грядет на мя страшнейшая страшного на земли?
Зрел ты трупы смердов на торжищах и путях и не поразил мя перуном, и
не свел на мя огнь небесный! Слышал плач и стенания жен, горе матерей и
вопли чад, в полон угоняемых, и не содрогнулся, и пребыл покоен в
величестве своем. Ужасен ты, Господь, в тяжкой силе щедрот твоих!
И потому молю тебя, со страхом и ужасом к стопам твоим припадая, и
вопию, и стражду, и плачу, и тоскую, и сиротствую днесь пред тобой, об
одном умоляя: не погуби!
Не обрати лица гнева на грешного раба твоего! Не изжени мя из уст
своих и от сердца своего не отринь! Но сотри в персть и не порази
всеконечно!
Смраден я и жесток, и черств душою, и жаден, и алчущ, и нет во мне
нужной любви к ближнему моему! Земля страждет от дурноты моея! И стать
другим не хочу я, Господи!
Но не отринь мя, не отврати очес от последнего раба твоего, не дай
остуды сердцу своему! Ты велик, и благость твоя безмерна. Пожалей же меня,
Господи, и не погуби!
Страшусь я казни твоей, и недостоин я милостей, иже пролияста на мя
волею твоею! Казни достоин я и нужныя смерти от тя за кровь, и слезы, и
скорбь всея земли, и знаю это, и не хочу умирать!
Знаю, что грешен, но смилуйся, Боже, над волостью моею, ей же ныне
утвердил мя главой!
Погубленных мною прими в лоно свое и с праведниками вкупе поставь
одесную престола, но смилуйся надо мной, ибо я хуже их, и знаю о том!
Ибо того, что смогу я, не смогли бы они по величеству души своея и
погубили бы землю свою и язык свой. (Лукавлю, Господи, не ведаю того явно,
но мню тако!) Не для себя, для земли и языка русского молю я о милосердии
твоем! И - прости меня вновь, Господи, за лукавство мое - но и для себя,
для своей души такожде молю, умоляя: не погуби!
Хощу я содеять то, что содеять могу, и верую: ко благу земли моей
послужит скверна моя. Ни на мал час не дам я пощады бренному телу сему! Не
утомлюсь, и не престану, совокупляя землю, и до гроба дней моих не похочу
иной судьбы и славы иной!
Веришь ли ты мне сейчас, Господи?
Веришь ли ты смирению моему?
Но несть смирения в душе моей, ведаю сам, и потому вновь взываю к
тебе: пощади, Господи!
Верую, что ты благ и премудр. Веришь ли ты мне сейчас, Господи?
Веришь ли вере моей? Не мнишь ли ты, как мню и я, нечестивый, что лукава
молитва моя и не вся тайная души моея открыл я Господу своему?
Но страстно жажду я и жизнь свою брошу в костер желаний и замыслов
моих! И сейчас уже ничем не лукавлю я пред тобою!
Да, хочу, да, бескраен я тоже, как и убитый брат мой, и так же, как
он, - жесток! Веришь ли ты теперь величеству страсти моей?
И хотя бы за это одно - пощади, Господи!
Воззри на мя с небес, владыка превечный, милосердный Боже! Воззри же
с небес, всеблагой, на последнего раба твоего и ради величества страсти
моей - не погуби!
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Период, уложившийся в первую четверть XIV века (почти не освещенный
нашею исторической наукой), был едва ли не самым трагическим в истории
России. Можно утверждать, что только отчаянные усилия Михаила Тверского
спасли страну от распада и последующего уничтожения, поскольку как раз в
это время происходит стремительный рост Литвы, усиливается идеологическая
и военная агрессия католического Запада, а в Орде происходит мусульманский
переворот, сделавший Русь и Орду непримиримыми соперниками. Добавим к
этому, что внутри самой Руси в начале XIV века все еще преобладали
сепаратистские тенденции. Псков и Новгород стремились отложиться.
Галицко-Волынская Русь бесславно потеряла свою национальную независимость,
Смоленское княжество начинало склоняться к подчинению Литве, а внутри
собственно Владимирской Руси шла яростная борьба трех центров, трех ветвей
потомков князя Ярослава Всеволодича - князей тверских,
суздальско-нижегородских и московских, причем объединительную роль в этой
борьбе вначале играла Тверь (Москва центром новой Руси стала позднее, при
Иване Калите).
Судьба Твери и самого Михаила Тверского оказалась трагичной в силу
тех событий, которые совершились в Орде после прихода к власти хана Узбека
в 1312 - 1315 годах. До этого момента ордынская политика относительно Руси
была скорее союзнической.
Вопреки распространенному мнению, Батый не встретил на Руси сильного
сопротивления (за исключением, может быть, обороны Козельска), а войско
его было значительно меньше принятого в учебниках числа в 200 тыс.
всадников. (Ныне историки называют разные цифры, колеблющиеся от 45 - 60
тыс. - по данным Л. Гумилева - до 110 - 120 тыс. - у Каргалова.) Сверх
того, войско Бату было многонациональным и включало только что завоеванные
племена. Сила монголов была не в количестве (все собственно монгольское
войско, по перечислению в <Сокровенном сказании>, состояло из 110 тыс.
человек, причем основная их часть была брошена на завоевание Китая), а в
чрезвычайной дисциплине армии и высоком боевом духе самих монголов.
Наоборот, Русь начала XIII века находилась в состоянии общего упадка,
сказывавшемся как на неспособности враждующих князей к объединению, так и
на низкой боеспособности войск.
Новый национальный подъем на Руси, связанный с образованием
восточно-европейской народности, начался в XIV веке и происходил, в
основном, в области Волго-Окского междуречья, мощно выразившись битвой на
Куликовом поле в 1380 году. Меж тем на Русь, как раз с начала XIII
столетия, оказывает все возрастающее давление Запад: подымающаяся Литва,
Швеция и особенно опасный немецкий Орден. (Литва, при определенных
условиях, могла включиться в сферу русской культуры. Орден решительно и
безусловно стремился к полному онемечиванию захваченных областей.)
Западная агрессия была исторически наиболее опасной, ибо сопровождалась
попытками уничтожения русской национальной культуры. Опасность
усугублялась тем, что Византия, с которой Русь была связана религиозными и
культурными традициями, сама находилась в глубоком упадке и скоро погибла
под натиском турок. В этих условиях Русь могла рассчитывать лишь на свои
силы - но их решительно не хватало - и на помощь Орды.
Помощь Орды была во второй половине XIII - начале XIV века вполне
реальной исторической возможностью, и вот почему. Великое государство
Чингиз-хана (Темучжина или Темучина) распалось уже при его ближайших
преемниках. Трения обнаружились еще при жизни Бату, а в 1270-х годах
начались затяжные войны между отдельными улусами чингизидов. Монгольская
верхушка Золотой Орды оказалась достаточно изолированной и в религиозном и
в этническом смысле. Монголы придерживались своей веры. Многие из них были
к тому же христианами несторианского толка, что сближало их с русскими.
Меж тем с юга Орду окружали многолюдные мусульманские государства, религия
ислама была на подъеме, многочисленное мусульманское население имелось в
самих волжских городах, подчиненных Орде. Чистых монголов в Орде было
крайне мало. Считается, что после ухода царевичей-чингизидов у Бату
осталось лишь 5 тыс. монгольских воинов. Прочая армия состояла из
покоренных половцев, буртасов, болгар, ясов и татар, а также значительного
числа русских. В таких условиях монголам - противникам мусульманства -
требовался союз с Русью. Этим воспользовался Александр Невский, получивший
ряд льгот от правительства Золотой Орды. В дальнейшем мы видим, что все
ханы-монголы (по вероисповеданию) поддерживают на Руси сильную центральную
власть и пользуются русской помощью в войнах на своих южных и западных
границах.
Ханы-мусульмане, напротив, значительно утесняли своих русских
улусников и поддерживали сепаратистские устремления отдельных князей.
Политика Золотой Орды в конце XIII века осложнилась к тому же
сепаратистскими устремлениями темника Ногоя, который едва не разорвал Орду
надвое и внес смуту на Русь, поддержав ожесточенную борьбу братьев Дмитрия
и Андрея, сыновей Александра Невского.
Колебания ордынской политики, в зависимости от духовно-идеологической
ориентации ее ханов, очень ясны из сопоставления:
Бату (монгол), Союз с Александром Невским.
Сартак (Сартах), Александру предоставляется войско
его сын (несторианин). (Неврюева рать) для того чтобы
забрать всю власть в одни (свои) руки
и тем усилить боеспособность Руси.
Берке (монгол При нем на Руси второе <число>.
<бесерменской> - С его смертью, по замечанию летописца
мусульманской веры). <бысть ослаба Руси от насилья
татарского>.
Менгу-Тимур (монгол). Годом смерти Менгу-Тимура часто
При нем на ханских называют 1282. Однако внимательное
советах в Сарае сравнение материалов, собранных
присутствовал русский Тизенгаузеном, убеждает, что
(сарский) епископ. Менгу-Тимур умер в 1280 году, а 1282
Пользуется помощью год появился ошибочно, как год, в
русских войск в котором известия о его смерти были
войнах на Кавказе получены в отдаленных странах.
и в Болгарии. Следовательно, Менгу-Тимур до самого
конца поддерживал Дмитрия, несмотря
на то, что тот стремился явно к
единодержавной власти, и несмотря на
то, что ростовские, ярославские и
прочие князья неоднократно жаловались
на него. И лишь со смертью
Менгу-Тимура Андрею удалось получить
в Орде ярлык под братом.
После Менгу-Тимура ханом стал Тудан-Менгу, приверженец мусульманской
веры и ставленник темника Ногоя. Тудан-Менгу, в конце концов, отрекся от
власти. Ногой поставил Телебугу, которого затем же и сверг, заменив
Тохтой.
Дмитрий заключил союз с Ногоем. (Можно думать, что Ногой ему не очень
доверял, так как сын Дмитрия, Александр, находился в ставке Ногоя едва ли
не заложником, где и умер.)
Тохта (монгол!), однако, скоро восстал против Ногоя. И вновь мы
видим, что хану монгольской веры потребовались порядок и сильная власть на
Руси. (Для победы над Ногоем он использовал русские войска.) Тохта сперва
поддержал Андрея - что было неизбежно, так как Дмитрий союзничал с Ногоем,
- однако затем последовательно прекращает усобицы на Руси, добиваясь
мирного разрешения конфликтов, а после смерти Андрея дает ярлык законному
наследнику, Михаилу Тверскому, одновременно самому сильному князю
тогдашней Руси.
Политическая эта линия резко изменилась с насильственным обращением
всей Орды в мусульманство, что сделал хан Узбек в 1312 году (истребивший
при этом всех противников принятия ислама, в основном - монгольскую
верхушку. Называют цифру в сто двадцать убитых одних только
царевичей-чингизидов). С тех пор отношения Руси с Ордой уже начинают все
более и более строиться по принципу <кто - кого> и завершаются грандиозным
столкновением на Куликовом поле. Для нас эта последующая история отношений
с Ордой закрыла предыдущую - второй половины XIII - начала XIV века - и
перечеркнула упущенные исторические возможности, одною из которых было
(вполне реальное исторически) крещение Орды, с неизбежным в этом случае ее
