Все его свидетельства носят характер сплетни. Один "слышал" от окружающих
царя лиц, что царь сошел сума, другой "передает со слов... " и т. д. Но
есть еще одно свидетельство очевидца: "он видел, как после концерта Павел
остановился перед Императрицей, уставился на нее скрестив руки с
язвительной усмешкой". Почему это доказывает ненормальность? Павел
несомненно был несдержан и его жест показывает только, что он был чем-то
возмущен и нашел нужным это показать. И еще "у Императора Павла была
кухарка, готовившая в особой кухне, так как он боялся отравления". А так
как один раз он был отравлен и только чудом спасся, чего как будто бы
Зызыкин не знает, то эта предосторожность доказывает не сумасшествие, а
благоразумие".
"...Явная клевета по старинному масонскому правилу: "клевещите,
клевещите, что-нибудь да останется". Но и этого мало: Зызыкин ничтоже
сумняшеся "ссылается на свидетельства" сутенера и убийцы Зубова и наконец
на главного, хотя и закулисного организатора преступления, английского
посла Уинтворта. Само собою разумеется, не упущен и анекдот о ссылке с
плацдарма в Сибирь какого-то полка".
XIII. МАСОНЫ ОРГАНИЗУЮТ ЗАГОВОР ПРОТИВ ОКЛЕВЕТАННОГО ИМИ ПАВЛА I
I
В 1800 году князь Чарторыйский писал, что высшие классы были более
или менее убеждены, что Павел становится ненормальным. Первая половина
задачи была выполнена. Версия о сумасшествии Павла получила широкое
распространение. Теперь можно было приступить к выполнению второй части
задачи - свержению Павла.
Кто организовал заговор и убийство Павла? На этот вопрос можно
ответить определенно - масоны и аристократия. Если не каждый дворянин был
масоном, то 90-95 процентов масонов были дворянами, то есть почти каждый
масон был аристократом или дворянином. Русским масонам и иностранным
масонам, в первую очередь, английским, принадлежит руководящая роль в
убийстве Павла, жестоко обманувшего надежды масонов, что он будет
царем-масоном.
Раньше всего план свержения Павла возник не у кого-либо другого, а у
племянника его воспитателя Н. И. Панина - у Никиты Петровича Панина. Панин
проектировал ввести регентство над "сумасшедшим" Павлом, причем регентом
над "помешавшимся" отцом должен был быть воспитанный швейцарским масоном
Лагарпом в республиканском духе, Александр. То есть дворянство и масоны не
желали считаться с введенным Павлом I законом о престолонаследии и
возвращались к утвердившейся после Петра практике возведения на Престол
Государей устраивающих дворянство.
План регентства обсуждался Паниным в глубокой тайне и имел все черты
заговора. Проф. Зызыкин в своей книге "Тайны Императора Александра I",
оправдывает организацию заговора Никитой Паниным.
"Действовать открыто и благородно было невозможно и никто из друзей
Панина не осудил его за этот план"(?!).
Заговор Панина не удался, так как в 1800 году Н. П. Панин был удален
Павлом из столицы. Но Панин только сделал вид, что отстранился от участия в
заговоре, но на самом деле принимал в нем участие и пользовался большим
влиянием среди заговорщиков. Это доказывает его присутствие во дворце в
ночь убийства Павла.
В дневнике Пушкина за 1834 год имеется следующая запись о том, как к
Трощинскому, находившемуся в опале, в 2 часа ночи приехал фельдъегерь.
Трощинский думал, что его вызывает Павел.
"Трощинский не может понять, что с ним делается, пишет Пушкин.
Наконец видит он, что ведут его на половину Великого Князя Александра. Тут
только догадался он о перемене, происшедшей в государстве. У дверей
кабинета встретил его Панин, обнял и поздравил с новым Императором".
Каким образом Н. П. Панин мог оказаться в Зимнем Дворце через два
часа после убийства, если он не был активным участником заговора?
О том, что Панин играл видную роль в заговоре и убийстве Павла
свидетельствует и отношение к нему Александра I и Николая I. Александр I
вскоре удалил Панина и запретил жить ему в Петербурге так же как и Палену.
Николай I оставил это распоряжение в силе.
II
После удаления Павлом Никиты Панина из Петербурга во главе заговора
становится прибалтийский немец Пален, втершийся в доверие к Павлу. Пален
стремится уже не к установлению регентства и даже не к свержению Павла, а
ставит целью заговора убийство Павла I.
Пален, по характеристике Ростопчина, был настоящий демон интриги и
истинный сын Маккиавелли. И, действительно, читая циничные признания Палена
о том, как он обманывал Павла, Императрицу, сыновей Павла, видишь, что этот
человек совершенно лишен совести. Не лучше были в нравственном отношении и
другие участники заговора. Каждый из них по справедливой оценке Ростопчина
"заслуживал быть колесованным без суда".
1 октября 1797 года Пален так распинался в своей преданности Павлу
I: "...уведомился он о всемилостивейшем помещении его на высочайшей службе,
просил удостоить принять подобострастное приношение живейшей благодарности
и купно всепреданнейшего уверения, что он жизнь свою по гроб посвящает с
радостью высочайшей службе и для того перед лицом его, Государя, повергает
себя к освященным стопам Его Величества".
А после убийства Павла, получивший от Павла I графское достоинство.
Пален цинично заявлял, что "за что другое, а за это сумею дать отчет Богу".
Как все благородные люди, Павел был доверчив. На использовании этой
черты характера Павла и построил свой план действия Пален. Он бесстыдно
пользовался доверчивостью Павла, изображая действительно преданных ему лиц,
как Аракчеева и Ростопчина и других преданных Павлу людей - как его тайных
врагов, а тайных врагов Павла, участников заговора, изображала как самых
преданных ему лиц.
Пален достиг высоких постов и заслужил доверие Павла в результате
сложной интриги, проведенной заговорщиками против Аракчеева. Заговорщикам
удалось оклеветать Аракчеева и добиться удаления его из Петербурга. На
место Аракчеева заговорщиками единодушно был рекомендован Пален. Пален стал
начальником полиции и тайной канцелярии. Пален рекомендовал Павлу уволить
"ненадежных" лиц и заменить их участниками заговора.
"...Масоны постепенно осуществляют план полного окружения
Императора. Гр. Пален, оставаясь петербургским военным
генерал-губернатором, сосредоточил в своих руках все нити государственного
управления. Генерал-прокурором был назначен масон П. В. Лопухин. Были
приближены ко двору масоны Голенищев-Кутузов, обер-гофмаршал Нарышкин и
обер-камергер гр. Строганов.
Масон Кочубей, друг детства наследника Александра Павловича, в 1798
г. был назначен вице-канцлером и возведен в графское достоинство. В 1801 г,
по удалении гр. Ростопчина по-прежнему вице-канцлером стал кн. А. В.
Куракин. Генерал-прокурор Обольянинов, член масонской шайки, в 1800 г. был
назначен заведующим Тайной Экспедицией. Это назначение было громадным
завоеванием масонов. Рожерсон в письме к гр. Воронцову писал: "...теперь,
слава Богу, у нас есть свой". (28)
Павлу Пален давал понять, что он не может надеяться на верность
своей жены и своих сыновей. Сыновьям же Павла и Императрице Пален сообщал,
что Император считает их участниками заговора против него и что он
намеревается заключить Императрицу в монастырь, а сыновей в крепость.
Великого Князя Александра Пален долго и искусно провоцировал,
прежде, чем он получил от него согласие на свержение отца. Тут необходимо
опять отметить, что первый, кто начал настраивать Александра против отца,
был Гр. Н. П. Панин.
"Паниным, - как пишет друг Александра Чарторыйский, - были пущены в
ход все доводы, чтобы подействовать на душу молодого князя, чтобы вынудить
у него решение принять участие в деле, столь сильно идущим вразрез с его
чувствами". Вполне возможно, что сам Пален настоял, чтобы Павел выслал
Панина, дав ему понять о том, какие разговоры тот ведет с князем, так как
Пален стоял не за регентство, а за убийство Павла. Палену нелегко удалось
уговорить Александра дать свое согласие на участие в заговоре".
"Я, - говорил Пален, - старался разбудить самолюбие Александра и
запугать альтернативой - возможностью получения трона, с одной стороны, и
грозящей тюрьмой или даже смертью, с другой. Таким образом мне удалось
подорвать у сына благочестивое чувство к отцу и убедить его принять участие
в обсуждении вместе со мной и Паниным способов, как ввести эту перемену,
необходимость которой он и сам не мог не признавать".
"Сперва Александр был видимо возмущен моим замыслом. Он сказал мне,
что вполне сознает опасности, которым подвергается Империя. а также
опасности, угрожающие ему лично, но что он готов все выстрадать и решился
ничего не предпринимать против отца".
"Я не унывал, однако, и так часто повторял мои настояния, так
старался дать ему почувствовать настоятельную необходимость переворота,
возраставшую с каждым новым безумством, так льстил ему или пугал его насчет
его собственной будущности, предоставляя ему на выбор или престол или же
темницу и даже смерть, что мне, наконец, удалось пошатнуть его сыновнюю
привязанность и даже убедить его установить вместе с Паниным и со мною
средство для достижения развязки, настоятельности которой он сам не мог не
сознавать. Но я обязан в интересах правды сказать, что великий князь
Александр не соглашался ни на что, не потребовав от меня клятвенного
обещания, что не станут покушаться на жизнь его отца. Я дал ему слово".
Провоцируя Павла на невыгодные для него действия, восстанавливая его
против семьи, а членов Императорской семьи против Императора, Пален
продолжал стягивать заговорщиков в Петербург, используя отходчивое сердце
Павла.
Видные заговорщики Зубовы и Беннингсен были по приказу Павла удалены
из Петербурга. А Палену было необходимо, чтобы они могли жить в Петербурге.
"Тогда, - цинично повествует Пален, - я придумал следующее. Я решил
возбудить сострадание Павла к печальной судьбе офицеров, исключенных со
службы... Я бросился к его ногам. Он был не прочь от романтизма и через два
часа двадцать курьеров были разосланы во все стороны, чтобы вернуть всех,
кто был уволен или исключен со службы. Так были возвращены среди сотен
других, Беннингсен и Зубовы".
Разве этот случай не свидетельствует о рыцарском характере Павла,
его незлопамятности и добросердечии?
"Тогда, - рассказывал впоследствии Пален, - я обеспечил себе два
важных пункта: 1) заполучить Беннингсена и Зубовых, необходимых мне и 2)
еще более усилить общее ожесточение против Императора". (29)
А ведь именно "острый угол зубовской табакерки, - как цинично пишет
еврей М. Цейтлин в своей книге "Декабристы", - казалось, был гранью новой,
счастливой эпохи".
XIV. ВИЛЬЯМ ПИТТ НЕ ЖАЛЕЕТ АНГЛИЙСКОГО ЗОЛОТА
"В Европе с растущим беспокойством следили за укреплением дружбы
между французским властелином и русским императором. В случае укрепления
союза между этими двумя державами, они вдвоем будут повелевать на всем
континенте Европы - это было мнение не только Наполеона и Павла, но и всех
европейских дипломатов того времени. Совершенно определенное беспокойство
царило и, в Англии. Правда, французский флот был гораздо слабее
английского, а русский флот был и вовсе ничтожен, но замыслы Бонапарта
относительно Индии и внезапная посылка каких-то русских войск по
направлению к Индии тревожили и раздражали Вильяма Питта, первого министра
Великобритании. С большим беспокойством ждали во всех европейских
дипломатических канцеляриях и королевских дворцах наступления весны 1801
г., когда оба будущих могущественных союзника могли бы предпринять нечто
решительное, Но первый весенний день, 11 марта, принес совсем другое".
(30)
Начавшееся сближение с Бонапартом и Павлом I, возможность
превращения французской республики в монархию - никак не устраивало ни
масонов, ни Англию. Английский посол в Петербурге Уинтворт установил связи
