Леди Новой Земли, за время ее интенсивных семейных лет, она могла
пригласить одновременно двадцать нянь, без привлечения ненужного внимания,
точно так же, как она служила источником многих веяний в моде и причуд,
которые сделали Новую Землю именно тем, чем она оказалась теперь. А то,
что Ди просто жестоко страдала от скуки, совершенно никогда не приходило
ему в голову.
Но она поведала ему полную историю этого неудовольствия, и в
действительности, даже больше, чем он хотел бы услышать. Они спорили, как
ветреные молодые любовники - за исключением того, что их первый и самых
худший спор последовал за просьбой, ради которой в былое время он был
готов просто расплакаться, лишь бы услышать ее от нее.
- Джон, - произнесла она, - ты когда-нибудь соберешься взять меня к
себе в постель?
Он просто развел руками в раздражении.
- Я совершенно не уверен, что хотел бы уложить жену Марка в свою
постель. Кроме того, - добавил он, сознавая, что ведет себя жестоко, - ты
уже получила все это сполна. Ты выспросила каждую из женщин, с которой я
спал за последние более чем пол-тысячи лет. Я должен думать, что в
действительности я просто бы надоел тебе до смерти, точно так же, как и
все остальное.
Их примирение не было похоже на те, что сопутствуют любви молодых.
Оно все более и более походило, как на приближении домой мятежной дочери,
в объятия ее отца. И все же он удерживался. Теперь, когда он мог спокойно
получить то, о чем только мечтал все эти столь долгие годы, он заново
проходил открытия Адама. Есть желание недоступного, и есть заполучение
этого желаемого, но самое величайшее - само желание. Особенно, когда
объект желания, как всегда оказывается, существует только в какой-то иной
вселенной, и только лишь для того, чтобы в действительности оказаться
спародированным.
- Ты мне не веришь, Джон, - горько произнесла она. - Но это правда.
Когда ты отправишься, я хочу быть с тобой - до самого конца, ты понимаешь?
Я хочу - я хочу родить тебе ребенка.
Она посмотрела на него сквозь пелену слез - почему он никогда, за все
эти века капризов не представлял ее или видел плачущей, но
действительность плакала точно также, как небеса Новой Земли - и она
ждала. Она пустила свою стрелу, он понял это. Это было самой высшей вещью,
которую Ди Хэзлтон хотела дать ему.
- Ди, ты просто не соображаешь, что говоришь! Ты не можешь предложить
мне свое девичество заново - оно уже необратимо принадлежит Марку и ты
отлично это знаешь. Кроме того, я не хочу...
Он остановился. Она снова заплакала. Он никогда не хотел причинить ей
боль, хотя и знал, что много раз непреднамеренно делал этого, больше, чем
мог себе представить.
- Ди, у меня уже _б_ы_л_ ребенок.
Теперь она внимательно слушала его, широко раскрыв глаза, и он
поморщился, когда увидел, как жалость заняла место чувства обиды. Он
выложил перед ней всю закапсулированную ранее боль, как хирург.
- Когда баланс населения изменился после посадки и появилось много
всех этих девочек - помнишь? А помнишь ли ты также о программе
искусственного оплодотворения? Ко мне обратились с просьбой принять
участие. Старый добрый аргумент против этого, как представлялось, мог быть
обойден уверенностью в том, что я никогда не узнаю, какие дети будут нести
мои гены - это будут знать лишь врачи, руководящие программой. Но после
этого прошла беспрецедентная волна мертворождений и выкидышей - и
некоторые из родившихся, которые не должны были выжить, все с некоторыми
наборами... ущербностей. Мне об этом доложили. И как мэр, я решил, что
должно быть сделано с ними.
- Джон, - прошептала она. - Не надо. Остановись.
- Мы практически должны были захватить все Облако, - неумолимо
продолжил он. Предоставить ему розового, хныкающего, морщинистого
нормального малыша-мальчишку было той одной милостью, которую она как раз
и не могла оказать ему, и не существовало другого пути, сказать ей об
этом, чем вот так, сейчас.
- Мы не могли допустить существование плохих генов. Я приказал чтобы
с выжившими... поступили соответственно. И я провел короткую встречу с
группой генетиков. Они не собирались говорить мне - они хотели сыграть
фарс, словно добродушные болваны. Но я слишком долго провел в
пространстве, и мои гены оказались повреждены безнадежно. Я больше не мог
участвовать в программе. Ты меня поняла, Ди?
Ди попыталась привлечь его голову к своей груди. Амальфи яростно
отстранился. Его непреодолимо раздражало то, что она по-прежнему считала,
что у нее есть что-то, что он могла ему дать.
- Этот город был твоим, - тускло произнесла она. - А теперь он вырос
и ушел, оставив тебя одного. Я видела, как ты тосковал, Джон, и я не могла
вынести этого. О, не хочу сказать, что я просто притворялась. Я люблю
тебя, и думаю, всегда любила. Но я должна была понять, что наше время
давно прошло. И больше ничего не осталось, что я могла бы тебе дать, и
чего бы ты уже не имел в полной мере.
Она опустила голову и он неуклюже погладил ее по волосам, желая,
чтобы это никогда так и не началось, так как все и должно было прийти к
такому концу.
- И что же теперь? - спросил он. - Теперь, когда жизнь с отцом
оказалось ничем иным, кроме того, что есть на самом деле? Сможешь ли ты
снова покинуть дом и вернуться к Марку?
- Марк? Он даже не знает, что я... ушла. Как его жена - я мертва и
погребена, - произнесла она тихо. - Жизнь похожа на процесс постоянного
рождения заново. Я думаю, что все дело в том, чтобы научиться проделывать
этой важнейший выход в свет не перенося каждый раз такую травму. До
свидания, Джон.
Она не оглянулась, словно была исключительно удачлива в освоении
этого дела, но он не сделал и движения, чтобы помочь ей. Ей предстояло
самой найти свой собственный путь назад. Ей он уже ничем не мог помочь.
Он подумал, что быть может то, что она сказала, и было правдой - для
женщины. Для мужчины же - он знал это - жизнь была процессом умирания,
снова и снова. И уловкой было, как он считал, проходить этот процесс
постепенно и неинтенсивно.
В первый раз за многие недели, он снова шел по улицам Нового
Манхэттэна. Он никогда еще не чувствовал себя столь полностью отданным той
цели, которую он вложил в свой народ. А теперь, когда пришло время
собирать плоды, он настоятельно нуждался в какой-то цели, весьма
отдаленной от той, что принадлежала им теперь.
И непреодолимо, но он обнаружил, что отдаляется от кошек, птиц,
свенгали, собак и Ди, предпочитая опустевшие улицы городка Бродяг. Он
почти уже добрался до банка памяти Отцов Города, когда подозрение, что за
ним снова кто-то следует по пятам, переросло в уверенность. На какой-то
панический момент, он испугался, что это может быть Ди, испортившая как
свой уход, так и его настроение. Но это оказалось не так.
- Ладно, так кто там? - спросил он. - Прекрати прятаться и назови
себя.
- Вы не помните меня, мистер Мэр, - произнес испуганный голос сразу в
нескольких тонах.
- Помню ли я тебя? Конечно, же помню. Ты - Уэбстер Хэзлтон. А кто
твой друг? И что ты делаешь здесь в старом городе? Он запрещен для доступа
детей.
Мальчишка выпрямился в свой полный рост.
- Это Эстелль. Я и она вместе в участвуем в этом.
Похоже, Уэб испытывал кое-какие затруднения с продолжением.
- Мы слышали кое-какие разговоры... я имею ввиду отца Эстелль, это
Джейк Фримэн, который вроде как намекнул на то, в общем да, что будто бы
город снова, в действительности, поднимется в пространство. Мистер Мэр...
- Может быть и так. Я еще не знаю. Ну и что из того?
- Если это так, _м_ы _х_о_т_и_м _т_о_ж_е_, - быстро выпалил
мальчишка.
У Амальфи не было в запасе дельнейших планов попытаться привлечь на
свою сторону Джейка, который, похоже, определенно был утраченной
возможностью, как и сам Хэзлтон. Но партнерство Хэзлтонов-Фримэнов,
представляемое Уэбом и Эстелль, означало, что рано или поздно, ему
придется обсудить эту тему с Джейком. Конечно же, бесспорно то, что детям
должно быть позволено отправиться - и все же, казалось за пределами
честности запретить им это тут, же сразу, не узнав, что думают об этом их
родители. Дети отправлялись в приключения с городами Бродяг уже много раз
и раньше. Но конечно же, все это происходило давно, когда города были
столь же хорошо оснащены, как и любое другое наземное общество, чтобы
позаботиться о них, по крайней мере - большую часть времени. Каждая нить,
к которой они прикасался в последнее время, как казалось Амальфи, имела на
себе множество узлов.
Тем не менее, временно, судьба позволила ему сокрыть эту часть
проблемы. Потому что Джейк снова ожидал его в вычислительной секции, в
состоянии столь лихорадочного возбуждения, что вид его дочери и Уэба,
тащившихся следом за Амальфи только лишь вызвал легкое взметывание бровей.
- Ты как раз вовремя, - сказа он, словно уже существовала какая-то
заранее определенная договоренность о встрече. - Ты помнишь о Новой, о
которой я тебе уже говорил? Так вот, это совсем не Новая, и теперь, в
этого момента, это уже не является астрономической проблемой. Теперь, на
самом деле - это твоя проблема.
- Что ты хочешь этим сказать? - спросил Амальфи. - Если это не Новая,
то что же это тогда?
- Именно этот вопрос я и задавал сам себе, - произнес Джейк. Одно из
его наиболее раздражающих недостатков была его невозможность дойти до сути
проблему, кроме как заранее избранным путем.
- У меня есть прекрасная коллекция спектрограмм этой штуки. Если вы
посмотрите на них просто так, без всякого понимания, что они на самом деле
означают, вы можете просто предположить, что они - звездный каталог, а не
один и тот же объект. А каталог обычно содержит звезды по всей шкале
Рассела. И сверх того, на всех них показано синее смещения линий
поглощения, особенности в линиях, представляемых атмосферой самой Новой
Земли, что, до сих пор, не имело никакого смысла.
- И это по-прежнему не имеет никакого смысла для меня, - признался
Амальфи.
- Хорошо, - произнес Джейк, - давай тогда попытаемся прикинуть
размеры. Когда спектр оказался слишком размытым, для объекта очевидно
такой значительной магнитуды - и, если помнишь, он все время становился
ярче - я попросил Шлосса и его команду некоторое время отставить в сторону
их исследования по антивеществу, на достаточно долгий период, чтобы
провести волновой анализ поступающего фотопотока. И оказалось, что
примерно на семьдесят пять процентов он состоит из псевдофотонов. Эта
штука должна оставлять за собой огромнейший инверсионный след и если бы мы
только могли его увидеть...
- Спиндиззи! - заорал Амальфи. - И под чертовски сильным ускорением!
Но как может объект таких размеров... нет, подождите-ка минуту. Вы уже
знаете его настоящие размеры?
Астроном хохотнул, звук, издаваемый Джейком никогда не забывал
напомнить Амальфи сумасшедшего попугая.
- Я думаю, у нас есть его размеры, да и все остальные ответы, по
крайней мере, насколько к этому имеет отношение астрономия, - произнес он.
- Остальное, как я уже сказал, твоя проблема. Эта штука является планетным
телом, примерно семьдесят пять сотен миль в диаметре и она гораздо ближе,
чем мы предполагали - на самом деле, прямо сейчас, она в действительности
находится внутри Большого Магелланового Облака и направляется в нашу
сторону, точно к системе Новой Земли. Изменения же спектра просто
