Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Roman legionnaire vs Knight Artorias
Ghost-Skeleton in DSR
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Зарубежная фантастика - Альфред Бестер Весь текст 325.96 Kb

Тигр! Тигр!

Предыдущая страница Следующая страница
1 2 3 4 5 6  7 8 9 10 11 12 13 14 ... 28
	- Последнее сообщение с корабля пришло семь месяцев назад. Потом...
	Что ты делал все это время? Украшал лицо?
	- Я не знаю никакого "Номада", ничего не знаю.
	- Нет, Фойл, так не пойдет. У тебя на лбу татуировка - "НОМАД".
	Свежая татуировка. Гулливер Фойл" АС 128/127.006, помощник механика, находился на борту "Номада". Разведку залихорадило от одного лишь факта, что ты возвращаешься на частной яхте, которую считали пропавшей более пятидесяти лет. Послушай, да ты просто напрашиваешься на неприятности. Знаешь, как в разведке выбивают ответы из людей?
	Фойл выпрямился. Дагенхем кивнул, увидев: его слова попали в цель. - Подумай хорошенько. Нам нужна правда, Фойл. Я пытался выманить ее у тебя хитростью. Ничего не получилось, признаю. Теперь я предлагаю тебе честную сделку. Если пойдешь на нее, мы защитим тебя. Если нет, проведешь пять лет в застенках разведки или в ее лабораториях.
	Фойла испугали не пытки, он боялся потерять свободу. Ему нужна свобода, чтобы набрать денег и снова найти "Воргу", чтобы убить "Воргу".
	- Какую сделку? - спросил он.
	- Скажи нам, что произошло с "Номадом", и где он сейчас?
	- Зачем, ты, паря?
	- Зачем? Спасти груз, ты, паря.
	- Там нечего спасать. Чтоб за миллион миль да ради обломков?! Не крути, ты.
	- Ну, хорошо, - сдался Дагенхем. - "Номад" нес груз, о котором ты не подозревал, - платиновые слитки. Престейн покрывал свой долг Банку Марса - двадцать миллионов кредиток.
	- Двадцать миллионов... - прошептал Фойл.
	- Плюс-минус пара тысяч. Тебя бы ждало вознаграждение. Ну, скажем, тридцать тысяч кредиток.
	- Двадцать миллионов, - снова прошептал Фойл.
	- Мы предполагаем, что с "Номадом" расправился крейсер Внешних Спутников. Тем не менее они не поднимались на борт и не грабили, иначе тебя бы уже не было в живых. Значит в сейфе в каюте капитана... Ты слушаешь, Фойл?
	Но Фойл не слушал. Перед его глазами стояли двадцать миллионов... не двадцать тысяч... двадцать миллионов в платиновых слитках, как сияющая дорога к "Ворге". Не надо больше никакого воровства. Двадцать миллионов.  Этого вполне хватит стереть с лица земли "Воргу".
	- Фойл!
	Фойл очнулся и посмотрел на Дагенхема.
	- Не знаю никакого "Номада", ничего не знаю.
	- Я предлагаю щедрое вознаграждение. На тридцать тысяч космонавт может кутить, ни о чем не думая, целый год... Чего тебе еще?
	- Ничего не знаю.
	- Либо мы, либо разведка, Фойл.
	- Больно вам надо, чтобы я попал им в лапы, иначе к чему эти разговоры? Все это пустой треп. Я не знаю никакого "Номада", ничего не знаю.
	- Ты!.. - Дагенхем пытался подавить бешенство. Он слишком много открыл этому хитрому примитивному созданию. - Да, мы не стремимся выдать тебя разведке. У нас есть свои собственные средства. - Его голос окреп. - Ты думаешь, сумеешь надуть нас. Ты думаешь, мы станем ждать, пока рак на горе свистнет. Ты думаешь даже, что раньше нас доберешься до "Номада".
	- Нет, - сказал Фойл.
	- Так вот слушай. На тебя заготовлено дело. Наш адвокат в Нью-Йорке только ждет знака, чтобы обвинить тебя в саботаже, пиратстве в космосе, грабеже и убийстве. Престейн добьется твоего осуждения в двадцать четыре часа. Если у тебя раньше было знакомство с полицией, это означает лоботомию.  Они вскроют твой череп и выжгут половину мозгов. После чего ты никогда не сможешь джантировать.
	Дагенхем замолчал и пристально посмотрел на Фойла. когда тот покачал головой, Дагенхем продолжил.
	- Что ж, тебя присудят к десяти годам того, что в насмешку называют лечением. В нашу просвещенную эпоху преступников не наказывают. Их лечат.  Тебя бросят в камеру одного из подземных госпиталей. Там ты будешь гнить в темноте и одиночестве. Будешь гнить там, пока не решишь заговорить. Будешь гнить там вечно. Выбирай сам.
	Ворга, я убью тебя.
	- Я ничего не знаю о "Номаде". Ничего!
	- Хорошо, - Дагенхем сплюнул. Внезапно он протянул вперед сжатый в ладонях цветок орхидеи. Цветок почернел и рассыпался. - Вот что с тобой будет, понял?
	
	Глава 5
	
	К югу от Сен-Жирона, возле Франко-испанской границы, тянутся на километры под Пиринеями глубочайшие во Франции пещеры - Жофре Мартель. Это самый большой и самый страшный госпиталь на Земле. Ни один пациент не джантировал из его чернильной тьмы. Ни одному пациенту не удалось узнать джант-координаты мрачных глубин госпиталя.
	Если не считать фронтальной лоботомии, есть всего три пути лишить человека возможности джантировать: удар по голове, вызывающий сотрясение мозга, расслабляющий наркотик и засекречивание джант-координат. Из этих трех наиболее практичным считался последний.
	Камеры, отходящие от запутанных коридоров Жофре Мартель, были вырублены в скале. Они не освещались, как и коридоры. Мрак подземелий пронизывали лучи инфракрасных ламп. Охрана и обслуживающий персонал носили специальные очки.  Пациенты жили во тьме и слышали лишь отдаленный шум подземных вод.  Для Фойла существовали лишь тьма, шум вод и однообразие госпитального режима. В восемь часов (или в любой другой час этой немой бездны) его будил звонок. Он вставал и получал завтрак, выплюнутый пневматической трубой.  Завтрак надо было съесть немедленно, потому что чашки и тарелки через пятнадцать минут распадались. В восемь-тридцать дверь камеры отворялась, и Фойл вместе с сотнями других слепо шаркал по извивающимся коридорам к Санитарии.
	Там, так же в темноте, с ними обращались, как со скотом на бойне - быстро, холодно, с безразличием. Их мыли, брили, дезинфицировали, им вкалывали лекарства, делали прививки. Старую бумажную одежду удаляли и сжигали, и тут же выдавали новую. Затем их гнали в камеры, автоматически вычищенные и обеззараженные во время их отсутствия. Все утро Фойл слушал в камере лечебные рекомендации, лекции, морали и этические наставления. Потом снова наступала закладывающая уши тишина, и ничто не нарушало ее, кроме отдаленного шума вод и едва слышных шагов надзирателей в коридоре.  Днем их занимали лечебным трудом. В каждой камере зажигался телевизионный экран, и пациент погружал руки в открывшееся отверстие. Он видел и чувствовал трехмерно передающиеся предметы и инструменты. Он кроил и штопал госпитальные робы, мастерил кухонную утварь и готовил пищу. На самом же деле он ни до чего не дотрагивался. Его движения передавались в мастерские и там управляли соответствующими механизмами. После одного короткого часа облегчения вновь наваливались мрак и тишина темницы.  Правда, временами,... раз или два в неделю (или, может быть, раз или два в год) доносился приглушенный звук далекого взрыва, И Фойл отрывался от горнила ненависти, где закалялась его жажда мести. В Санитарии он шептал вопросы невидимым фигурам.
	- Что за взрывы, там?
	- Взрывы?
	- Слышу их, как будто издалека.
	- Это Чертовджант.
	- Что?
	- Чертовджант. Когда кто-то по горло сыт Жофре. Поперек глотки.
	Джантирует прямо к черту, он.
	- Ах ты!..
	- Вот так вот. Невесть откуда, невесть куда. Чертовджант... вслепую...  и мы слышим их. Бум! Чертовджант.
	Фойл был потрясен. Тьма, тишина, одиночество наводили отчаяние, ужас, сводили с ума. Монотонность казалась невыносимой. Погребенные в застенках госпиталя Жофре Мартель, пациенты страстно ждали утра ради возможности прошептать слово и услышать ответ. Но любые разговоры сразу пресекались охраной, а динамик потом читал наставления о Добродетели Многотерпения.  Фойл знал записи наизусть, каждое слово, каждый шорох и треск ленты. Он возненавидел эти голоса: всепонимающий баритон, бодрый тенор, доверительный бас. Он научился отрешаться, работать механически. А вот перед бесконечными часами одиночества он оказался беспомощен. Одной ярости тут не хватало.  Фойл потерял счет дням. Больше он не перешептывался в Санитарии. Его сознание оторвалось от реальности и куда-то медленно и бездумно плыло. Ему стало казаться, что он снова на "Номаде", опять дерется за жизнь. Потом и эта слабая связь с иллюзией оборвалась. Все глубже и глубже он погружался в пучину кататонии, в лоно тишины, в лоно темноты, в лоно сна.  То были странные, быстротечные сны. Однажды ему явился голос ангела-спасителя. Ангела-женщины. Она тихонько напевала. Трижды он слышал слова: "О, боже...", "Боже мой!..", и "О..."
	Фойл падал в бездонную бездну и слушал.
	- Есть выход, - сладко нашептывал в его уши ангел. Голос ангела гнева был мягким и нежным, и в то же время горел безумием.  И внезапно, с безрассудной логикой отчаяния, Фойл осознал: выход есть.
	Глупец, он не видел этого раньше.
	- Да, - прохрипел он. - Есть выход. Послышался сдавленный вздох. - Кто это?
	- Я, - сказал Фойл. - Это я, не кто иной. Ты меня знаешь.
	- Где ты?
	- Здесь. Где всегда.
	- Но здесь никого нет. Я одна.
	- Спасибо, показала мне путь, ты.
	- Я слышу голоса, - прошептал гневный ангел. - Это начало конца.
	- Ты показала мне путь. Чертовджант.
	- Чертовджант!.. Боже мой, неужели это правда? Ты говоришь на уличном арго... ты существуешь на самом деле... Кто ты?
	- Гулли Фойл.
	- Но ты не в моей камере. И даже не поблизости. Мужчин здесь держат в северной части Жофре Мартель. Я - в "Юге-900". А ты?
	- Север-III.
	- Четверть мили. Как мы... О, господи! Конечно! Это Линия Шепота. Я всегда думала - выдумки... А она существует...
	- Что ж, пора, - пробормотал Фойл. - Чертовджант.
	- Фойл, не смей! Послушай меня. Это чудо.
	- Чудо?
	- Акустический феномен... такое случается в пещерах... Каприз передачи звука... Старожилы называют это Линией Шепота. Я им не верила. Никто не верит, но это правда! Мы на разных концах Линии Шепота. Мы можем разговаривать. Мы можем строить планы. У нас есть надежда. Мы можем спастись.
	
	x x x
	
	Ее звали Джизбелла Мак Куин. Она была вспыльчива, умна, образована и независима. Жофре Мартель пять лет назад начал лечить ее от бандитизма.  Джизбелла гневно-шутливо поведала Фойлу о том, как она бросила вызов обществу.
	- Ты не знаешь, что джантация принесла женщинам, Гулли. Она заперла нас. Отправила назад в сераль.
	- Что такое сераль?
	- Гарем. Место, где содержат женщин. Через тысячу лет развития цивилизации мы снова - собственность. Джантация так угрожала нашей добродетели, нашему достоинству, нашей чести, что нас заперли как золотые слитки в сейф. Нам закрыты все дороги. Это страшный тупик, Гулли, и из него нет выхода. Остается только плюнуть на все и идти напролом.
	- Зачем это тебе, Джиз?
	- Свобода нужна мне как воздух, Гулли. Я хочу жить своей собственной жизнью, а общество заковало меня в кандалы и обрекло на смирение. - И она поведала ему все мрачные и трагические подробности своего бунта:
	Слабохарактерное Вымогательство, Каскадный Шантаж, Новобрачное и Похоронное Ограбления и другие.
	Фойл рассказал ей о "Номаде" и "Ворге", о своей ненависти и своих планах, но не сообщил Джизбелле ни о своем лице, ни о двадцати миллионах в платиновых слитках, скрытых в поясе астероидов.
	- Что случилось с "Номадом"? - спросила Джизбелла. - Верно ли то, что говорил тот человек, Дагенхем? Его уничтожил крейсер Внешних Спутников?
	- Мне не понять. Сказано - не помню, ты.
	- Очевидно, взрыв вызвал у тебя амнезию, а шесть месяцев одиночества и мук усугубили потерю памяти. На корабле не осталось ничего ценного?
	- Нет.
	- И Дагенхем ни о чем не упоминал?
	- Нет, - солгал Фойл.
	- Значит, у него была иная причина упрятать тебя в Жофре Мартель.
	Зачем-то ему нужен "Номад"... Не пытаться взорвать "Воргу" - это глупость.
	Только дикий зверь грызет захлопнувшийся капкан. Сталь не виновата.
	- Не пойму, о чем ты. "Ворга" прошел мимо.
	- Кару заслужил мозг, Гулли. Тот мозг, который устроил западню.
	Выясни, кто находился на борту "Ворги". Узнай, кто приказал уйти. И накажи его.
	- Да-а. Как?
	- Думай, Гулли. Голова, сообразившая, как сдвинуть "Номад", как из ничего собрать адскую машинку, должна найти способ. Но никаких бомб! - Думай! Разыщи кого-нибудь из экипажа "Ворги". Он назовет остальных. Выследи их, узнай, кто отдал приказ и покарай его. На это требуется время, Гулли...  время и деньги, много денег, больше, чем у тебя есть.  Они часами переговаривались по Линии Шепота. Голоса слышались слабо, звучали как будто у самых ушей. Лишь в определенном месте каждой камеры можно было услышать собеседника. Вот почему они не сразу обнаружили это чудо. Теперь они наверстывали упущенное время. Джизбелла учила Фойла.
Предыдущая страница Следующая страница
1 2 3 4 5 6  7 8 9 10 11 12 13 14 ... 28
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (3)

Реклама