землевладельца он превратился в вопрос о выкупе земли для вольных крестьян;
с почвы гражданского права вопрос перешел на почву права государственного;
благодаря законодательству Николая следующее царствование могло дать
крепостным личную свободу без выкупа. В этом законодательстве явлена мысль,
что крепостной человек не простая собственность частного лица, а прежде
всего - подданный государства. Законодательство Николая сделало разрешение
крепостного вопроса необходимым по нетерпеливому ожиданию крестьян.
Царствование Николая не достигло своих целей, но подготовило
законодательством почву для их достижений" (Курс лекций прочитанных в
1883-84 гг.).
XXV
"...казенных крестьян, - пишет Ключевский, - было решено устроить
так, чтобы они имели своих защитников и блюстителей их интересов. Удача
устройства казенных крестьян должна подготовить успех освобождения и
крепостных крестьян. Для такого важного дела призван был администратор,
которого я не боюсь назвать лучшим администратором того времени, вообще
принадлежавшим к числу лучших государственных людей XIX века... Киселев,
делец с идеями, с большим практическим знанием дела, отличался еще большой
доброжелательностью, той благонамеренностью, которая выше всего ставит
общую пользу, государственный интерес, чего нельзя сказать о большей части
администраторов того времени. Он в короткое время создал отличное
управление государственными крестьянами и поднял их благосостояние. В
несколько лет государственные крестьяне не только перестали быть бременем
государственного казначейства, но стали возбуждать зависть крепостных
крестьян... С тех пор крепостные крестьяне стали самым тяжелым бременем на
плечах правительства. Киселеву принадлежало то устройство сельских и
городских обществ, основные черты которых были потом перенесены в положение
19 февраля для вышедших на волю крепостных крестьян" (Курс лекций. 1887-8
гг. стр. 348).
Реформами было охвачено около 9.000.000 казенных крестьян, то есть
население равное по числу населению тогдашней Бельгии, Голландии и Дании
вместе взятым. Было создано 6.000 сельских общин. Всем созданным общинам
было предоставлено право самоуправления и право избрания мировых судей.
Согласно изданного в 1843 году указа ни окружной начальник, ни чиновники
Губернской Палаты Государственных Имуществ не должны вмешиваться в дело
управления крестьянскими общинами, а должны только "содействовать развитию
между крестьянами собственного мирского управления, наблюдать за
исполнением преподанных им правил, но не вмешиваться в суждения по делам,
принадлежащим сельскому управлению и расправе, ни в постановления мирских
сходов, если в собственных своих делах они действуют по праву,
предоставленному законом".
Из свободных государственных земель малоземельным крестьянам было
дано 2.244.790 десятин. 500.000 десятин было дано не имевшим земли. 169.000
человек было переселено в районы обладающие излишками земли, где им было
выделено 2.500.000 десятин. Кроме того образованным сельским общинам было
передано 2.991.339 десятин леса.
Для того, чтобы крестьяне могли иметь дешевый кредит было создано
свыше тысячи сельских кредитных товариществ и сберегательных касс. Введено
страхование от огня. Создано 600 кирпичных заводов. Построено 97.500
кирпичных домов и домов на кирпичном фундаменте. Много было сделано для
развития народного образования и здравоохранения. В 1838 году в общинах
казенных крестьян было только 60 школ с 1.800 учащимися, а через 16 лет в
них имелось уже 2.550 школ в которых училось уже 110.000 детей, в том числе
18.500 девочек. На казенных землях, для девяти миллионов крестьян, то есть
для четвертой части всего русского крестьянства, было восстановлено широкое
самоуправление существовавшее некогда в Московской Руси.
Если бы русская история писалась не по заказам Ордена Русской
Интеллигенции, а честно, то за одно то, что Николай I сделал для казенных
крестьян, он заслужил бы похвалы историков. Историки из лагеря русской
интеллигенции восхищались куцыми "либеральными" и "радикальными" реформами
проводимыми в карликовых германских княжествах, но не соблаговолили
заметить грандиозных реформ совершенных по повелению Николая I для 9
миллионов казенных крестьян. Значительность сделанного становится особенно
ясна если мы вспомним, что всего за двадцать лет до начала реформ, в 1814
году, в политическом кумире русских вольтерьянцев и масонов -
"демократической" и конституционной Англии герцог Сетерлендский велел сжечь
коттеджи всех своих фермеров. 15 тысяч фермеров, живших на его землях были
принуждены покинуть родину и эмигрировать в Канаду.
XXVI
"Николай Палкин" дал самоуправление 9 миллионам казенных крестьян.
А, что сделали для крепостного крестьянства помещики, среди которых было
много вольтерьянцев, масонов и тех кто считал себя православными
христианами? Согласно изданных Александром I и Николаем I законов они могли
бы отпустить миллионы крепостных на волю. Согласно "Закона об обязанных
крестьянах" изданного в дополнение к "Закону о вольных хлебопашцах"
изданном Александром I помещики могли беспрепятственно отпускать на волю
своих крепостных. Но с 1804 года по 1855 год согласно этих законов было
освобождено всего 116 тысяч крепостных. Бывшие масоны, вольтерьянцы и их
духовные "прогрессивные" последыши, все время кричали о необходимости
скорейшей ликвидации крепостного права, но на деле они были заинтересованы
в существовании его и материально, и по тактическим соображениям:
крепостное право давало им возможность обвинять царскую власть в том, что
это именно она не хочет отмены крепостного права.
В 1847 году Имп. Николай пригласил депутатов Смоленских и Витебских
дворян и посоветовал им задуматься посерьезней о переводе крепостных на
положение свободных арендаторов согласно указа 1842 года о существовании
которого дворяне совершенно забыли. "...время требует изменений, - сказал
Николай, - ...надо избегать насильственных переворотов благоразумным
1889. Т. II, стр. 123).
30 мая 1848 года Николай I сказал на заседании Государственного
Совета: "Но если нынешнее положение таково, что оно не может продолжаться и
если, вместе с тем, и решительные к прекращению его способы также
невозможны без общего потрясения, то необходимо, по крайней мере,
приготовить пути для постепенного перехода к другому порядку вещей и, не
устрашаясь перед всякою переменою, хладнокровною". А. Г. Тимашев сообщает:
"Всем известно, что император Александр II, до своего воцарения, был
противником освобождения крестьян. Перемена воззрения на этот предмет
находит свое объяснение лишь в том, что произошло в последние минуты жизни
императора Николая." "...По рассказу, слышанному мною от одного из самых
приближенных к императору Николаю лиц, а именно от графа П. Д. Киселева,
Государь Николай Павлович незадолго до кончины сказал наследнику престола:
"Гораздо лучше, чтобы это произошло сверху, нежели снизу". ("Русск. Арх."
1887 г. щ6, стр.260).
"Трудное крестьянское дело, сдвинутое впервые с мертвой точки Имп.
Павлом I, составило предмет особых забот почитавшего его сына. Осторожно
подходя к вопросу освобождения крестьян от крепостной зависимости, государь
завещал, выполнение этого своему Наследнику, передав ему большой
подготовительный материал, им собранный. Крупные перемены проведенные его
ближайшим сотрудником, П. Д. Киселевым, в отношении государственных
крестьян, получивших широкие права самоуправления, послужили образцом для
реформы Царя-Освободителя." (Н. Тальберг. Незабвенный Государь Николай I в
его жизни и смерти. Альманах "День русского ребенка" за 1955 г.).
XXVII
Все предвещает пагубный исход.
Беда, когда в руках ребенка скипетр,
Но хуже, коль разлад родится лютый:
Приходят вслед за ним разгром и смуты.
В. Шекспир. Генрих IV.
Известный революционер еврей Лев Дейч в книге "Роль евреев в русском
революционном движении" оправдывает "закономерность" борьбы "прогрессивных"
и революционных кругов с царской властью следующим доводом:
"Антиправительственные действия ни в какой стране и никогда не
возникали без достаточных, точнее без сильнейших к тому оснований, потому
уже, что насильственные приемы, какие только что указал, связаны для лиц,
прибегающим к ним, со всевозможными страданиями, чего, естественно каждый
человек старается избегнуть. Поэтому, лица, желавшие так или иначе
содействовать прогрессу, всегда начинали с мирных приемов и, только
убедившись в невозможности достигнуть ими чего-нибудь, наталкиваясь на
запрещения и преследования со стороны предержащих властей, переходили на
насильственный путь борьбы. То же произошло и у нас." (т. I, стр. 48).
Нет, в России происходило совсем не так, как утверждает Лев Дейч.
Начиная с Павла I и кончая Николаем II у нас происходило совершенно
обратное явление. В России само общество (мы говорим о высших
европеизировавшихся слоях его), когда цари начинали осуществление различных
реформ, облегчающих положение широких слоев народа всегда развивало такую
вызывающую антиправительственную деятельность, что правительство принуждено
было всякий раз прибегать к разного рода запретам и ограничениям. В
рецензии на недавно вышедшую книгу В. В. Леонтовича "История либерализма в
России" помещенной на страницах газеты "Русская мысль" М. Торнаков упрекает
автора за то, что он "старается снять с ее внука (то есть внука Екатерины
II. - Б. Б.) упрек в измене либеральным убеждениям, окрасившим
"прекрасное начало" его царствования. По его мнению, Александр до конца
остался верен своим идеалам, но вынужден был взять реакционный курс в виду
революционных замыслов тайных обществ - замыслов, которые не мирились с
идеей либеральных реформ" (Р. М. щ1212).
М. Торнаков неправ, а прав В. В. Леонтович. Александр I, как
известно, по своим убеждениям был более республиканцем, чем монархом и если
последний период его деятельности считать, согласно взгляда членов Ордена
Русской Интеллигенции реакцией, то в возникновении этой реакции виноваты
предки русской интеллигенции - вольтерьянцы и масоны, которых не устраивал
даже весьма широкий либерализм царя-республиканца.
И в том, что Николай I был принужден опереться на бюрократию, а не
на общество, виновато современное ему общество. Пока преемники Петра I
выкорчевывали остатки русских исторических традиций, европеизировавшееся
общество поддерживало их. Но стоило только Павлу I, а затем Николаю I
выявить свое желание возобновить русские политические и социальные
традиции, как это общество первого убило, а от второго отвернулось,
заклеймило его именем деспота, реакционера, а те, кто хотел окончательно
убить эти традиции - декабристов, объявило мучениками свободы и
национальными героями.
В таком парадоксальном и трагическом положении оказался Имп. Николай
Первый, когда он, как и его отец, решил вернуться на исторический путь. Все
живые силы народа, были скованы крепостным правом или бюрократической
системой управления, созданной Сперанским. Всю вину за то, что Имп. Николай
I решил опереться на бюрократию С. Платонов, как и большинство других
историков, взваливает на одного Имп. Николая. На самом деле на это решение
(единственно возможное в тогдашних условиях) Николая I толкнуло само
общество, отказавшееся помогать ему вытаскивать Россию из той ямы в которую
она попала в результате революции Петра I.
В том "замораживании" общественной жизни, которое наступило после
восстания декабристов, после убийства сына Николая I - Имп. Александра II
виноваты не цари, а общество, толкавшее царей на этот путь своим
политическим фанатизмом, своим слепым сопротивлением всем начинаниям
правительства.
Задачи всякой контрреволюции стремящейся восстановить уничтоженные
