уключины весла и направить лодку носом в море. И тут началась борьба.
Две стихии - море и ветер, - казалось, сговорились, чтобы не дать мне
достигнуть цели и погубить меня. Я изо всех сил наваливался на весла,
волны рвали их у меня из рук, а ветер, накидываясь то с одной, то с другой
стороны, старался повернуть лодку назад к берегу и, поставив бортом к
волне, опрокинуть ее. Очень скоро мои ладони покрылись мозолями. Но я
почти не чувствовал боли: все мое внимание было поглощено тем, чтобы
держать правильный крус.
Как я желел теперь, что не подговорил с собой кого-нибудь из
товарищей! Будь у меня рулевой, он мог бы, сидя на корме, держать руль по
крусу, и мне оставалось бы только справляться с леслами. А одному
приходилось каждую минуту оборачиваться то через одно, то через другое
плечо - смотреть, прямо ли к цели идет моя лодка.
Целью моего плавания были запретные Пять Братьев. Так назывались пять
скал, пять камней, дружной грудой возвышавшиеся над волнами невдалеке от
берега.
Я сказал: "невдалеке"; правда, преодолеть это расстояние при тихой
погоде было бы не трудно. Но сейчас оно казалось огромным.
Несмотря на ветер, пот лил с меня градом. И вдруг я почувствовал
облегчение: лодка подошла под прикрытие Пяти Братьев, и тут - в заветерках
- сразу перестало рвать ее из стороны в сторону.
Однако пристать к скалам с береговой стороны не было никакой
возможности. Надо обогнуь их с запада, войти в проход между двумя старшими
Братьями - самыми большими из камней. Это я знал, потому что мне уже
дважды пришлось побывать на Пяти Братьях. Я знал, что ворота - очень
опасное место: прибой там бюет с удесятеренной силой и может в щепки
разбить лодку, бросив ее на камни.
Придержав лодку на месте, я немного отдохнул: надо было набраться сил
для последнего, самого рискованного перехода.
Я оглядел берег. На нем никого не было. Да и кто будет выходить в
море так рано и в такой ветер?
Наконец я собрался с духом и направил лодку в каменные ворота.
Сильное течение разом загородило мне путь. Мне показалось даже, что
лодку тащит назад.
Оборачиваться уже не было времени, но, скосив глаза, я по камню
увидел, что потихоньку ползу вперед.
Это придало мне силы. Я налег на весла - и как-то совсем неожиданно
легко очутился по другую сторону каменных ворот.
Резко повернув лодку, я без приключений ввел ее в узкую гавань между
двумя Братьями - одним из старших и младшим.
Тут было тихо. Я кинул весла на дно лодки, перешел на нос, взял кошку
- четырехлапый якорь - и забросил ее на старшего Брата. Подергал, -
зацепилась крепко.
Опасный переход кончен. Теперь можно собраться с мыслями и
приниматься за дело.
2. ИЗ ТЁМНОЙ ПУЧИНЫ
Отдохнув, я разложил в лодке все свои запасы и нацепил на крючок
целый клубок червей. Мелкая добыча, что берет на одного червя, меня не
интересовала: не за тем я ехал сюда, рискуя жизнью.
Я забросил удочку. Поплавок из сухой камышины вынырнул и лег
спокойно. Тогда все исчезло: берег, небо, лодка; осталась только эта
камышинка да кусочек моря, на котором она покоилась. Я смотрел на нее, не
отрывая глаз.
Смртрел и думал о том, что сегодня ожидает меня необыкновенная
добыча. Ведь не на простую ловлю я ввыехал, не с берега, в мелкую воду,
закинул удочку. Я - в море, на скалах. Кто знает, какая тут глубина? И что
таит в себе пучина, какмие живут в ней огромные, невиданные рыбы? Может
быть, сегодня ждет меня счастье, и я вытащу какую-нибудь рыбину, у которой
даже названия нет, потому что никто еще не ловил таких. Может быть, тут,
под скалами, стоит сейчас целая стая таких рыб, и как начнут они клевать
одна за другой - только поспевай вытаскивать! Я полную лодку набью
добычей.
Поплавок по-прежнему спокойно лежал на воде.
Следуя мысленно за лесой, ушедшгей в темную воду, я думал о том,
какой невообразимой глубины бывают моря и океаны. Целые километры воды под
тобой.
неизведанная глубина!
И мне представился крошечный-крошечный, человек на скорлупке-лодочке.
Под ним безщдна - пучина морская. И над ним бездна - воздушный океан,
межзвездные неизмеримые пространства...
Оторвав на минутку глаза от поплавка, я взглянул вверх и между
разорванными ветром тучами увидел бездонное синее небо. "Ведь будет такое
время, - подумалось мне,- когда человек научится спускаться в глубь
океанов, до самого дна, и подниматься в высь - до луны, до планет, может
быть - до самых лалеких звезд".
Я опять перевел глаза на поплавок и не мог дать себе ясного отчета:
действительно он дрогнул, или это мне только показалось?
Мгновенно исчезли бездны - вверху и внизу, - глаза мои впились в
поплавок.
Он спокойно лежал на воде.
Я выждал несколько минут. Потом повел его удочкой, подальше от скалы:
может быть, там клюнет?
Вдруг поплавок встал - и вмиг исчез под водой.
Какая-то неведомая сила увлекала его в темную бездну, натянула лесу,
согнула конец моего удилища.
Но другой конец я крепко держал в руках. Вскочив на ноги, я
порывистым движением дернул удочку.
Руки мои почувствовали сопротивление: кто-то там, в глубине,
упирался.
Я потянул сильнее. Руки у меня дрожали.
Тот - внизу - немножко поддался. Я тянул и тянул.
Из воды показалась камышинка-поплавок.
Поплавок, стоймя, стал подвигаться ко мне.
Но вдруг тот, под водой, стал - и ни с места.
Я рванул. Он поддался, но сейчас же утянул лесу зазад. Я рванул изо
всей силы.
На конце лесы выылетела из моря рыба, не рыба - настоящее чудовище:
все в колючках; голая голова с разинутой зубастой пастью, за ней
растопыренные когтистые крылья; спины нет, а сразу хвост, тоже весь в
шипах.
Блеснув на солнце темными пятнами, чудовище вместе с лесой опустилось
на дно лодки.
Я с торжеством посмотрел на берег: моя взяла!
И хорошо сделал, что посмотрел: оттуда, с берега, грозила мне такая
опаосность, что я разом забыл даже о своей необычайной добыче.
На берегу стеной стоял сосновый лес. В полукилометре справа он
кончался. За ним виднелась дача. От дачи к лесу шел человек в костюме из
желтовато-коричневой шерсти, с ружьем за плечами.
Сейчас он войдет в лес. Оттуда ему не будет видно меня. Но если он
выйдет из лесу против Пяти Братьев раньше, чем я окажусь на берегу, он
сразу заметит меня в море. Тогда я пропал.
Каждая минута была дорога. не обращая внимания на чудовище, отчаянно
бившееся на дне лодки, я прыгнул с борта на камень, отцепил кошку, махнул
с ней назад в лодку и сел за весла.
Грести к берегу было легко: ветер дул в спину, волны сами несли меня
к цели.
В несколько минут я достиг пристани и поставил лодку на прикол.
Схватив удочку, не успев даже отцепить болтающуюся на конце ее
добычу, я бегом по мосткам кинулся к берегу.
3. МЕЧТЫ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ
Только я соскочил с мостков на песок, из лесу вышел человек с ружьем.
Это был мой отец.
Мой отец был строгий человек. Узнай он, что я ездил на Пять Братьев,
да еще в такой ветер, - не бывать бы мне больше в лодке до следующего
года.
Ведь мне было всего десять лет, и отец строго запретил мне одному,
без взрослых, брать лодку.
Но я был на берегу. Отец, наверно, подумает, что я удил с мостков. В
этот день мне везло. Солгать отцу я не мог бы. Но, действуя по
вдохновению, я избежал прямого вопроса и, можно сказать, выскочил сухим из
воды.
- Папа! - закричал я вместо приветствия. - Я поймал морского черта!
- Ну, что за пустяки! - отозвался отец, с люопытством, однако,
взглянув на мою добычу, все еще бившуюся на конце удочки. Он был большой
знакток природы и с великой страстью изучал ее.
- А любопытно, - прибавил он, перехватив у меня лесу. - Это
бычок-подкаменщик. Удивительная мелководная рыбка. Прячется под камнями, а
проплывет кто-нибудь мимо - рыбка ли, водяная мокрица, жучья личинка, -
стрелой вылетит - и в пасть. Обжора страшный!
Я слушал и ликовал: гроза миновала, отец не видел меня на Пяти
Братьях! Когда-нибудь, когда я буду большой, ся сознаюсь ему в своем
проступке. А пока - я герой.
И что же такого, что это не морской черт, а всего чертенок, бычок
какой-то, рыбка, умещающаяся на моей ладони? Сам отец говорит, что это -
удивительная рыба.
И что же такого, что Пять Братьев совсем не скалы, а просто пять
камней в каких-нибудь ста метрах от берега и что там не пучина морская, а
совсем мелко?
Ведь я-то вправду рисковал жизнью, поехав туда в лодке один, в такой
ветер. И я вправду поймал там замечательное маленькое чудовище - все из
колючих крыльев-плавников да из хвоста с шипами.
Отец пойдет сейчас дальше - он вышел на охоту, - а я поьегу домой и
буду хвастать своей необычайной добычей матери и всем своим товарищам. И
все будут ахать и удивляться. А кой-кому и товарищей я даже шепну на ушко,
как я этого морского черта добыл с риском для жизни.
И все равно, над морем - бездонное небо, а под ним - бездонные моря и
океаны, и весь огромный мир кругом меня, надо мной и подо мной полон
неизведанных тайн. И я их буду открывать всю жизнь, потому что это самое
интересное, самое увлекательное занятие в мире!
ЗАЯЦ, КОСАЧ, МЕДВЕДЬ И ДЕД МОРОЗ
Злой голой осенью вот уж плохо стало жить лесному зверю! Плачет Заяц
в кустах:
- Холодно мне, Заиньке, страшно мне, беленькому! Все кусты облетели,
вся трава полегла, - негде мне от злых глаз схорониться. Надел шубку
беленькую, а земля черным-черна, - всяк меня видит издалека, всяк меня
гонит-ловит. Пропала моя головушка!
Косач-Тетерев с березы бормочет:
- Боюсь понизу бродить, боюсь ягоду клевать! На верховище сижу,
кругом гляжу, одни сережки клюю. Ветром меня на ветках качает, дождем меня
мочит, - сидеть нет мочи!
Медведь ворчит:
- вовсе в лесу есть нечего стало, - хоть к людям иди, коров дави;
давно бы спать завалился, да земля гола, берлога кругом видан, - сейчас
охотники найдут, сонного убьют.
Сговорились Заяц, Косач и Медведь, - послали Синицу за Дедом Морозом:
- Приходи к нам, Дед Мороз, принеси нам, Дед Мороз, снега, принеси
нам, Дед Морорз, зиму!
Дед Мороз покряхтел, пришел - мешок снега на лес высыпал. Стало
кругом бело да ровно.
Медведь сказал:
- Вот и ладно. Спасибо тебе, Дед Мороз!
Залез под кучу валежника. Кучу снегом запорошило - и не видать, что
там берлога.
Заяц сказал с оговорочкой:
- Спасибо тебе, Дедушка Мороз! Теперь не видно меня беленького.
Хороша твоя пороша, да вот теплая, печатная: снег-то мягкий, пушной.
Следишки мои на нем видны. Где ни ляжешь отдохнуть, - сейчас кто-нибудь
найдет.
А Косач - тот даже спасибо не сказал.
- Какая это, - бормочет, - зима, когда снегу - курице по колено,
когда не прикрыл снег и лежачего полена! Зима наспех - курам на смех. Ни
слегу, ни мороза. Что ж мне так всю зиму и болтаться на березе?
Пожалел его Дед Мороз, - давай снег на лес большими мешками валить да
примораживать, чтобы крупичатый был.
Косач сказал:
- Вот это дело! - да бух с березы в снег. Там и ночевал: в норке-то
тепло и не видно.
Заяц сказал:
- Дедка Мороз, а со мной-то ты что делаешь! Легко ли мне по эдакому
снегу бегать! Глубоко. Ведь по уши в него проваливаюсь! А тропой пойдешь,
- тут тебе и Лиса встречь, тут тебе и капканы наставлены. Ты меня,
Заиньку, пожалей: сделай, чтобы сверху снег был корочкой.
А Медведь - тот ничего не сказал: спал.
