Правительство Внутренних Планет ежегодно выплачивало ему 25 тысяч кредиток для обеспечения защитных мер. Дагенхем не мог общаться с человеком более пяти минут, не мог занимать никакое помещение, включая собственное, более тридцати минут в сутки. Изолированный от жизни и любви, он бросил свои исследования и создал колосс "Курьер Инк".
Когда бледный труп со свинцовой кожей появился в Звездном Зале, Йанг-Йовил понял неминуемость поражения. Он не мог соперничать одновременно с тремя соперниками. Он встал.
- Переговоры закончены. Я беру ордер на Фойла.
- Капитан Йовил уходит, - обратился Престейн к офицеру джант-стражи, приведшему Дагенхема. - Проводите его через лабиринт. Йанг-Йовил поклонился, а когда офицер двинулся вперед, посмотрел прямо на Престейна, иронично улыбнулся и исчез со слабым хлопком.
- Престейн! - воскликнул Банни. - Он джантировал! Координаты этой комнаты не тайна для него! Он...
- Очевидно, - ледяным тоном отрезал Престейн. - Офицер, сообщите начальнику стражи. Звездный Зал немедленно перевести в другое место. Теперь, мистер Дагенхем...
- Подождите, - сказал Дагенхем. - Надо заняться ордером, И без извинения или объяснения, он исчез. Престейн поднял бровь. - Еще один, - пробормотал он. - Но у этого, по крайней мере, хватило такта хранить свою пирортацию до конца.
Вновь показался Дагенхем.
- Не имеет смысла тратить время на лабиринт, - успокоил он присутствующих. - Я принял меры. Йовила задержат - два часа гарантировано, три часа вероятно, четыре возможно.
- Как? - поразился Банни. Дагенхем холодно улыбнулся.
- Мне пора.
- Что с Фойлом? - спросил Престейн.
- Пока ничего. - На лице Дагенхема снова появилась страшная улыбка.
- Он действительно уникален. Я перепробовал все обычные методы и наркотики... Ничего. Снаружи - всего лишь заурядный космонавт... если не татуировка... но внутри... из стали. Что-то завладело всеми его помыслами, всем существом и не отпускает.
- Что же? - спросил Шеффилд.
- Надеюсь узнать.
- Как?
- Не спрашивайте, станете соучастниками. Корабль наготове?
Престейн кивнул.
- Ждите. Фойл долго не выдержит.
- Где вы его держите? Дагенхем покачал головой.
- Это помещение ненадежно.
Дагенхем джантировал по курсу Цинциннати-Нью-Орлеан-Монтеррей-Мехико и появился в психиатрическом крыле гигантского госпиталя Объединенных Земных Университетов. Крыло - едва ли подходящее название для целого города в маленькой стране госпиталя. Дагенхем появился на сорок третьем этаже терапевтического отделения, где в изолированном баке плавал без сознания Гулливер Фойл. Рядом стоял солидный бородатый мужчина в халате.
- Привет, Фриц.
- Привет, Саул.
- Хороша картинка - главврач обхаживает для меня пациента.
- Мы у тебя в долгу, Саул.
- Хватит об этом, Фриц. Я не облучу тебе госпиталь?
- Здесь свинцовые стены.
- Готов к работе?
- Хотел бы я знать, за чем ты охотишься.
- За информацией.
- И собираешься для этого превратить терапевтическое отделение в камеру инквизиции? Почему бы не использовать наркотики?
- Все испробовано. Бесполезно. Он не обычный человек.
- Это запрещено, ты же знаешь.
- Передумал? За четверть миллиона я могу продублировать твое оборудование.
- Нет, Саул. Мы всегда будем у тебя в долгу.
- Тогда начнем с Театра Кошмаров.
Театр Кошмаров появился на свет в результате ранних попыток лечения шизофрении методом шока с целью заставить больного вернуться к реальности, превратив его воображаемый мир в пытку. Связанные с ним эмоциональные перегрузки пациента были очень жестокими.
Проекторы очистили от пыли и подготовили к работе. Фойла достали из бака, сделали ему стимулирующий укол и оставили на полу. Бак удалили. Выключили свет.
Каждый ребенок на свете считает, будто его воображаемый мир уникален. Психиатрам же известно: радости и ужасы личных фантазий - общее наследство всего человечества. Терапевтическое отделение Объединенного Госпиталя записало эмоции на тысячи километров пленки и создало всеобъемлющий сплав ужаса в Театре Кошмаров.
Фойл очнулся в холодном поту, так и не поняв, что он вышел из небытия. Его сжимали в клещах, кидали в пропасть, жарили на костре. С него содрали кожу и кислотой выжигали внутренности. Он закричал, побежал, но вязкое болото обхватило его ноги. Какофонию скрежета, визга, стонов, угроз, терзавшую его слух, перекрывал настойчивый голос.
- Где Номад, где Номад, где Номад, где Номад?
- Ворга, - хрипел Фойл. - Ворга. Его защищало собственное сумасшествие, и это придавало ему дополнительные силы.
- Где Номад? Где ты оставил Номад? Что случилось с Номадом? Где Номад?
- Ворга - не сдавался Фойл. - Ворга. Ворга. Ворга. В контрольном помещении Дагенхем выругался. Главврач, управляющий проекторами, взглянул на часы.
- Минута сорок пять, Саул. Ему, пожалуй, больше не выдержать.
- Его надо расколоть. Выжимай все до конца! Фойла хоронили заживо, медленно, неумолимо, безжалостно. Его засасывала глубина. Вонючая слизь обволакивала со всех сторон, отрезая от света и воздуха. Он мучительно долго задыхался, а вдали гремел голос: - ГДЕ НОМАД? ГДЕ ТЫ ОСТАВИЛ НОМАД? ТЫ МОЖЕШЬ СПАСТИСЬ, ЕСЛИ НАЙДЕШЬ НОМАД. ГДЕ НОМАД? Но Фойл был на борту "Номада" в своем гробу, без света и воздуха. Он свернулся в зародышевый комок и приготовился спать. Он был доволен. Он выживет. Он найдет "Воргу".
- Толстокожая свинья! - выругался Дагенхем. - Кто-нибудь раньше выдерживал Театр Кошмаров, Фриц?
- Нет. Ты прав. Это поразительный человек, Саул.
- Мы должны из него вытянуть... Ну, хорошо, к черту с этой штукой. Попробуем Мегалан. Актеры готовы?
- Все готово.
- Начнем.
Мания величия может развиваться в шести направлениях. Мегалан является драматической попыткой диагностики конкретного течения мегаломании. Фойл проснулся в громадной постели. Он находился в роскошной спальне, сплошь в парче и бархате. Фойл удивленно огляделся. Мягкий солнечный свет падал через решетчатые окна. В дальнем углу застыл лакей, поправляя сложенную одежду.
- Эй... - промычал Фойл.
Лакей повернулся. - Доброе утро, мистер Фойл.
- Что?
- Прекрасное утро, сэр. Я приготовил вам бежевую саржу и легкие кожаные туфли.
- В чем дело, эй, ты?
- Я?... - Лакей удивленно посмотрел на Фойла. - Вы чем-то недовольны, мистер Формайл?
- Как ты меня зовешь, паря?
- По имени, сэр.
- Мое имя... Формайл? - Фойл приподнялся на локтях. - Нет, мое имя Фойл. Гулли Фойл. Так меня зовут. Лакей прикусил губу. - Простите, сэр.
Он вышел. Через минуту в комнату вбежала прелестная девушка в белом. Она села на край постели. Взяла Фойла за руки и заглянула ему в глаза. Ее лицо выражало страдание.
- Милый, милый, милый, - прошептала она, - пожалуйста, не надо начинать все сначала. Доктор клянется, что ты пошел на поправку.
- Что начинать?
- Всю эту чепуху про Гулливера Фойла, будто бы ты простой...
- Я Гулли Фойл. Мое имя - Гулли Фойл.
- Любимый, нет. Это болезнь. Ты, наверное, чересчур много работал.
- Я Гулли Фойл всю мою жизнь.
- Дорогой, тебе так кажется. На самом же деле ты Джеффри Формайл.
Ты... о, к чему это я рассказываю? Одевайся, любовь моя. Тебя ждут внизу.
Фойл позволил лакею одеть себя и, как в тумане, спустился по лестнице. Прелестная девушка, очевидно обожавшая его, повсюду шла за ним. Они пересекли колоссальную судию, заставленную мольбертами и незаконченными картинами, миновали зал со шкафами, столами, посыльными и секретаршами и вошли в громадную лабораторию с высокими потолками, загроможденную стеклом и хромом. Там колыхалось и шипело пламя горелок, бурлили и пенились разноцветные жидкости, пахло странными химикалиями. По всему чувствовалось: здесь проводятся необычные эксперименты.
- Что все это значит? - поинтересовался Фойл. Девушка усадила его в плюшевое кресло у необъятного стола, заваленного бумагами. На некоторых из них красовалась оставленная небрежным взмахом пера внушительная подпись:
Джеффри Формайл.
- Все свихнулись, все... - забормотал Фойл.
Девушка остановила его.
- Вот доктор Реган. Он объяснит.
Импозантный джентльмен со спокойными уверенными манерами приблизился к Фойлу, пощупал пульс, осмотрел глаза и удовлетворенно хмыкнул.
- Прекрасно. - констатировал он. - Превосходно. Вы близки к полному выздоровлению, мистер Формайл. Можете уделить мне одну минуту? Фойл кивнул.
- Вы ничего не помните. Случается - перетрудились, к чему скрывать - чрезмерно увлеклись спиртным и не выдержали нагрузок. Вы утратили связь с реальностью.
- Я...
- Вы убедили себя в собственном ничтожестве - инфантильная попытка уйти от ответственности. Вбили себе в голову, будто вы простой космонавт по имени Фойл. - Гулливер Фойл, верно?
Со странным номером....
- Гулли Фойл. АС 128/127.006. Но это действительно я! Про...
- Это не вы. Вот вы. - Доктор Реган махнул рукой в сторону необычных помещений, виднеющихся через прозрачную перегородку. - Обрести настоящую память, всю эту великолепную реальность можно лишь избавившись от фальшивой.
- Доктор Реган подался вперед, сверкнув стеклами очков. - Восстановите детально вашу старую память, и я уничтожу ее без следа. Где, по-вашему, вы оставили воображаемый корабль "Номад"? Как вам удалось спастись? Куда делся ваш воображаемый "Номад"?
Фойл заколебался.
- Мне кажется, я оставил "Номад"... - Он замолчал. Из блестящих очков доктора Регана на него уставилось дьявольское лицо... кошмарная тигриная маска с выжженной надписью "Номад" через перекошенные брови. Фойл вскочил.
- Врете! - взревел он. Я Фойл!
В лабораторию вошел Саул Дагенхем.
- Ну, хорошо, - сказал он. - Все свободны.
Кипучая жизнь в соседних комнатах прекратилась. Актеры исчезли быстро и тихо, не глядя в сторону Фойла. Дагенхем обратил к Фойлу свою смертельную улыбку.
- Ты крепкий орешек, не правда ли? Ты воистину уникален. Меня зовут Саул Дагенхем. У нас есть пять минут для разговора. Выйдем в сад. Сад Успокоения на крыше Терапевтического Здания был венцом лечебного планирования. Каждая перспектива, каждый цвет, каждый контур умиротворяли страсти, гасили раздражение, смягчали злость, убирали истерию, наводили меланхолию.
- Садись. - Дагенхем указал на скамейку рядом с кристально чистым бассейном, - Мне придется ходить вокруг тебя. - Я облучен. Ты понимаешь, что это значит?
Фойл угрюмо мотнул головой. Дагенхем сорвал орхидею и обхватил ее ладонями. - Следи за цветком, увидишь.
Он прошелся перед скамейкой и неожиданно остановился.
- Ты прав, разумеется. Все, что с тобой случилось, - правда.
Только... что с тобой случилось?
- Проваливай, - прорычал Фойл.
- Знаешь, Фойл, я восхищаюсь тобой.
- Проваливай.
- Надо признать, у тебя есть характер и изобретательность. Ты кроманьонец, Фойл. Бомба, брошенная на верфи Престейна, замечательна. Ты разграбил чуть ли ни весь Объединенный Госпиталь, добывая деньги и материалы. - Дагенхем стал считать по пальцам. - Обокрал слепую сиделку, очистил шкафчики, украл химикалии, украл приборы.
- Проваливай.
- Но откуда такая ненависть к Престейну? Зачем ты пытался взорвать его корабль? Чего ты хотел?
- Проваливай.
Дагенхем улыбнулся.
- Если мы собираемся беседовать, тебе придется выдумать что-нибудь новое. Твои ответы становятся однообразными. Что произошло с "Номадом"?
- Я не знаю никакого "Номада", ничего не знаю.
