- Наш завод строит здесь участок обжига, - объяснил Сергей. - Прямо
на месте старого кладбища. Вы же сами про него рассказывали!
- Это... постой-ка, какого же кладбища?... Ах! - старик подскочил,
ударившись головой о трубу. - А ведь верно! Как же я сам не скумекал-то?
Забыл ведь, начисто забыл про него! Сколько лет прошло. Ай-ай!
Потирая шишку, он принялся ходить взад-вперед по узкому пространству
возле топчана.
- Ну так точно! Аккурат кладбище и разрыли. Потревожили, значит моги-
лы - пожалуйста тебе! А я-то думал, пришлые какие-нибудь начали. Нет,
наши-то упыри, неглиневские!
Сергей смотрел на него со страхом. Значит, все-таки упыри. Кошмары,
преследовавшие его каждую ночь, сбылись. Беда небывалая, невообразимая,
пролилась, как серный дождь на село.
- А какие они, что они делают?
Старик еще долго расхаживал из угла в угол, бормоча что-то и качая
головой, потом сел рядом с Окользиным на топчане.
- Была бы мне крышка вместе со всеми, - начал он, - как пить дать,
да! А что спасло? То спасло, что покурить я вышел. Вот подумай ты! Оно
хоть и вредно, доктора говорили, а никак я не мог курить бросить, будто
знал, что пригодится еще. И пригодилось...
Поначалу Сергей никак не мог понять, о чем дед толкует. Но тот, ма-
ло-помалу, перескакивая с одного на другое, стал рассказывать, какая бе-
да случилась на свадьбе у дочки племянницы его, и о том, как сам он чу-
дом спасся от вурдалаков, отлучившись потихоньку домой за табачком-само-
садом.
- Всех загрызли до единого, я в окно подглядел. Электричество они там
отключили, но на сельсовете-то прожектор горел еще, кой-чего видно...
Эх! Светка! Внучка родная! Прямо еле узнал ее. Вся в крови перемазанная,
во рту зубищи - во! - дед выставил мизинец. - И как бешенная - кинется
на одного, хвать за кадык зубами - готов! Она на другого. Человек шесть
на моих глазах так-то передавила. И другие тоже. А один - я ведь узнал
его! Сторож со стройплощадки. Надо было мне тогда догадаться, откуда за-
раза-то идет!
Ну так вот, сторож этот. Тоже кидался на людей, а потом поворачивает-
ся к окну и на меня - зырк! Я, брат, всякого повидал, в жизни-то. Вое-
вал, как-никак, помню разное. Но тут, веришь, перепугался, как в
детстве. Да и нельзя не испугаться.
Только что был человек - и нет его, а вместо того смотрит на тебя...
не знаю, как и сказать. Зверь! Хуже зверя, хоть тот жив, а этот - видно,
что мертвец.
Камень оживший так не испугает!
Словом, пустился я бежать, да сгоряча-то в свою же хату и прибежал.
Но те уж заметили меня и узнали. Вот о полночи слышу - тарахтит. А
бульдозер-то я еще у столовой приметил, когда с куревом шел. Он меня и
насторожил первым делом. Это, думаю, что еще за оккупант такой - въехал
в самый палисад... Да. Так о чем, бишь я? А! Ну слышу, значит, бульдозер
на улице. Я дожидаться его не стал, потихоньку со двора да и сюда. И что
ты думаешь? Спалили дом-то, проклятые! Огород перерыли весь, стайку раз-
ломали, свиней, кур подавили...
Но потом, правда, ушли. Даже не искали меня особенно, видно, не до
того им было.
Так и остался я в этом подвале. Живой, как видишь. Расхрабрясь иной
раз и на вылазку хожу. Поесть, покурить пока, слава богу, раздобываю. А
больше все приглядываюсь. Поначалу много народу они погубили. Только и
слышен был крик по улицам. А после утихло...
- Неужели все погибли?! - Сергей схватил деда за руку.
- Погоди ты! Погибли... Соображай-ка, зачем упырям всех убивать? Са-
ми-то они чего станут жрать? Своих у них теперь достаточно. На телефонах
сидят, машины, трактора охраняют, да беглых ловят. Из них-то кровушку и
пьют. А кто смирно живет, тех не трогают до поры. А для пущей смирности
приказано всю скотину, птицу свести вон там, на площади, и припасы все
сдать. Ежедневно отдают каждому, сколько от них положено, не явился -
значит беглец. Найдут и загрызут. Только им ведь тоже не резон лишних
кровопийц плодить.
Так вот и живем, будто при новой власти. Уж у них и помощники свои
есть из живых. Уполномоченные. Эти на раздаче больше. И все кричат, что,
дескать, так справедливее, чем раньше, и что, наконец-то, мол, народ жи-
вет под началом своих лучших представителей. Это про упырей-то!
Ну а я вроде как в подполье, в партизанах, что ли. Правду сказать, не
больно-то за мной и гоняются. Наплевать им на все. Скотины сколько пере-
морили, склады гниют живьем. А упырям и горя нет. Днем, бывает, до еди-
ного уходят куда-то в леса, свои дела у них там, нежить ведь! Да и ле-
са-то почти загубили вокруг, то зажгут неизвестно для чего, то бульдозе-
рами поломают. Все напропасть!
- Так надо об этом в город сообщить! - сказал Окользин и почему-то
сразу вспомнил, как встречали его в различных городских инстанциях с по-
добными сообщениями.
Дед Енукеев махнул рукой.
- Как сообщишь? По телефонам они сами с городом разговаривают, дес-
кать все хорошо и полный порядок...
- А выбраться отсюда можно?
Старик покачал головой.
- На раздачах хвастаются, что еще ни один не ушел. Кто знает? Может и
врут...
Я-то сам не ходок. С войны еще кое-как, с осколком, ковыляю. Да ты
помнишь, небось. Вот уже, думаю, кто-нибудь помоложе встретиться, тог-
да...
Сергей понял, на что намекает дед. Идти. Конечно, придется ему. Да и
то сказать, не сидеть же тут, в подвале, всю жизнь...
- Только дело это не простое, - сказал дед Енукеев, - надо хорошенько
все обмозговать. Сегодня поздно уже, скоро по улицам шастать начнут,
лучше нам не бубнить. Я тебя пока наверх отведу, отдыхай, спи, если смо-
жешь, да только поглядывай, послушивай там...
По винтовой лесенке старинного чугунного литья они осторожно подня-
лись в верхнюю каморку, втиснутую между стенкой резервуара и наружной
кирпичной стеной. В каморке было узкое окошко без стекла, а главное, на
полу, под водомерными трубками немного свободного места.
- Затаись тут, - шептал дед, устраивая постель из телогрейки и зипу-
на. - Ночь надо пересидеть. А до утра я чего-нибудь сморокую, покурю вот
только.
Он потрепал Сергея по плечу и, неловко выворачивая ногу, стал спус-
каться обратно в подвал. Окошек на лестнице не было, и Енукеев не боял-
ся, что его заметят с улицы. Правда чугунные ступени басовито гудели у
него под ногами, но старик был глуховат и не придал этому особое значе-
ние...
8.
Окользин остался один. Съежившись на полу под телогрейкой, он беспо-
койно косился на узенькую полоску неба за окном. Не могло быть и речи о
том, чтобы выглянуть наружу, Сергей и так чувствовал себя совершенно
беззащитным и словно бы выставленным напоказ высоко над селом. А вокруг
уже, наверное, бродили вурдалаки. Одно неосторожное движение...
Окользин попытался унять дрожь.
Нельзя сейчас впадать в истерику. Ну страшно и страшно, и нечего об
этом думать.
Пусть сердце замирает сколько угодно, но голова должна заниматься
своим делом - искать путь к спасению. Впрочем, этим занимается Енукеич.
Старик велел пересидеть ночь, значит, нужно сидеть и ждать. Ему, конеч-
но, виднее, но ведь так и с ума сойти можно. От перегрева на холостом
ходу.
"А что, если я уже давно свихнулся? - с надеждой подумал Сергей. -
Что если все это мне мерещится, и я лежу спокойненько в палате, привя-
занный к койке?" На минуту узенькое окошко палаты раздвоилось в его гла-
зах и превратилось в широкие, светлые, забранные, правда, решеткой, окна
больничной палаты. А вурдалаков никаких нет, с удовлетворением заключил
Сергей, погружаясь в сон...
И вдруг стылый, протяжный волчий вой донесся с улицы. Окользин открыл
глаза. За окном было почти совсем темно, лишь смутные тени облаков про-
носились через видимый участок неба. На улице было тихо, но Сергея не
покидало впечатление, что эхо жуткого воя все еще висит в воздухе.
Да нет, подумал он, послушав с минуту. Приснилось...
И сейчас же вой повторился, на этот раз гораздо ближе, где-то у само-
го подножия башни. Словно кто-то зубами впился прямо в сердце, Сергей и
дышать перестал, ему казалось, что он слышит шелест шагов под окнами.
Звук то становился явственней, то вдруг оказывался обычным порывом вет-
ра. Мучительно долго тянулись минуты, не прибавляя определенности, дово-
дя нервное напряжение до того предела, за которым рождается отчаянная
решимость.
"Нужно выглянуть, - билась в голове единственная мысль. - Выяснить,
наконец, есть там кто-нибудь или нет. Посмотреть хоть одним глазком.
Ведь это же нестерпимо!" Медленно-медленно Сергей приподнялся на локте,
глаза его были теперь вровень с краем окна. Еще немного...
Улица была пуста. Окользин долго всматривался в каждое подозрительное
пятно в тени заборов. Никого. Он придвинулся ближе к окну, осторожно вы-
сунул голову, огляделся. Пусто.
Сергей вздохнул было облегченно, как вдруг легкое шуршание раздалось
снова, совсем рядом, прямо-таки над ухом. Он скосил глаза и вдруг задох-
нулся, не в силах даже кричать. Возле самого окна, цепляясь когтями за
кирпичи, висело жуткое человекоподобное существо с огромной, усеянной
клыками пастью и горящими по-кошачьи глазами.
На какое-то мгновенье оба замерли, глядя друг на друга. Чудовищу ос-
тавалось только протянуть лапу, чтобы схватить Сергея за горло, но оно
медлило, опасаясь, видимо, не удержаться на гладкой стене.
Только это и спасло Окользина. Он рванулся, рассадив о раму висок,
упал на пол и ползком кинулся к лестнице. Взвыли чугунные ступени, Сер-
гей ссыпался вниз, но тут вдруг услышал доносящийся из подвала шум
борьбы и жадное утробное урчание на разные голоса.
"Поздно!" - взорвалось в голове. Сергей остановился. Перед ним была
входная дверь башни, как всегда запертая снаружи на висячий замок.
Лестница снова загрохотала - сверху спускались. В подвале, судя по
звуку, вовсе кишмя кишели. Выхода не было.
В отчаянии Окользин ударил ногой в тяжелую дверь. Прогнившая доска,
на которой крепились петли, неожиданно рассыпалась в труху, а створка,
схваченная крестом из металлических полос, широко распахнулась, открывая
проход. Какая-то тонкая вертлявая фигура с воплем отлетела в темноту.
Путь был свободен.
И Сергей побежал. Он бежал, не разбирая дороги, прошибая изгороди и
перепрыгивая через заборы, не обращая внимание на перепуганных собак,
выскакивающих из-под ног, и лишь прибавляя ходу каждый раз, когда бес-
шумная серая тень бросалась ему наперерез.
Село вдруг кончилось, в призрачном лунном свете замелькали стволы де-
ревьев. И странное дело - куда бы не свернул Сергей - перед ним всюду
открывалась освещенная луной дорожка, будто не было в этом лесу ни тра-
вы, ни листьев, ни хвои.
Ах, да, отрешенно подумал Окользин. Это же гарь...
Он уже стал выдыхаться, когда впереди мелькнули яркие электрические
огни, и в просветах между деревьями стали видны очертания каких-то при-
земистых строений.
Сергей остановился. Шума погони не было слышно, возможно, его заглу-
шал ритмичный гул, доносившийся со стороны неизвестного, но судя по все-
му, промышленного объекта.
"Куда же это меня занесло? - Окользин тщетно пытался сообразить, с
какой стороны от села он находится. - Ферма какая-то, вроде бы... А гу-
дит-то что?" Он шагнул было вперед, но сразу же напоролся грудью на ко-
лючую проволоку.
Тьфу ты черт!
Пришлось идти вдоль. Изгородь привела его к дороге, ведущей от ворот
объекта куда-то вглубь леса. За воротами виднелась охранная будка с кро-
хотным темным окошком, по виду пустая. Боязливо озираясь, Сергей вышел
на дорогу. Крупный щебень, плотно утрамбованный по колее, ближе к обочи-
не был еще сыпучим, не сцементированным грязью, видимо дорога проклады-
валась совсем недавно.
Окользин приблизился к воротам. Что-то вдруг хрустнуло у него под но-
гой. Дальние фонари отразились в мелких осколках стекла. Сергей накло-
