аристократизме и блестящих деловых качествах, от него исходил запах
отличной сигары и аромат дорогого бренди. Сигарой и бренди угостил его
Кванг - это было нечто вроде обмывания успешной сделки.
- Да, сэр, - сказал Маурьяк, - я умею распознавать стоящих
бизнесменов среди людей. Иметь дело с вами - просто удовольствие, мистер
Кванг.
- И с вами тоже, мистер Маурьяк. Я уверен, что средства, вложенные в
участки земли на той, как ее, Калзоньере-2, принесут порядочные дивиденды
за те три года, которые мы указали в договоре. Я думаю, вы потом будете
довольны, что сейчас пошли на риск.
- Не вижу никакого риска! Я бы не вкладывал капитал вместе с вами,
если бы не обдумал все хорошенько. Такую большую сумму денег, как я вложил
в дело, не подвергают риску, - Маурьяк пропустил остаток бренди, посмотрел
на свои часы, на дверь, на кожаный чемоданчик, стоявший рядом с высоким
стулом, на котором сидел Кванг. - Итак, мы все подписали - можно заняться
другими делами.
Кванг не торопился исчезать слишком быстро. Таков был один из приемов
его дерзкой профессиональной работы. Вот еще сделать последний глоток,
взять в руки кожаный чемоданчик, обменяться улыбками и крепкими
рукопожатиями и тогда уже прочь - прочь отсюда в полную новых блестящих
возможностей Галактику, чтобы заключить в объятия следующего простака.
Но Маурьяк тоже не спешил. Своей добродушной болтовней он не отпускал
Кванга от стойки. Кванг постарался сбросить выражение недовольства со
своего привлекательного и тонкого смуглого лица. Это был стройный, худой
человек с блестящими черными волосами, широким носом и светло-карими
глазами. Он обладал замечательной способностью при необходимости
моментально напускать на себя вид человека авторитетного, уважаемого,
безукоризненно честного и простодушного.
- Вы говорили мне, что раньше служили в военно-космическом флоте, -
продолжал говорливый Маурьяк. - Очень интересно. Скажите мне...
И вдруг резко прервал себя, глядя на дверь за спиной Кванга. Кванг
заметил, как в глазах Маурьяка живой интерес сменился разочарованием, и
тут же почувствовал, как чья-то рука нащупывает его собственную руку внизу
под барьером. В его ладонь втиснули скомканный листок бумаги. Все с той же
напускной очаровательностью манер он извинился, быстро развернул листок,
прикрывая его коленом, и взглянул вниз. "Полисмены! - прочитал Кванг. -
Быстро уходи!"
- Извините меня, мистер Маурьяк. Мне надо - ну, вы понимаете.
- Да, пожалуйста, конечно. Но возвращайтесь поскорее. Мне нравится с
вами по-дружески болтать.
Кванг сполз с высокого сиденья, бросил унылый взгляд на кожаный
чемоданчик и невозмутимо пошел широкими шагами, чувствуя, что его слегка
подташнивает. На полпути он изменил направление и быстро свернул к задней
двустворчатой двери, за которой избранные клиенты постигали премудрости
рулетки и трехпланетки. Прикрывшись висевшим в дверях занавесом, Кванг
осторожно заглянул через дверь. Его ровный лоб блестел от испарины.
- Ты теряешь свой острый нюх, Чарли, мой мальчик. Вокруг полно
фараонов. Молокосос, которого ты подцепил, подослан, чтобы взять тебя с
поличным.
У двери стоял Теренс Мэллоу и улыбался. Живой, настоящий Теренс
Мэллоу.
- Терри! Откуда ты, черт возьми, появился?
- Это не имеет сейчас значения. Давай сюда! Ты опять без гроша, как я
понимаю? Не расстраивайся, у меня есть для тебя небольшая работа...
Стелла Рэмзи сбросила с себя постельное белье, брезгливо скривившись
от грязных и грубых простыней. Она грациозно встала с кровати, нагая, и,
буквально трясясь от злости, направилась прямо к брюкам своего мужа,
брошенным небрежно в помятом виде на стул с проломанным сидением. Этот
пансион, скорее напоминавший мусорную кучу, убивал ее. Постоянный запах от
готовящейся пищи, от грязных детей, от кошек и гниющего мусора,
отвратительная вонь спиртного перегара просто оскорбляли ее собственное
человеческое достоинство. Она взяла брюки и, не имея возможности из-за
отсутствия отутюженной складки быстро найти карманы, подняла их за манжеты
и сильно тряхнула. Коробок спичек, окурок и три пенса - все! С
негодованием она швырнула брюки на голову Колина Рэмзи.
- Вставай, ты бестолковый, ленивый бездельник...
Рэмзи ворчал и кряхтел, переворачивался, натягивал на себя постельные
тряпки, которые Стелла безжалостно сбрасывала с него.
- Оставь меня, Стелла.
- Вылазь из этой проклятой кровати! У нас на двоих всего три пенса.
Мы не заплатили за квартиру, у нас уже ничего не осталось, чтобы заложить,
- а у тебя единственное занятие - лежать в постели. Поднимайся. Вон!
Следующая четверть часа проходила в такой же атмосфере крика и
упреков. Стелла не собиралась одеваться. Зачем? Слава Богу, центральное
отопление обогревало комнату. Ее гардероб состоял из одного скромного
костюма и блузки, да еще одной пары чулок со спущенными петлями. Стелла не
надевала ничего этого в домашней обстановке! Рэмзи, тяжело вздыхая и
прочищая кашлем свое сухое горло, механически оделся, и, наконец, Стелле
удалось вытолкать его из комнаты. Прильнув к двери, она крикнула на
прощанье:
- Не вздумай возвращаться назад без работы!
Уныло остановившись в дверях, Рэмзи оглянулся на жену. Она так хорошо
выглядела! Он отлично знал, почему женился на ней.
- Давай поцелуемся, прежде чем я уйду, - нерешительно сказал он. - На
удачу.
- Удача ждет тебя, если ты скорее уйдешь. Я знаю, чем этот поцелуй
кончится. А нам прежде всего нужны деньги!
Рэмзи закрыл руками свое лицо и почувствовал, как дрожат его губы,
прижатые ладонями. Проклятая жизнь! Разве может быть шанс найти работу у
человека с его репутацией? Но ему нельзя потерять Стеллу. Это сломит его
окончательно.
Он оторвал руки от лица и услышал, как Стелла кричала ему:
- Уходи и найди работу!
Она вдруг начала прикрывать себя и закрывать дверь. Он медленно
повернулся и пошел.
Навстречу ему шел, улыбаясь, Теренс Мэллоу...
Стерильная чистота всей лаборатории буквально ослепляла его и
вызывала сильную резь в глазах. Сплошные ряды стеклянных бутылок
издевательски ему подмигивали. Монотонное, способное свести с ума
постукивание падающих из крана капель било молотком по его и без того
воспаленному мозгу. Идеально гладкую поверхность рабочего стола его пальцы
воспринимали как острую пилу, проникшую в его съежившийся от страха мозг.
Его мозг...
Вилли Хаффнер знал очень много о человеческом мозге. Очень много, но,
как ни печально, недостаточно. Холодный, бесчувственный блеск лаборатории
давил на него, и он в отчаянии скрюченными пальцами хватался за стеллаж в
поисках опоры. Силы оставляли его. Может быть, еще один маленький глоток в
состоянии помочь...
Еще один маленький глоток. Над рабочим столом математически точными
рядами стояли стеклянные сосуды. Хаффнер почти не глядя потянулся вверх.
Его квадратные, грубоватые руки с безжалостно покусанными ногтями охватили
бутылку с чистым спиртом, безошибочно определив ее местонахождение среди
многих бутылок с совсем другим содержимым. Гладкое стекло бутылки казалось
ему наждачной бумагой. Налив крепкого напитка, не разбавляя его, он быстро
выпил. Страхи как будто исчезли.
На рабочем стеллаже стояли два резервуара, соединенные трубкой со
сложной конфигурацией, и ждали продолжения эксперимента. В левом
резервуаре лежал отделенный от телесной оболочки мозг крысы. Умные
животные, эти крысы. В резервуаре по правую руку мозг и большая часть
нервной системы кролика были так опутаны разными электродами, проводками,
телеметрическими и тестовыми приборами, пробирками, что трудно было
различить серые извилины. Но Вилли Хаффнер знал, что они там есть точно.
Он сам вынул из клетки этого кролика - оглоушенное меховое создание с
повисшими ушами.
Задуманный Вилли Хаффнером эксперимент должен был доказать его
гениальность всему миру или разрушить все его надежды и убить его.
Компания отказывается оплачивать дальнейшие расходы, а Борисов, научный
руководитель, уже предупреждал Хаффнера, что он слишком много тратит на
свой эксперимент. Химическая компания, сказал Борисов, хочет видеть
практические результаты от опытов, а также необходимо открывать дорогу
новым экспериментам. Вы, Хаффнер, сказал еще он, просто умеете эффектно
себя рекламировать.
Вспомнив обидные слова Борисова, Хаффнер снова протянул дрожащую руку
за бутылкой со спиртом. Его блестящая академическая карьера дала трещину
частично из-за междуведомственной конкуренции. Он был счастлив - чертовски
счастлив, - когда имел возможность заниматься своим делом под
покровительством Химической компании - пусть даже если это выглядело
только как эффектное зрелище. Сейчас ему никак нельзя потерпеть неудачу.
Но неудача постигла его тут же. Почему все произошло именно так, он
не смог бы сказать точно. У него осталось впечатление, что он услышал
самоуверенный, ненавистный голос Борисова и сдавленный смех из коридора
еще до того, как трясущимися пальцами смешал в кучу жизненно важную
экспериментальную установку. Рыжевато-красная жидкость обильно потекла из
сломанного прибора. Пенящийся поток разлился уже по всему стеллажу и был
немного похож на пролитое пиво. Внимание Хаффнера привлек шум от какого-то
всасывания - это главная помпа втягивала накопившийся в лаборатории
зараженный воздух вместо вытекшей гемоглобиновой смеси, пенящейся через
край стеллажа и медленно капающей на пол.
- ...замечательный человек, - слышался неприятный голос Борисова,
толкнувшего вращающуюся дверь и тяжело шагнувшего на мозаичный пол
лаборатории. - Пожалуй, немного странный, но ведь все гении такие. Одна
только его работа по вирусам...
- Да, он действительно талантлив, - до Вилли Хаффнера донесся другой
голос; беспомощный и растерянный, Хаффнер так и стоял перед своим
разгромленным детищем. - Я считаю его работу очень значительной; но я бы
хотел получить разъяснения доктора Хаффнера по нескольким вопросам... Он
признанный лидер в данной области. Я не видел его - о, два, нет, даже три
года. Такое впечатление, что он прекратил связи со всеми старыми друзьями.
Голос был знакомым; но какое это имело значение по сравнению со
страшной картиной катастрофы на стеллаже? Мозг крысы продержался дольше,
чем мозг кролика. Но через две минуты оба были мертвы.
- Привет! Что происходит?
Хаффнер не мог говорить. Борисов с надменным видом подошел ближе.
Хаффнер махнул ослабевшей рукой в сторону разгрома, тяжело навалился на
стол и дотянулся до бутылки со спиртом.
- Я думаю, Вилли, - Борисов, всегда завидовавший Хаффнеру, наконец,
торжествовал, - это для тебя крах.
Хаффнер не отвечал. Сквозь бешеный шум в его мозгу - его собственном
мозгу! - где все перемешалось при виде кровавой бойни на стеллаже, - до
него еле доносился голос Борисова, как будто тот говорил с очень далекого
расстояния.
- Ты, конечно, получишь какое-то пособие. Но мы расстаемся с тобой.
Да, доктор Питер Хаулэнд хочет видеть тебя.
5
Встреча началась в 19:30 под густой завесой табачного дыма.
Теренсу Мэллоу не составило большого труда заказать на один вечер
небольшой, единственный в отеле зал для заседаний. Дружеский союз бывших
военнослужащих - так сказать, мозг всего предприятия - был очень
осторожен. Мэллоу и бывший астронавигатор Кванг, а также Сэмми Ларсен,
бывший офицер по радиоэлектронной аппаратуре звездного крейсера, тщательно
