Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED
Expedition SCP-432-2
Expedition SCP-432-1

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
История - Балашов Д.М. Весь текст 969.74 Kb

Великий стол

Следующая страница
 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 83
                        Дмитрий Михайлович БАЛАШОВ

                               ВЕЛИКИЙ СТОЛ

                                  Роман



                                  ПРОЛОГ

     Лето  от  сотворения мира  шесть тысящ восемьсот двунадесятое (тысяча
триста четвертое от Рождества Христова) было грозовым,  ветреным. <Июля 23
бысть гром  велик страшен с  востока,  и  удари гром  во  маковицю святаго
Феодора на Костроме и зазже ю,  и горе до вечерни. Того же лета преставись
великий  князь   Андрей  Александрович,   внук   великого  князя  Ярослава
Всеволодича,  месяца июля в 27,  пострихся в чернецы,  в схиму,  и положен
бысть на Городце,  а  бояре его ехаша во Тверь>,  -  заносил в тяжелую,  с
медными  застежками  книгу  в  деревянных,  обтянутых  кожею  переплетах -
<досках> - владимирский митрополичий монах-летописец.
     Еще  недавно князь лежал в  соборе,  смежив суровые очи,  с  жестокою
складкою  рта,  отмеченного по  краю  беловатым  налетом  слюны,  под  гул
песнопений,  в волнах ладанного дыма, лежал, уже ничего не видя и не слыша
вокруг, и только бледнел и обострялся, проявляя кости черепа, выпуклый лоб
князя  да  медленно раскрывались,  обнажая тускло блестящую полоску зубов,
мертвые,  уже беспомощные приказывать,  велеть или воспрещать губы... И не
было ни немого горя матери,  ни громких рыданий жены, ни плача дочерня, ни
слезы   сыновьей,   мужской  и   тяжелой,   над   гробом   великого  князя
владимирского.  И вопли плакальщиц,  и гласы хора церковного,  и приличная
случаю сдержанная молвь придворных бояр -  все было по уставным обычаям, а
не  по  хотению души.  И  вот князь зарыт,  и  Городец опустел.  Ничего не
осталось от Андрея,  ни от дел его.  Мир праху того, кто был и не был, кто
сеял зло и пожал забвение!
     Как    незаметно   подступает   осень:    сквозисто   редеют    яркие
густолиственные рощи,  все  прозрачнее высокий свод небес,  по  которому с
последними  птичьими  стадами,  ослепительно белые,  словно  первый  снег,
проплывают  высокие  холодные  облака;  и  вот  уже  косые  дожди  сбивают
последнюю пожухлую листву с  дерев,  и вот уже среди рыжей травы под ногою
хрустнет первая тонкая льдинка;  и непрошеным утром первый иней посеребрит
бревенчатые тыны и голые макушки камней,  - так изгибала и  рассыпалась  и
наконец  рассыпалась  Киевская Русь.  Уже не было ни дележа,  ни борьбы за
золотой стол киевский.  После  падения  Ногая  разоренные  Черниговская  и
Киевская земли совсем обезлюдели. На Волынь и в суздальское залесье бежали
последние оставшиеся в живых художники,  иконописцы и златокузнецы, пахари
и  мастера  книжного  дела,  древодели,  каменосечцы и ученые монахи,  что
вослед за митрополитом потянулись на далекую Владимирскую Русь,  чая  хоть
какой спокойной жизни, без насилий и погромов бродячих шаек татар ногаевых
- вчерашних половцев,  разбитых Тохтой. Да и победители мало кого щадили в
бывшем улусе* Ногаевом!
     _______________
          * См. словарь редко употребляемых слов.

     Шли, наступчиво ударяя посохами в землю, подымая пыль черными сбитыми
постолами;  шли,  погоняя тощих,  со стертыми в кровь холками лошадей, под
отчаянный скрип немазаных осей перегруженных скарбом и лопотью телег;  шли
целыми деревнями и  в  одиночку,  сторожко выглядывая из-под  ладоней:  не
покажется  ли  верховой  в  остроконечной татарской шапке?  Шли,  хоронясь
городов и  обходя открытые ветру  и  взору места,  одинаково посеребренные
всех уравнявшею пылью...  И  только по взгляду,  невзначай поднятому горе,
проблеснувшему углубленною в себя мыслью, да по странно оттопыренной торбе
за плечами,  где угадывались острые медные углы тяжелой книги,  можно было
отличить ученого мужа,  книжника и философа, от простого людина, ратая или
кузнеца... И редкий взор останавливала в те поры отверстая сума книгочия в
сухом  придорожном бурьяне,  -  где  рядом бросится в  очи  острый кадык и
расклеванное лицо  мертвеца,  -  только  пыльный  ветер  степей  сперва  с
осторожной робостью, а потом все быстрее и злее перелистывает и рвет листы
с  непонятными  ему  греческими  литерами  <Дигест>  Юстиниана  или <Книги
церемоний> Константина Багрянородного...
     Уходили черные люди, уходили бояре, уезжали вконец оскудевшие князья.
Из  Чернигова забивались в  лесную  брянскую сторону,  куда  и  сам  князь
черниговский  перебрался  с   двором  и  дружиной,   увозя  остатки  чудом
сбереженных черниговских святынь:  книги и чаши,  паволоки,  мощи святых и
иконы древлего византийского и киевского письма.
     Разоренные и  разоряемые ежегодно  рязанские  и  муромские князья  не
могли  дать  исстрадавшимся  людям  верной  защиты,   и   потому  беглецы,
передохнув в приокских красных борах,  дальше брели, за Оку, на Москву, ко
князю Даниле,  еще не  ведая,  что умер хлебосольный московский хозяин,  и
того дальше,  в  Тверь,  к  Михайле Тверскому,  и  совсем далеко,  в  леса
заволжские, где и не слыхать было, какие оселе правят князья, да и есть ли
они тамотка? Так изгибала земля.
     А  далекий Новгород богател,  сильнел и  все  меньше хотел  связывать
судьбу свою с властью великокняжеской.  И когда пришла пора решать о новом
главе Золотой Руси,  то решала о том одна лишь Владимирская земля, сама не
знавшая еще,  что  решает за  всю Великую Русь,  ибо люди не  ведают своей
грядущей судьбы, ни судьбы земли отцов и внуков своих.
     Решали:   кому   быть   по   Андрее   Александровиче  великим  князем
владимирским? И тут вдруг и сразу как-то не стало спора. Данила, что мог и
должен был княжить по Андрее, умер раньше брата, и по лествичному древнему
счету  в  очередь за  детьми Александра Невского пришел черед  сыновей его
младшего брата, Ярослава Тверского, вернее, одного сына - Михаила.
     И  имя было названо,  и слово было сказано,  и слово то пронеслось по
земле: Михайло Тверской, а боле никто!
     В  Нижнем и Костроме громили и топили бояр Андреевых.  Разом зашумели
народные веча по городам.  В грозовом освеженном воздухе словно сама земля
зашевелилась,  стряхивая с  себя то,  что мешало и душило ее.  И поскакали
гонцы по дорогам, заспорили бояре в теремах, заволновалась простая чадь по
градам и весям.
     Суздальский князь,  Михайло Андреич,  престарелый племянник Невского,
получив весть о смерти Андрея Александровича,  хмуро задумался и,  отослав
дворского, сел в особном покое своем.  <Раньше бы!>  Была  бы  жива  мать,
вдова  Андрея Ярославича,  дочь великого галицкого князя Даниила Романыча,
быть может,  и по-другому пошли мысли у старого князя.  Но мать давно  уже
упокоилась, давно уже забылись гордые надежды дочери Данииловой, давно уже
потишел нравом и сам  Михаил,  сын  покойного  мятежного  брата  Невского.
Почитай полвека прошло со смерти отца,  со смерти надежд великих... Михаил
вздохнул,  поглядел в узкое окошко,  прорубленное прямь на луговую  низкую
сторону,  где  сейчас  мирно  копались на огородах бабы,  а дальше,  по-за
огородами и оградами пригородных монастырей,  подступало к Суздалю золотое
море хлебов,  поднял очи на жаркое июльское небо,  подумал о скорой жатве,
поглядел на руки свои, в узлах взбухших вен, в коричневых пятнах старости,
и медленно покачал головой.  Прокашлявшись,  подвинул к себе налой, достал
вощаницы и костяное писало.  Хмурясь,  стал сочинять послание  двоюродному
брату,  Михаилу Ярославнчу Тверскому, называя его старшим в роде и уступая
тем самым великий стол владимирский,  а для себя прося лишь только  Нижний
Новгород  -  некогда  отобранный  у суздальских князей Ярославом Тверским,
тогдашним великим князем,  ныне выморочный город,  -  понеже  у  покойного
Андрея Городецкого не осталось наследников...
     Послание это затем перебеливал гусиным  пером  на  дорогом  пергамене
княжеский духовник,  и,  едва просохли чернила, скорый гонец, меняя коней,
вровень с ветром помчал в неблизкую Тверь.  И  это  была  первая  весть  к
Михайле Тверскому,  - едва не обогнавшая известие о смерти князя Андрея, -
первая весть о власти и признании его старейшим во Владимирской  земле.  А
кроме  суздальского  князя ни у кого и прав на владимирский стол больше не
оставалось.  Данила умер,  не побывав на великом столе, и дети его поэтому
вовсе  лишались,  по  закону,  даже  на  будущее права на великое княжение
владимирское.
     Михаил Ярославич по совету бояр и матери,  Ксении, и по своему разуму
(<каждый да держит отчину свою>) согласился воротить  Нижний  суздальскому
князю и тем принял предложение стола от Михайлы Андреича.
     Стародубский князь,  Иван-Каллистрат,  из своего  гнезда  на  Клязьме
прислал тоже с поминками,  называя Михаила великим князем. Ярослав Дмитрич
Юрьевский  тоже  поздравил  Михаила  Тверского  с   владимирским   столом.
Ярославские князья, Давыд и Константин Федоровичи, сами не хотели, да и не
могли спорить с Тверью. Не так прочно еще и сидели на своих-то столах, тем
паче что ни в Ярославле, ни в иных градах еще не забылись пакости их отца,
покойного  Федора   Ростиславича...   Константин   Борисович   Ростовский,
престарелый  князь,  многократно  обиженный  и  Андреем  и  переяславскими
володетелями,  а теперь и Юрием Московским,  тоже, помыслив, высказался за
Михаила  Тверского.  Белозерские  князья  - те и подавно не думали спорить
противу Твери.
     А паче всего -  земля,  уставшая от смут и споров, хотела Михаила. Не
забыла земля,  что  десять лет назад,  во  время страшной Дюденевой рати -
только десять летов и прошло с той поры! - одна Тверь устояла, неподдалась
татарам. О том говорили в избах и теремах,  по монастырским  кельям  и  на
площадях торговых:  <Тверь!> И купцам,  почуявшим, что с тверским князем и
им корысть немалая (да и Новгород  поприжать!  Тверичам,  тем  паче  всего
костью  в  горле  стал ходовой и тороватый новгородский гость),  и черному
народу,  досыти толковавшему  ныне  о  памятной,  той,  недавней  тверской
защите,  о даровом хлебе, что раздавала Ксения, о юном князе, что пробился
сквозь заставы татарские,  о том,  что сам  Дюдень  в  те  поры  испугался
Михайлы Тверского,  - всем полюби приходило одно.  Толковали,  приступая к
жатве,  толковали на сходбищах,  дотолковывали дома,  по избам. И хозяйка,
посажав на деревянной лопате хлебы в чисто выпаханную печь, разогнувшись и
оборотя потное чело к хозяину, - что сейчас вступил в избу и, слив на руки
из  медного  рукомоя,  обтирал  рушником  задубелые ладони,  - спрашивала,
заботно заглядывая в красно-коричневое, в крепких морщинах, мужево лицо:
     - Как, Микитушко, ноне порешат со князем-то?
     И  тот,  прокашлявшись и озря привычное жило свое,  поделенное надвое
печным дымом -  низ  янтарный,  отмытый хозяйкою,  верх,  чуть выше стола,
аспидно-черный,  бархатный,  уходящий ввысь,  к  черному,  еле различимому
потолку из круглого накатника,  -  отвечал бабе и сынам, что тоже сторожко
сожидали слов родительских:
     - Ноне, мать, тверскому князю надлежит!
     И  старик  отец,  недужный уже  не  первый  год,  хрипло поддакивал с
полатей:
     - Михайло-то, Михайло прямой князь! Дюденя, вишь, не забоялси!..
     Густой   булькающий   хрип   перебивал   окончание   речи   деда,   а
внук-подросток уже звонко орал, выбегая из избы, соседскому Петюхе:
     - Батя молвит, Михайло Тверской будет нонече князем великим!
     Так думали мужики.
     И  боярам казалось,  что за Михайлой ноне крепче всего.  Недаром все,
кто служил Андрею из пришлых великих бояр,  во главе с Акинфом Великим, не
куда инуды  и не вразброд или порознь,  а все,  скопом и кучею,  поехали в
Тверь,  под сильную руку тамошнего князя.  Впервые так сговорчиво и  одною
думою, впервые так соборно решала Владимирская земля.
     И  -  как оно еще поворотится у  ордынского хана!  Но  земля хотела и
ждала себе сильного и справедливого главы. И всем и по всему: по доблести,
явленной в боях,  по уму и справедливости,  по силе и значению,  даже и по
тому, как  в  самом сердце земли,  на скрещении всех путей торговых стояла
Следующая страница
 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 83
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (1)

Реклама