ночному небу в рейсе Чикаго-Париж.
Я, конечно, уже много раз летал этим маршрутом, однако, сегодня был
особенный день, связанный с эпохальным событием, которое и праздновали
пассажиры; и вот я засиделся позже обычного, наблюдая своих
соотечественников со снисходительной, как мне казалось, улыбкой на губах,
поскольку - я говорю это без лишнего самомнения - мне была дарована высокая
привилегия участвовать в тех событиях, которые породили после сотни лет
усилий этот праздничный день. Я еще раз огляделся и затем посмотрел на
своего соседа.
Он был симпатичным малым, худощавый и бронзовый от загара - ему не
нужны были летная форма, адмиральские звезды и якоря, нашивки о ранениях: с
одного взгляда в нем был виден военный; каждый дюйм его роста говорил об
этом, а в нем было полных семьдесят два дюйма.
Мы немного поговорили, конечно, и о великой победе, и о послании с
Марса, и хотя он часто улыбался, я заметил тень грусти в его глазах, а
когда с соседнего столика до нас донесся особенно громки взрыв смеха, он
покачал головой и заметил:
- Однако пусть, пусть они радуются жизни, пока еще можно! Я завидую их
наивности.
- Что вы хотите этим сказать? - спросил я.
Он смутился, и, улыбнувшись, спросил:
- Разве я говорил вслух?
Я повторил ему то что он сказал: он с минуту смотрел на меня
пристально, прежде чем снова заговорить.
- О, бесполезно! - воскликнул он почти с раздражением. - Вы бы не
поняли и конечно, не поверили бы. Я сам толком этого не понимаю. Однако, я
должен верить, потому что я видел, видел это собственными глазами. Боже!
Если бы вы только видели то, что пришлось увидеть мне!
- Расскажите, - попросил я его, но он с сомнением покачал головой.
- Понимаете ли вы, что не существует такого понятия, как Время? -
неожиданно спросил он и добавил. - Что человек выдумал это понятие,
потворствуя своему ограниченному уму, точно так же он назвал другое
явление, которое не мог ни объяснить, ни понять - Пространство!
- Я слышал эту теорию, - ответил я. - но я не верил и не верю в нее -
я просто не знаю.
Мне показалось, что это его удивило. Я замолчал, так как детективные
истории именно таким образом рекомендуют вытягивать из собеседника
необычайные и странные рассказы. Он глядел сквозь меня, и я представил, что
он погрузился в какие-то свои ужасные воспоминания. Возможно, я был неправ,
хотя в действительности полностью убедился в этом, когда он снова
заговорил.
- Если эта девушка не будет осторожна, - заметил он, - стол
опрокинется, и она больно ударится. Она же стоит совсем на краешке.
Я повернулся и увидел хорошо одетую и сильно растрепанную девушку,
которая под общие одобрительные крики компании танцевала на столе. Мой
сосед встал.
- Большое спасибо за компанию. Надеюсь еще раз встретиться с вами. Мне
надо подыскать себе место, где можно было бы отоспаться. Они не смогли дать
мне каюту. И, кажется, я так и не выспался с тех пор, как они послали меня
назад.
Он улыбнулся.
- Вы избежали газовых снарядов и радиобомб я полагаю, - заметил я.
- Да, согласился он, - выздоравливающий и избежавший оспы...
- У меня каюта с двумя койками, - предложил я. - Мой секретарь в
последнюю минуту заболел. Я был бы рад предложить вам его место.
Он поблагодарил меня и принял предложение, переночевать одну ночь у
меня в каюте; наутро мы уже должны были быть в Париже.
Когда мы проходили меж столиков, он остановился у столика той женщины,
на которую прежде обратил внимание. Их глаза встретились и ее лицо выразило
удивление и недоверчивое недоумение. Он дружелюбно улыбнулся и кивнул ей,
затем прошел дальше.
- Вы что, знаете ее? - поинтересовался я.
- Да, узнаю... через две сотни лет, - был его загадочный ответ.
Мы отыскали нашу каюту, распили бутылочку виски, выкурили по сигарете,
поговорили и сблизились еще больше.
Он первый вернулся к нашему разговору в Голубой Каюте.
- Я собираюсь рассказать вам, - начал он, - то, что я никому до сих
пор не рассказывал. Однако, если вы захотите пересказывать эту историю, не
упоминайте моего имени. У меня еще несколько лет этой жизни впереди, и я бы
не хотел, чтобы на меня указывали пальцем, как на лунатика. Прежде всего
разрешите заметить, что я не хочу ничего объяснять; естественно, я не
думаю, что предвидение является объяснением. Я действительно "жил" той
жизнью, о которой я вам расскажу; и та девушка, которая танцевала на столе,
прожила ту жизнь вместе со мной, но она этого не знает. Если вы хотите, то
можете не придерживаться теории, что не существует такого понятия как Время
- просто помните об этом. Вы не сможете понять этого, или, по крайней мере,
я не смогу объяснить этого вам. Итак, начнем...
Глава I
ПРИКЛЮЧЕНИЯ В КОСМОСЕ
- Я хочу рассказать вам мою историю, историю двадцать второго
столетия, Однако будет лучше для того, чтобы вы поняли ее, рассказать вам
сначала историю моего пра-пра-пра-дедушки, который родился в двухтысячном
году.
Я, наверное, взглянул на него несколько иронически, так как он
улыбнулся и покачал головой, как человек, затрудняющийся найти объяснение,
соответствующее умственным способностям аудитории.
Мой пра-пра-пра-дедушка был на самом деле пра-пра-пра-внуком моего
прежнего воплощения, которое началось в 1986 году. В возрасте двадцати лет
я женился в 1916 году. Мой сын Юлиан родился в 1917 году. Я никогда не
видел его. Я был убит во Франции в 1918 году в день заключения перемирия.
Я был снова перевоплощен в сыне моего сына в 1937 году. Мне тридцать
лет. Мой сын родился в 1970 году - это сын моего перевоплощения в 1937 году
- и его сын Юлиан Пятый, в котором я снова вернулся на Землю в 2000 году.
Я вижу, вы несколько сконфужены, но однако попытайтесь понять, что я
вам уже говорил - не существует такого понятия, как Время. Сейчас 1967 год,
однако я отчетливо вспоминаю факты моей жизни в течение четырех воплощений;
последнее из них, как я помню, началось в 2100 году. Или я действительно
пропустил три поколения в тот раз или благодаря капризам судьбы я просто не
помню промежуточных воплощений, не знаю ...
Моя теория всего этого состоит в том, что единственное мое отличие от
современников заключено в моей способности помнить события всех воплощений,
в то время как они вспоминают только некоторые важные эпизоды того
воплощения, в котором они находятся. Однако возможно, что я и не прав. Но
это не важно. Я расскажу вам историю Юлиана Пятого, родившегося в 2000
году, а затем, если у нас еще останется время и вам это интересно, я
расскажу о мучениях в течении тех ужасных дней двадцать второго столетия,
которые последовали за рождением Юлиана Десятого в 2100 году.
Я постараюсь передать вам эту историю его собственными словами,
насколько мне удастся ее припомнить. Однако, по некоторым причинам, где не
последней является моя лень, я опущу, с вашего разрешения, конечно,
чрезмерно длинные цитаты.
Мое имя Юлиан, Юлиан Пятый. Я происхожу из известной семьи: мой пра-
прадед Юлиан Первый, майор в двадцать два года, был убит во Франции в самом
начале войны. Мой пра-прадед, Юлиан Второй, был убит в битве в Турции в
1938 году. Мой прадед, Юлиан Третий, провоевал без перерыва с
шестнадцатилетнего возраста до самого провозглашения мира - ему как раз
было тридцать лет. Он умер в 1992 году и в последние двадцать пять лет
своей жизни носил звание адмирала авиации; после окончания войны он
возглавил Интернациональный мирный флот, патрулировавший и осуществлявший
полицейские функции на всей Земле. Он так же, как и мой отец, вступивший на
этот пост после его смерти, погиб при исполнении служебных обязанностей.
В шестнадцать лет я окончил Школу Пилотов и был направлен в
Интернациональный Мирный флот. Итак, я был пятым представителем нашей
семьи, который носил форму военного нашей страны. Это было в 2016 году, и я
помню, что очень гордился тем, что ровно век тому назад Юлиан Первый
окончил Вест Пойнт и что в течение этих ста лет ни один из мужчин нашей
семьи не только не носил, но и не имел гражданской одежды.
Конечно, войны больше не было, однако стычки случались. Появились
воздушные пираты, с которыми надо было бороться; иногда приходилось
посылать на некоторые нецивилизованные племена России, Африки и Центральной
Азии карательные экспедиции. Однако, жизнь казалась нам монотонной и
однообразной. Особенно же, когда мы читали о своих героических
предшественниках 1914-1967 годов, и все же из нас никто не желал войны. Нас
чересчур хорошо научили тому, что не надо думать о войне: Интернациональный
Мирный Флот так же эффективно разрушал все приготовления к войне, что мы
все ясно понимали - новая война никогда не разразится. Во всем мире не
осталось огнестрельного оружия, кроме как у нас, да было, правда, несколько
старинных образцов, которые мы сохранили как фамильные реликвии, или
поместили в музеи, да еще некоторое количество стаpинного оружия
сохранилось у диких племен, однако, без боеприпасов. Мы запретили им какое-
либо их производство. Не осталось ни одного газового снаряда, ни одной
радио-бомбы, ни одной установки для их запуска.
Во всем мире не осталось ни одного орудия. Я был глубоко убежден, что
если вооружить тысячу человек различными орудиями уничтожения, которые
достигли своей высшей эффективности к концу войны в 1967 году, то они
завоевали бы весь мир. Однако не существовало этой вооруженной группы -
никогда больше не удастся вооружить тысячу человек в каком-либо уголке
Земли. Интернациональный Мирный Флот был создан и сооружен именно для того,
чтобы предотвратить подобное бедствие.
Но, казалось, самое предвидение было против мира. Если удавалось
уничтожить внутренние источники, то всегда оставались непредвиденные
внешние, находившиеся вне нашего контроля. Один из подобных источников и
погубил нас. Его зерна были посеяны за тридцать три года до моего рождения
в тот исторический день 10 июня 1967 года, когда Земля получила первое
послание с Марса. С этого дня обе планеты находились в постоянном контакте,
обмениваясь взаимно информацией. В некоторых областях науки и искусства
марсиане, или как они себя называли - барсумцы, немного опередили нас: в
ряде наук однако, мы достигли значительно больших успехов. Таким образом и
шел обмен знаниями к взаимной выгоде обоих миров.
Мы познакомились с их историей и обычаями, они познакомились с нашей,
хотя барсумцы и знали задолго до этого о нас больше, чем мы о них. С самого
начала "марсианская хроника" заняла значительное место в нашей прессе.
Они больше всего помогли нам, вероятно, в медицине и аэронавтике. Они
снабдили нас чудесной целительной "примочкой Барсума", а что касается
аэронавтики, то мы узнали, что такое "восьмой луч": у нас на Земле он
больше известен под названием "Барсумский луч". Он заполняет специальные
подъемные баки современных самолетов. Сразу же вышли из употребления старые
конструкции, которые могли подняться в воздух, только набрав определенную
скорость.
То, что мы вообще могли обмениваться информацией с Марсом, стало
возможно только благодаря таинственной транспортации на Марс 4 марта 1656
года бессмертного верганца Джона Картера. Об этом знает каждый ребенок 22
столетия. Если бы марсианские ученые, работавшие над проблемой связи с
Землей, из-за политических соображений не объединились бы в секретную
организацию, обе планеты смогли бы обмениваться информацией на пятьдесят
