди, да не все... Только я не уверен..."
вопреки всякой логике продолжали звучать. Слова, сказанные за день до
гибели, почти последние слова Виктора.
Дверь в комнату Виктора была заперта, но Олег легко открыл ее своим
ключом.
Затхлый воздух, пыль. Очевидно, после похорон сюда никто не входил. На
крючке сиротливо висела модная лыжная куртка и рядом - яркая вязаная
шапочка.
Как давно это было - последний приезд Миршаита, Виктор, стоящий у
"газика" в этой куртке и в этой шапке. Потом песни под гитару, стихи...
На столе были разбросаны листы исписанной бумаги. Я стал перебирать
страницу за страницей. Формулы, выкладки, расчеты и почти никаких слов.
Местами попадались рисунки - женские головки, кораблики. Пошла серия мужских
лиц с бородой и усами. Видимо, у Виктора была привычка рисовать в минуты
раздумья.
- Посмотри, что за странная идея разрисовывать самого себя, - сказал
Олег, протягивая полоску неразрезанных фотографий.
На одной из них Виктор пририсовал себе бороду и усы.
- Действительно, чудно. Может быть, собирался отпустить бороду и хотел
посмотреть, как будет выглядеть? Никогда не думал, что борода так меняет
человека, - добавил я, разглядывая фотографии.
Мы просмотрели исписанные листы, порылись в ящиках стола, перебрали
книги на столе. Ничего интересного. Ничего, что можно было бы связать с
последними словами Виктора.
Я вернулся к себе.
"Хорошие люди, да не все..." Нет, к черту. Надо сесть писать. Все
выяснено, все. И время гибели точно установлено, и непричастность каждого из
нас доказана. Я мысленно перебрал все доводы, аргументы. Лишь одна маленькая
деталь, мелочь, оставалась непонятной. Стоит ли придавать ей значение? Не
слишком ли я педантичен? А если...?
Утром я посоветовался с Олегом, потом извинился перед Б. В., сказав,
что не успел написать, что мне нужен еще день.
После обеда, снова все обдумав, я вышел из дома. Протон лежал у крыльца
и возился с большой обглоданной костью. Увидев меня, он заурчал и в то же
время энергично замахал хвостом, показывая, что урчание не надо принимать
всерьез.
- Протон, пошли гулять!
"Гулять" было любимым словом. Протон оставил кость и побежал передо
мной, поминутно оглядываясь, чтобы убедиться, что я иду следом. Мы дошли до
тропинки, ведущей к Альфе, и пошли дальше по дороге. Я остановился там, где
предположительно погиб Виктор, лег и осторожно подполз к краю дороги.
Хотелось увидеть сверху небольшой обломок скалы, вблизи которого мы нашли
Виктора, и таким способом уточнить место, откуда его столкнули.
Неожиданно Протон зарычал, схватив меня за штанину, стал дергать и
тащить от обрыва. Я встал. По дороге шел Харламов.
