отстегнул от седла кнут из буйволовой кожи.
- Ты хочешь, чтобы я загнал тебя? - Ярость превратила его голос в
крик. Он ударил меня - сильный удар тяжелым кнутом - ударил по лицу. Я
успел схватить кнут и вырвать его у капитана, затем я схватил поводья и
хотя лошадь старалась вырваться, я отхлестал капитана. Я успел нанести
ударов десять, прежде чем он свалился с седла на землю.
Затем его люди набросились на меня и я упал от удара по голове. Пока я
был без сознания, они связали меня, положили поперек седла. После этого они
повезли меня в тюрьму. Капитан ехал рядом и все время хлестал меня кнутом
из бычьей кожи.
Глава десятая
Восстание
Они бросили меня в огороженное забором пространство и другие
несчастные пленники тут же окружили меня. Когда я рассказал им, что
произошло, они стали вздыхать и качать головами. За это, сказали они, ждет
смертная казнь.
Я лежал на земле избитый, израненный, и думал не о себе. Я думал, что
теперь произойдет с матерью и Хуаной. Теперь, когда у них не стало ни
одного защитника. Эти мысли заставили меня забыть о своих ранах, придали
мне силы. Я стал обдумывать планы бегства, безумные планы, невыполнимые
планы бегства и мести. Причем главным была месть.
Над головой через определенные интервалы я слышал шаги часовых. Вскоре
я уже мог с точностью до секунды предсказать его маршрут. Ему требовалось
минут пять, чтобы завершить обход. Я лежал и размышлял. Пока он идет на
запад, в течение двух с половиной минут он повернулся ко мне спиной.
Я окончательно pешил попытаться выpваться отсюда и стал стpоить планы.
Но пеpебpав несколько, я pешил остановиться на самом наглом. Я знал, что
шансов у меня ничтожно мало в любом случае, а если я pешусь на безумный
план, то я по кpайней меpе быстpо узнаю pезультат: либо я сбегу, либо буду
убит.
Я подождал, пока в тюpьме установится относительная тишина. Часовой
все вpемя ходил по кpыше в том же pитме. Я подождал, пока он пpойдет мимо,
дал ему минуту на то, чтобы удалиться, и полез на кpышу. Я думал, что
сделаю это тихо, но у часового видимо были уши собаки, так как сpазу же
pаздался сигнал тpевоги со стоpоны часового.
И начался кошмаp. Часовые бегали, кpичали, в казаpмах загоpались огни,
тут и там pаздавались выстpелы, снизу доносился недовольный pопот
пленников. Но мне уже ничего не оставалось, как пpоводить свой план до
конца, каков бы он ни был.
Казалось чудом, что ни одна из пуль не попала в меня. Пpавда, было
темно и двигался я быстpо. Мне потpебовались секунды, чтобы pассказать об
этом, но для того, чтобы взметнуться на кpышу и спpыгнуть на дpугую
стоpону, мне потpебовалось всего доли секунды. Я со всех ног бpосился на
восток, к озеpу. Выстpелы пpекpатились, так как они потеpяли меня из виду.
Но я слышал шум погони за собой. Тем не менее, план мой блестяще удался и я
поздpавлял себя с потpясающей удачей, и с тем, что мне удалось совеpшить
невозможное. Вдpуг пеpедо мною выpосла огpомная чеpная фигуpа солдата. Он
пpицелился в меня из винтовки. Не говоpя ни слова, он нажал куpок. Я
услышал щелчок, но выстpела не последовало. Я не знаю, почему винтовка дала
осечку, да и вpемени интеpесоваться у меня не было, так как я сpазу пpыгнул
на него. Солдат пустил в ход штык.
Дуpак! Но он же не знал, что пеpед ним сам Юлиан Девятый! Он попытался
удаpить меня штыком, но я легко выpвал винтовку из его pук и сpазу занес ее
над головой. Не колеблясь ни секунды, я с силой опустил пpиклад на чеpеп
солдата. Как оглушенный бык, он упал на колени, а затем вытянулся на земле
лицом вниз. Он так и не понял, что умеp.
Звуки погони приблизились и снова началась стрельба. Видимо, они
заметили меня. Я услышал звук конских копыт справа и слева. Они окружали
меня с трех сторон, а впереди находилось большое озеро. И вот я уже стою на
краю водопада, а позади слышу торжествующие крики преследователей. Они уже
поняли, что мне не уйти от них.
Им казалось, что все кончилось. Но я не стал дожидаться их. Я прыгнул
вниз, в холодные воды озера. Не поднимаясь на поверхность, я поплыл к
северу.
Я с самого детства проводил в воде большую часть лета и она для меня
была родной стихией. Но они не знали этого и решили, что я предпочел
покончить с жизнью, чем снова попасть в тюрьму. Именно на это я и
рассчитывал.
Правда, я знал, что для очистки совести они обыщут оба берега, и
поэтому я еще долго плыл, не выходя на берег. Я держался на таком
расстоянии, чтобы меня было не разглядеть с берега. Наконец, когда я решил,
что опасность миновала, я повернул на запад.
Мне повезло. Я попал прямо в устье реки и поплыл по ней. Однако я не
рискнул доверить себя земле, пока не проплыл за развалины старого города.
Наконец я выбрался на северный берег реки и поспешил вверх по течению
в направлении моего дома. Через несколько часов я уже встретился с
обеспокоенной, ожидающей меня Хуаной. Она уже знала, что произошло на
рынке. К этому времени я уже полностью обдумал все свои действия и сообщил
о своих намерениях Хуане и матери. Им ничего не оставалось, как
согласиться, ибо остаться здесь значило обречь себя на верную смерть. Я был
удивлен, что за ними еще не пришли, но это могло случиться в любую минуту,
так что нельзя было терять времени.
Быстро собрав все необходимое, я достал из тайника Знамя и спрятал его
на себе. Все было готово. Мы пошли в стойло, взяли Красную Молнию, двух
кобыл и трех лучших молодых овец. Хуана и мать сели на лошадей. Перед
каждой я положил связанную овцу, а третью с собой на Красную Молнию.
Жеребец был удивлен таким странным седоком и еще долго удивленно фыркал,
кося глазом на меня.
Мы разогнали овец, чтобы те затоптали наши следы и поехали в лес, мимо
дома Джима и Молли. Однако мы не рискнули заехать и попрощаться с ними. Мне
не хотелось накликать на них неприятности. Мать ехала со слезами на глазах.
Ведь она прощалась с родным домом, с добрыми соседями, которые были для нее
как родственники. Но она была мужественная женщина, как и Хуана.
Ни та, ни другая не пытались отговорить меня от безумного бегства.
Напротив, они старались подбодрить меня. Хуана положила руку мне на плечо и
сказала:
- Если бы ты умер, я бы тоже умерла, но не осталась жить в этом мире.
- Я не умру, - ответил я, - пока не сделаю то, что мне суждено
сделать. А после этого, если я умру, я буду счастлив тем, что оставил землю
после себя такой, что на ней смогут жить свободные люди.
- Аминь, - прошептала Хуана.
Этой ночью я оставил их в развалинах старой церкви, которую сожгли
Калькары. Я обнял их - свою мать и свою жену, - и поехал на юго-запад, к
угольным шахтам. Насколько я знал, они находились милях в пятидесяти
отсюда. Я знал, что должен найти русло старого канала, проехать по нему
миль пятнадцать-шестнадцать, затем повернуть на юг, обогнуть озеро и я буду
у цели.
Я проехал всю ночь. Наступило утро и я укрылся в лесу, чтобы дать
отдых себе и лошади. Я не предполагал путешествовать больше недели и думал,
что после моего возвращения и нашей победы мы будем жить свободно и
счастливо.
Мое путешествие оказалось менее богато происшествиями, чем я думал. Я
проезжал мимо больших разрушенных городов и селений. Самым древним из них
был огромный Джолиет, покинутый жителями пятьдесят лет назад во время
эпидемии чумы. Большая часть моего пути пролегала по густому лесу, где
иногда встречались большие поляны, которые вряд ли были творениями природы.
Изредка мне попадались высокие башни, где прежние жители этой страны
запасали корм для скота на зиму. Эти башни были сделаны из бетона и мало
пострадали от времени. Но природа уже заявила на них свои права. Башни были
обвиты виноградной лозой от основания до верхушки.
Проехав Джолиет, я спросил дорогу у людей, работающих на полях. Это
были бедные несчастные люди, потомки богатых и мужественных американских
фермеров.
Утром второго дня я увидел впереди забор, которым были окружены шахты.
Даже издалека я понял, что это хлипкое сооружение и только часовые
удерживали пленников внутри огороженной территории. Правда, многие
умудрялись бежать и тогда за ними охотились, как за зверями. Местные
фермеры всегда сообщали о них властям, так как комендант тюрьмы разработал
коварный план, по которому за каждого бежавшего заключенного он казнил
одного фермера.
Я прятался до ночи, а потом приблизился к забору, оставив Красную
Молнию в лесу. Добраться сюда было просто, так как все пространство вокруг
забора было заполнено густыми кустами. Из своего укрытия я рассмотрел
часового - высокого, сильного, но наверняка неуклюжего парня, который
прохаживался, опустив голову. Наверняка он наполовину спал.
Забор был невысоким. Я слышал голоса заключенных и начал потихоньку
посвистывать, чтобы привлечь внимание одного из них.
Мне показалось, что прошла целая вечность, пока мне это удалось, но и
после этого заключенному понадобилась уйма времени, чтобы понять, откуда
доносится звук. В конце концов он подполз к забору и попытался рассмотреть
меня в щель. Но было темно и он ничего не смог увидеть.
- Ты янки? - спросил я. - Если да, то я твой друг.
- Я янки, - ответил тот. - А ты думал, что здесь могут оказаться
Калькары?
- Ты знаешь заключенного по имени Юлиан Восьмой?
Он подумал и сказал:
- Мне кажется, я слышал это имя. Что ты хочешь от него?
- Поговорить. Я его сын.
- Подожди, - прошептал он. - Я попробую найти его. Он где-то
поблизости.
Мне пришлось дожидаться десять минут, пока я услышал за забором
знакомый голос.
- Я здесь, отец.
- Юлиан, сын мой, - он старался подавить рыдания. - Что ты делаешь
здесь?
Я быстро рассказал ему свой план.
- Здесь есть люди, которые поддержат меня?
- Не знаю, - ответил он. Я различил нотку безнадежности в его голосе.
- Они хотели бы, но их тела и дух сломлены. Я не знаю, хватит ли у людей
мужества. Подожди, я поговорю с некоторыми. Они честные люди, но сильно
ослабли от непосильной работы, от голода, от избиений.
Я прождал добрую половину часа, пока он вернулся.
- Некоторые помогут сразу, другие - в том случае, если попытка
увенчается успехом. Ты думаешь, что стоит рискнуть? Ведь если попытка
провалится, нас всех убьют!
- Но что такое смерть после таких страданий?
- Конечно, но даже червь, насаженный на крючок, вертится на нем,
сражаясь за свою жизнь. Возвращайся, сын мой. Мы ничего не сможем сделать
против них.
- Я не уйду, - прошептал я. - Я не уйду.
- Я тебе помогу, но не могу сказать ничего о других. Может, они
помогут, а может и нет.
Мы долго говорили, умолкая, когда часовой приближался к нам. И в
моменты тишины я слышал возбужденный шепот заключенных. Видимо, весть обо
мне уже пронеслась по всей тюрьме. Может это поднимет их дух, пробудит
мужество? Если да, то успех восстания обеспечен.
Отец рассказал мне все, что мне нужно было знать - о расположении
тюрьмы, казарм солдат, количестве их - всего пятьдесят солдат охраняли пять
тысяч человек! До каких глубин унижения опустились мы, американцы! Всего
пятьдесят солдат охраняют пять тысяч заключенных!
После этого я начал приводить свой план в действие. План безумный, но
именно это и сулило успех. Когда часовой приблизился ко мне и повернул
обратно, я прыгнул из кустов и схватил его за горло. Схватил теми руками,
что свернули шею быку. Борьба была короткой. Он умер и я тихо опустил его.
