От границ лагеря до невысоких густых зарослей, обрамлявших Чистое
Урочище с двух сторон -- третья открыта -- было метров по семьдесят с каждой
стороны. Бутылки летели недалеко -- но огонь растекался по траве, сливаясь в
пламенные заслоны -- и тепловые прицелы сразу стали бесполезны, а когда с
наветренной стороны через огонь полетели дымовые шашки, стрелкам изменили и
собственные глаза.
-- Занять круговую оборону! -- загремел принц. -- К бою! Огонь по
кустарнику!
Сквозь переполох он побежал к радиостанции -- но застонал, увидев, как
внутри палатки полыхнуло и вместе с воплями радистов из нее выплеснулось
пламя.
-- Внимание под ноги! Они проложили новые подкопы!..
-- Вы окружены, -- глухо прокаркал за огненной стеной старенький
мегафон, вызывая на себя суматошные выстрелы. -- Приказываю сложить оружие и
сдаться. Сопротивление бесполезно. Выходите к ручью с поднятыми руками.
Кто-то прыгнул в джип и, не слыша окриков, понесся к третьей, открытой
стороне -- туда, откуда приехал вчера караван принца -- но две короткие
очереди сделали машину неуправляемой -- виляя, она запрыгала по кочкам и
перевернулась.
-- Сколько вас еще надо убить, чтобы вы поняли? -- хрипло спросил
мегафон.
Из неслышно открывшегося подкопа выглянул герр Татцельвурм и мастерски
прострочил несколько повернутых к нему спин и затылков, прежде чем опять
нырнуть в родную стихию темной норы.
-- Вы окружены и сверху, и снизу, -- продолжал вещать рупор, укрытый от
пуль за пнем, заставляя охотников ощупывать землю под ногами и затравленно
озирать тьму над головой -- кто там? бесшумные Совы с зажигалками в
когтях?..
Олень добился своего -- охотники не знали, откуда будет нанесен удар,
они были растеряны, охотничьи Кони тревожно ржали и рвались с привязи, Псы
жалобно скулили в вольере... Пожалуй, лишь принц сохранил достаточно
самообладания, чтобы принять верное решение.
-- Олень, у нас твоя Лань! -- хрипу мегафона ответил громовой рев
акустической установки. -- Один выстрел с твоей стороны -- и она мертва! Ты
слышишь?! К ее горлу приставлен нож!
И это была правда.
-- Вот мои условия, -- импровизировал Принц, пока старший егерь щекотал
шею Лани широким лезвием. -- Мы организованно уходим с оружием на машинах, и
ты не преследуешь нас. Я оставляю Лань в десяти километрах отсюда, на
развилке шоссе...
--...правда, не целиком, -- пошутил егерь вполголоса. -- Голова пойдет
нам в коллекцию.
Рот у Лани был заткнут, руки скручены, а глаза -- будь они огнями --
прожгли бы егеря насквозь.
-- Ты принимаешь условия?! Да или нет?!..
Кашляя, Татцельвурм выбрался из земли -- охотники, пусть с опозданием,
все же кинули в подкоп свою дымовуху; Кроты -- хоть в респираторах -- тоже
давились дымом.
-- Да или нет?!!
-- Куда?! -- Рысь попытался сгрести Волчка за шиворот, но юркий паренек
оказался проворней -- шмыгнул в нору, только его и видели. Глаза у него
сразу заслезились, и он едва не лоб в лоб столкнулся с ползущим Кротом.
-- Прямой ход есть? туда, -- показал Волчок.
-- Не, -- замотал головой Крот, -- не лазь, -- но Волчок сдернул с него
респиратор и очки-консервы, нахлобучил на себя и зашуршал вперед.
-- Во,бешеный!.. вернись!
-- Да, -- всхрапнул мегафон.
-- Кончать ее? -- осведомился егерь.
-- Не сейчас.
Волчок подвысунулся макушкой из дымящей ямы, сбил на лоб очки -- только
бы не заметили! нет, все сгрудились у автобусика с рупорами на крыше...
который принц? а, вон он, распоряжается, тычет руками... рядом верзила
держит Лань -- у него пистолет в кобуре, а принц без оружия...
Вскинув нож в ладони, Волчок примерился и метнул -- как раньше метал
для тренировки в чурбак.
Лань почуяла, что егерь странно дернулся и отвел руку с лезвием от
горла; он стал оседать с сиплым звуком, заваливаясь назад, нащупывая что-то
у себя на спине -- а принц, оттолкнув ее, потянулся за оружием на поясе
егеря.
Руки у Волчка не тряслись -- ни чуточки; он успел вложить гайку в
рогатку и оттянуть резину, когда принц коснулся пальца- ми рукоятки
пистолета.
Попал в глаз, не попал -- это Волчок не понял, но принц вскрикнул и
прижал ладони к лицу, забыв об оружии, а Лань уже заметила, куда был
направлен взгляд Джуанина, увидела Волчка и припустилась к спасительной дыре
-- согнувшись, прыгнула вниз, и Волчок потащил ее подальше от входа --
остановились они лишь затем, чтобы волчонок разгрыз путы.
Сзади в лаз кто-то свесился и стал стрелять наудачу -- но пули вязли в
земляных стенах.
-- А вот и мы, -- перхая, Волчок еле всполз на закраину лаза; ноги
почему-то ему изменили только сейчас. Олень помог выбраться Лани и сжал ее
руками -- никогда так не сжимал. Волчка вместо Оленя облапил Рысь.
-- Уходим? -- спросил Рысь, встрепав с дружеской грубостью шевелюру
полузадушенного Волчка.
-- Нет, -- ответил Олень. -- Мы не за тем сюда пришли.
x x x
Уйти по воздуху принц боялся, уйти по земле не мог -- путь отхода
оказался усеян железными колючками, одинаково легко протыкавшими и шины, и
подошвы; тут Куницы постарались, как могли. На ободьях, хлопая спущенными
камерами, вырвался один грузовик -- и получил горючей бутылкой по капоту.
Лесные стреляли редко, но метко -- а уж совсем плохо стало, когда взорвался
бензовоз; видя такое дело, лесные полезли и из зарослей, и из-под земли.
Солнце еще не взошло, когда над лагерем затрепыхался белый флажок --
люди принца окопались вокруг его шатра, сдерживая лесную братию огнем, но
вырваться не хватало уже ни духу, ни сил. Мегафон Оленя был разбит,
акустическая установка сгорела -- и теперь противники просто перекрикивались
из-за укрытий.
-- Даю три минуты на размышление! -- орал Рысь, пока Оленю делали
перевязку за опрокинутой набок машиной. -- Пусть выйдет принц! Нам нужен
только он один -- остальных отпустим!..
Геройства и верноподданничества у охотников заметно поубавилось -- еще
раз для гарантии помахав белым, они вытолкали вперед Джуанина. На скуле у
того расплылся кровоподтек от гайки Волчка, вид был довольно жалкий -- но
гонора он не утратил.
Сзади охотники складывали в кучу оружие; их обыскивали -- и прогоняли.
-- Я протестую, -- с холодным возмущением начал принц. -- Жестокое
обращение со мной будет наказано немедленно и беспощадно. Авиация Его
Величества сровняет ваш Лес с землей, если вы мне нанесете хоть одну
царапину.
-- А как насчет расплатиться с нами? -- сжав зубы, выдавил Рысь.
-- Я признаю, что в ходе охоты Лесу нанесен некоторый поправимый ущерб,
-- надменно кивнул Джуанин, видя, что рвать на куски его не собираются. --
Разумеется, ни о каких репарациях в отношениях с животными речь идти не
может, но из соображений гуманизма я готов оказать вам безвозмездную помощь
-- продукты, медикаменты, одеяла, палатки... Могу содействовать в придании
Лесу статуса заповедной зоны. Думаю, здесь можно открыть ветеринарный
пункт... Обо всем этом вы подробнее поговорите с моим секретарем, которого я
сюда пришлю, и только в том случае, если я немедленно вернусь во дворец.
-- Ты что-то говорил про честную охоту один на один, -- напомнил Олень,
впервые нарушив свое молчание.
-- Надеюсь, ты не принял это всерьез? -- улыбнулся принц.
-- А честно -- это как? -- продолжил Олень, словно не слыша принца. --
Ты с ружьем и верхом, а я без оружия, бегом? Давай сделаем наоборот. А?
-- Вы не посмеете, -- принц вновь стал холоден. -- Я -- человек, а вы
-- животные. Никто не позволит вам безнаказанно унижать человеческое
достоинство... Или вы думаете, что это была последняя охота?
-- Для тебя -- последняя, -- Олень достал пистолет.
-- Нет... -- попятился принц. -- Нет-нет... Не-ет!!...
Этого не может быть... разве он допустил какую-то ошибку? Почему не
сработали гладкие, правильные, убедительные слова?!!
-- Ты пришел сюда, -- наступал Олень, -- чтобы позабавиться, убивая
нас. У нас нет таких забав -- я убью тебя только затем, чтобы другим
неповадно было лишать жизни ради кайфа -- поганого кайфа преследовать и
убивать. И пусть другие подумают на твоей могиле, прежде чем входить в Лес.
Ты -- как заразная падаль, тебя не должно быть.
Принц не успел ни разрыдаться, ни взмолиться -- Олень быстро, брезгливо
разрядил в него весь магазин и плюнул на слабо корчащееся тело.
-- Собирайте оружие! -- обернулся он к соратникам. -- Мы возвращаемся.
x x x
-- И что же? -- спросите вы. -- Неужели, как в сказке, случилось чудо
-- и король не отомстил зверям за сына?
Чудес не бывает -- однако после битвы на Чистом Урочище Лес приобрел
дурную славу. Цивилизованные люди всегда не прочь безнаказанно убить
кого-нибудь, но быстро становятся пацифистами, если за охоту надо платить
жизнью. Щедрые на смерть для братьев меньших, цивилизованные люди терпеть не
могут, когда с охоты вместо трофеев поступают гробы, а уж когда такая охота
затягивается -- пресса и ТВ поднимают вой и с ярой гуманностью требуют
отозвать охотников.
Чаще всего к таким злым Лесам применяются разнообразные санкции и
блокирование; их поливают с воздуха дефолиантами, проводят мелиорацию вплоть
до засухи, устраивают на опушке свалку токсичных отходов. Но над этим Лесом
летать больше никто не решался, равно как и подъезжать к опушке на
мусоровозе или экскаваторе.
Вообще об охоте Джуанина постарались забыть -- складывалось
впечатление, что она торжественно началась и не закончилась. Цивилизованный
мир признает и приветствует только победоносные охоты. Средства массовой
информации скороговоркой сообщили о случайных жертвах вследствие
неосторожного обращения с оружием и ядохимикатами -- и заглохли; как-то
неловко и досадно было говорить о том, что дикие, плохо вооруженные звери с
треском вышибли прекрасно экипированный охотничий отряд. Зато во множестве
появились статьи о болезнях, распространяемых животными, и о необходимости
ограничить миграцию из Леса. Это было тем более актуально, что в Лесу --
нежданно-негаданно, как-то сами собой -- случились вспышки сапа и чумки, о
возможности которых пресса неоднократно намекала, а затем невесть откуда
объявилась африканская мышиная лихорадка -- должно быть, ветром занесло.
Благо, Бобер с коллегами был начеку, а природоохранительный союз помог
медикаментами, включая средства вакцинации.
Сеятелей морового поветрия изловить не удалось -- а то бы торчать им
ногами из осиного гнезда...
Могил на лесном кладбище намного прибавилось и траур долго был
привычным цветом в Лесу -- но горе минуло, хоть и не забылось. Память о
павших была не только скорбной -- славы хватило и на их долю -- а живым,
даже самым отважным, предстояло очищать и заново засаживать пожарища, и
думать над тем, как бы не оказаться в будущем застигнутыми охотой врасплох.
Боевое братство крепко спаяло местных и пришлых -- прижилась в Лесу
Пума (ее приняли в свой дом Рыси), Бродячие Псы подружились с Волками, а
Пудель утешил одну из Бродяжек, чей парень погиб на Урочище. Звали остаться
в Лесу и Вука, но у того была за морем молодая жена и волчата -- правда, он
твердо обещал наведываться сюда при удобном случае, а с двоюродным братом
прислать оружия и патронов. Герр Татцельвурм вернулся в Альпы -- воздух
долин был для него тяжеловат -- заверив Оленя, что помощь свободному Лесу
станет отныне долгом альпийцев.
Лесное население пополнили не только союзники -- некоторые из
охотничьих Коней и Псов, которых звери отпустили на свободу, не захотели
