откуда-то сзади. Крис окаменела. Она боялась верить.
-- Что случилось, мама? Пожалуйста, подойди ко мне!
Мамочка, пожалуйста! Я боюсь! Я...
Крис обернулась. Она увидела детские слезы, умоляющее
родное лицо и бросилась к кровати.
-- Рэгс, моя маленькая, моя крошка! О, Рэгс...
...Шарон неслась к дому иезуитов. Она вызвала Дайера,--
тот сразу же вышел в приемную,-- и все ему рассказала. Дайер
побледнел.
-- Вы вызвали "Скорую помощь"?
-- О Боже, я об этом как-то не подумала!
Дайер быстро проинструктировал дежурного у телефона и
кинулся вперед. Шарон едва успевала за ним. Они перебежали
улицу и спустились по ступенькам вниз.
-- Дайте мне пройти! Расступитесь! -- Проталкиваясь через
зевак, Дайер слышал обрывки реплик: "Что произошло?" --
"Какой-то тип упал с лестницы". -- "Вы видели?" -- "Наверное,
напился. Видите, его рвало". -- "Ну, пошли, а то опоздаем в..."
Наконец Дайеру удалось протиснуться внутрь кольца, и он
застыл на миг от чувства неутешного горя и скорби. Каррас лежал
на спине, около головы его растекалась лужа крови. Он
безразлично смотрел в небо, рот был слегка приоткрыт. Но вот он
заметил Дайера и слегка шевельнулся. Как будто хотел сказать
ему что-то очень важное и срочное.
-- Ну-ка, разойдись! А ну, отойдите! -- К толпе подошел
полицейский.
Дайер опустился на колени и положил ладонь на разбитое
лицо. Как много порезов! Из уголка рта струйкой стекала кровь.
-- Дэмьен... -- Дайер запнулся и постарался справиться с
комком, подкатившим неожиданно к горлу. Он увидел слабую
улыбку, озарившую лицо Карраса, и придвинулся поближе.
Каррас медленно дотянулся до руки Дайера и, глядя ему
прямо в глаза, сжал ее слабеющими пальцами.
Дайер еле сдерживал слезы. Он придвинулся еще ближе и
прошептал ему прямо на ухо:
-- Ты хочешь исповедаться, Дэмьен?
Каррас снова сжал ему руку.
Дайер немного отодвинулся и медленно перекрестил его,
произнеся слова отпущения грехов:
-- Ego te absolve.../ Я прощаю тебе грехи...
(лат.)/
Слеза выкатилась из глаза Карраса, и Дайер почувствовал,
что он еще сильнее сжимает его руку.
-- in nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sarcti. Amen. /
Во имя отца. и сына, и святого духа. Аминь, (лат.)/.
Дайер склонился над Каррасом, подождал немного и прошептал
ему на ухо:
-- Ты... -- И тут же осекся, почувствовав, что рука
Карраса разжалась. Он посмотрел на него и увидел, что глаза
Дэмьена наполнились покоем и чем-то еще: какой-то таинственной
радостью от того, что сердце наконец-то перестало страдать.
Глаза устремились в небо, но они уже ничего не видели в этом
мире.
Медленно и очень нежно Дайер опустил Каррасу веки. Вдали
послышалась сирена "Скорой помощи". Он хотел сказать: "Прощай",
но не смог, а только опустил голову и заплакал. Подъехала
"Скорая". Санитары положили тело Карраса на носилки, задвинули
их в машину. Дайер тоже залез внутрь и сел рядом с врачом. Он
нагнулся и взял Карраса за руку.
-- Вы ему больше ничем не поможете, святой отец.-- Врач
пытался говорить как можно мягче. -- Не расстраивайте себя. Вам
не надо ехать.
Дайер не сводил глаз с разбитого лица и отрицательно качал
головой.
Врач посмотрел на дверцу, около которой терпеливо ждал
шофер, и кивнул ему. Дверца захлопнулась.
Шарон стояла на тротуаре и молча наблюдала, как "Скорая"
медленно скрывается за углом.
Вой сирены будоражил ночь и несся над рекой, но потом
шофер, видимо, вспомнив, что спешить уже некуда, отключил
сигнал. Стало совсем тихо, и река вновь обрела покой.
* ЭПИЛОГ *
Стоял конец июня. В спальне Крис собирала вещи, и яркие
солнечные лучи пробивались через стекло. Она положила цветастую
кофточку в чемодан и закрыла крышку.
-- Ну вот и все,-- сказала она Карлу. Тот закрыл чемодан
на ключ, и Крис пошла к Регане.
-- Эй, Рэгс, ты готова?
Прошло уже шесть недель после смерти священника и после
того, как Киндерман закрыл дело, хотя не все было выяснено до
конца. Крис могла только догадываться о случившемся, и частые
размышления доводили ее до того, что она нередко просыпалась
среди ночи в слезах.
Киндерман тоже не мог успокоиться. Смерть Мэррина
наступила от острой сердечной недостаточности. Но Каррас...
-- Интересно,-- сопел Киндерман в попытках добраться до
истины. -- Это не девочка. В тот момент она была крепко связана
смирительными ремнями. Очевидно, сам Каррас убрал ставни и
выбросился из окна. Но зачем? От страха? Или в попытке избежать
чего-то ужасного? Нет! -- Киндерман сразу же отбросил эту
версию. Если бы Дэмьен хотел уйти, то вышел бы спокойно через
дверь, тем более что Каррас был не из тех, кто бежит в минуту
опасности.
Тогда чем объяснить этот прыжок?
Киндерман решил поискать ответ в показаниях Дайера,
который говорил, что у Карраса были большие эмоциональные
перегрузки: чувство вины перед матерью, ее смерть, проблема его
собственной вины. Когда Киндерман добавил к этому несколько
бессонных ночей, вину перед неизбежной смертью Реганы, издевки
беса, принимавшего облик его матери, и удар, нанесенный смертью
Мэррина, он с грустью заключил, что у Карраса помутился разум.
Кроме того, расследуя смерть Дэннингса, детектив вычитал в
книгах, что во время изгнания бесов священники часто и сами
становились одержимыми, когда этому благоприятствовали
обстоятельства: сильное чувство вины, желание быть наказанным
плюс сильная самовнушаемость. Каррас был к этому
предрасположен. Звуки борьбы, меняющийся голос священника,
который слышали Шарон и Крис,-- все это также подтверждало
гипотезу Киндермана.
Однако Дайер не согласился с таким предположением. Он
снова и снова приходил поговорить с Крис, пока девочка
выздоравливала и набиралась сил. Он всякий раз спрашивал, в
состоянии ли Регана вспомнить, что же все-таки случилось в
комнате в тот вечер. Но ответ был всегда один: "Нет".
Дело было закрыто.
...Крис заглянула в спальню Реганы и увидела, что девочка
сидит, обняв двух плюшевых зверей, и недовольно смотрит на
упакованный чемодан на кровати.
-- Ну как, ты уже уложила вещи, крошка? -- спросила Крис.
Регана, такая худенькая и слабая, с черными кругами под
глазами, посмотрела на нее:
-- Не хватает места вот для них!
-- Ну, ты же все равно не сможешь взять сейчас всех,
дорогая. Оставь их, а Уилли все привезет. Пойдем, кроха, а то
опоздаем на самолет.
В полдень они улетали в Лос-Анджелес, оставляя Шарон и
Энгстромов собирать вещи. Потом Карл на "ягуаре" должен был
привезти домой все оставшееся.
-- Ну, ладно,-- нехотя согласилась Регана.
-- Вот и хорошо. -- Крис, услышав звонок, быстро
спустилась по лестнице и открыла дверь. На пороге стоял отец
Дайер.
-- Привет, Крис! Я зашел попрощаться.
-- О, я очень рада! Я как раз сама собиралась к вам. --
Она сделала шаг назад. -- Заходите.
-- Да нет, не стоит, Крис. Я знаю, что вам некогда.
Крис молча взяла его за руку и втащила в зал:
-- Прошу вас. Я как раз собиралась выпить кофе.
-- Ну, если вы уверены, что...
Она была уверена. Они пошли на кухню, сели за стол, выпили
по чашечке кофе, поговорили о мелочах, а в это время Шарон и
Энгстром продолжали заниматься багажом, бегая по всему дому.
Крис заговорила о Мэррине: она была очень удивлена, увидев
так много известных людей -- и американцев, и иностранцев -- на
его похоронах. Потом они помолчали, и Дайер принялся грустно
разглядывать свою чашку. Крис без труда отгадала его мысли.
-- Регана ничего не помнит,-- произнесла она. -- Простите.
Иезуит молча кивнул. Крис взглянула на свой нетронутый
завтрак. На тарелке все еще лежала роза. Она взяла ее и в
задумчивости повертела в руках стебелек.
-- А он так и не увидел ее,-- прошептала Крис, ни к кому
не обращаясь. Потом посмотрела на Дайера и встретила его
взгляд.
-- А как вы думаете, что же произошло на самом деле? Как
неверующая,-- тихо спросил он,-- вы считаете, что она и в самом
деле была одержима?
Крис опустила глаза и задумалась, продолжая поигрывать
цветком.
-- Что касается Бога, то я действительно в него не верю.
До сих пор. Но когда речь идет о дьяволе, тут совсем другое
дело. В это я поверить могу. И я верю. В самом деле! И не
только после того, что случилось с Рэгс, а вообще. -- Она
положила цветок. -- Вот вы обращаетесь к Богу. Представьте,
сколько он должен отдыхать от наших просьб и молитв, чтобы они
ему не надоели, если он, конечно, существует. Вы понимаете, о
чем я говорю? А дьявол постоянно сам создает себе рекламу. Он
везде, он всюду совершает сделки.
-- Но если все зло мира заставило вас поверить в
существование дьявола, то что вы скажете насчет всего
добра, которое есть в мире?
Она задумалась и отвела глаза в сторону. Потом посмотрела
на тарелку.
-- Да... да,-- тихо согласилась Крис. -- Об этом стоит
подумать.
Со дня смерти Карраса печаль настолько глубоко вошла в ее
сознание, что оставалась в нем и по сей день. Хотя впереди она
предвидела светлые дни и все время вспоминала слова Дайера,
которые он произнес, провожая ее до машины после похорон
Карраса.
-- Вы не могли бы зайти ко мне? -- спросила она тогда.
-- Я бы с удовольствием, но боюсь опоздать на праздник,--
ответил он.
Крис была поражена.
-- Когда умирает иезуит,-- пояснил Дайер,-- у нас всегда
праздник. Для него это только начало, и мы должны отметить это
событие.
У Крис мелькнула еще одна мысль.
-- Вы говорили, что у отца Карраса была проблема с верой?
Дайер кивнул.
-- Я не могу в это поверить,-- сказала она. -- Я никогда в
жизни не встречала такой набожности.
-- Такси уже здесь, мадам,-- доложил появившийся Карл.
Крис вышла из задумчивости:
-- Спасибо, Карл. Все в порядке. -- Она встала, и Дайер
вслед за ней поднялся из-за стола.
-- Нет-нет, вы оставайтесь, святой отец. Я сейчас вернусь.
Я только поднимусь за Рэгс.
Крис ушла, а Дайер вновь принялся размышлять над
последними непонятными словами Карраса, над криками, которые
слышали перед самой его смертью. Здесь что-то скрывалось. Но
что? Этого-то он и не понимал. И Крис, и Шарон вспоминали
только какие-то смутные обрывки фраз. Дайеру отчетливо
вспомнилась затаенная радость в глазах умирающего священника.
Этот странный блеск не давал ему покоя, было в них что-то
похожее на... триумф? Дайер не был уверен в этом, но от такой
мысли ему почему-то стало легче.
Он встал, вышел в зал, прислонился к двери и, засунув руки
в карманы, молча стал наблюдать, как Карл помогает укладывать
багаж в такси. Воздух был горячим и влажным. Дайер вытер
взмокший лоб и услышал, что Крис спускается вниз. Она вышла,
держа Регану за руку. Мать и дочь подошли к Дайеру, и Крис
поцеловала его в щеку. а потом, коснувшись его рукой, заглянула
прямо в глаза.
-- Все в порядке,-- сказал он и улыбнулся. -- Мне
почему-то кажется, что все будет хорошо.
Крис кивнула:
-- Я позвоню вам из Лос-Анджелеса. Ждите.
Дайер посмотрел на Регану. Она нахмурилась, взглянув на
него, будто вспоминая что-то, потом протянула руки. Дайер
нагнулся, и она его поцеловала.
Крис отвернулась.
-- Ну, пошли,-- сказала она, взяв Регану за руку. -- Мы
опоздаем, кроха. Пошли.
Дайер, не отрываясь, смотрел, как они шли к машине, и
