шахматной доске и проиграл партию.
- Вот, а ты говоришь - мне вредит вино, - снисходительно произнес
духовник. - От вина голова работает только лучше... Давай помолимся, брат,
пусть Иисус Христос и святая дева вразумят тебя. Нам предстоит разыграть
партию куда более трудную. В шахматной игре мы знаем, что стоят король и
королева, знаем, чем грозят остальные фигуры. А ты знаешь, кто будет
королем Польши? Нет, не знаешь. Известен ли тебе нрав герцога Ягайлы? Как
поведет себя московский князь в этой сложной игре, ты тоже не знаешь.
Новые правители несомненно покачнут сложившееся равновесие. Что-то должно
произойти. Надо заранее приготовиться к переменам.
- Но что, дорогой Симеон, должно произойти? - спросил великий магистр
с беспокойствием. Он знал способности своего друга, его тонкий ум не раз
выручал практичного, но не слишком далекого рыцаря.
- Пока не знаю, но что-то витает в воздухе.
- Не запросить ли нам астролога? Пусть посмотрит на звезды.
- Глупости! Напрасно ты держишь в замке старого плута и платишь ему
огромные деньги.
- Это не так, Симеон. Все владыки держат при своих дворах астрологов,
они иногда помогают.
Духовник молча взял со стола тяжелый серебряный подсвечник с оплывшей
свечой, поплевал на пальцы, снял нагар, и приятели направились в часовню.
Подвижное пламя свечи тускло отсвечивало на потемневшем золоте святых
и ангелов, наполнявших часовню. Из глубины ниш выступали фигуры апостолов.
Перед белеющим распятием братья опустились на колени. Духовник громко
прочитал положенное число молитв. Приложившись к ранам Христа, они
вернулись в спальню.
- Останусь с тобой, - сладко позевывая, сказал священник, - лягу вот
тут, у камина. - Он вытянул из-под ног магистра медвежью шкуру. - Помнишь,
как в Христианбурге... Зажги курильницу с благовониями, твои ноги потеют,
как и раньше.
Великий магистр дал приятелю теплую перину на лебяжьем пуху и
подушку, зажег курильницу.
- А все же ты, Симеон, во всем виноват, - сказал он, думая о чем-то
далеком, и замолк.
Личные покои магистра состояли из двух скромных комнат: гардеробной,
откуда вел ход в трапезную для гостей, и спальни. Кроме крепчайших
сундуков, окованных железом, и тяжелых резных шкафов, в стене, отделяющей
гардеробную от трапезной, находилось тайное слуховое окно, закрытое
железной дверью. Гардеробная соединялась со спальней. Убранство спальни
было богаче. Каменный пол в цветных изразцах устлан медвединами, по стенам
дорогие ковры. Роскошная кровать под высоким балдахином стояла неподалеку
от камина; она не имела ничего общего с соломенным тюфяком простого
рыцаря. Соседнюю со спальней комнату занимали телохранители. Слева у
дверей, если выходить из спальни, все время стоял вооруженный рыцарь.
- Брат мой, для чего в твоей комнате три двери? - спросил священник,
блаженствуя на мягком ложе.
- Кроме главного входа, я могу войти в спальню и выйти отсюда через
трапезную и через часовню. - Конрад Цольнер шевельнул усом, вспомнив
что-то. - Ключи от дверей хранятся только у меня. Есть еще домик в саду, с
тайным ходом за стены крепости.
- Многое в жизни нам дается слишком поздно, - пробормотал священник.
- Были бы у нас в Христианбурге такие удобства...
Ровно в десять часов вечера замковый комтур доложил Конраду Цольнеру,
что огни везде погашены, ворота закрыты и стража на месте.
- Все рыцари вернулись в замок и легли спать, - закончил он свой
доклад.
Пожелав великому магистру спокойной ночи, комтур удалился.
После десяти часов вход к владыке орденского государства был
запрещен.
Сняв шерстяной халат, Конрад Цольнер, кряхтя, полез на высокую
кровать. Но не успел он забраться под перины, как дверь приоткрыл
телохранитель.
- Могу ли я говорить, брат великий магистр? - спросил он, не
переступая порога.
- Говори, - ответил Цольнер, подняв с подушки голову.
- Литовский герцог Витовт у ворот замка, - с поклоном доложил
телохранитель.
Духовник Симеон резко повернулся на своем ложе и кинул быстрый взгляд
на приятеля.
- Много ли с ним воинов? - спросил магистр.
- Пятеро.
- Открыть ворота, встретить с почетом. Герцога привести ко мне в
кабинет через полчаса, - приказал магистр.
Торопясь, телохранитель захлопнул дверь. Пламя из камина метнулось в
комнату, запахло дымом.
Цольнер торопливо стал облачаться в парадное платье. Натянул белую
куртку с золотым крестом, опоясался, прицепил к поясу меч. Поверх надел
белый плащ и на голову шлем с белым лебедем.
- Если свидание будет удачным, - сказал он, посмотрев на брата
Симеона, - я обещаю поставить святой деве Марии большую свечу из чистого
золота.
Они вместе покинули спальню. Телохранители, гремя оружием, шли сзади.
В большой продолговатой комнате, где обычно гости ожидали приема, бил
небольшой фонтанчик; вода с тихим журчанием стекала в бассейн. Здесь можно
было умыться, вымыть ноги. Сейчас в комнате царил полумрак, на одном
паникадиле горели три свечи.
В кабинете было прохладно, телохранители сразу бросились открывать
заслонки духового отопления. Прибежал прислужник с заспанным лицом и
затопил камин. Еще двое придворных слуг уставили небольшой круглый стол
золотой и серебряной посудой.
Ровно через тридцать минут в кабинет торопливым шагом вошел князь
Витовт, за ним важно выступал слуга с костяной шкатулкой на вытянутых
руках.
Увидев великого магистра, князь круто остановился.
- Как здравствует ваша святость? - спросил он, слегка наклонив
голову.
- Благодаря богу и святым угодникам неплохо. Рад видеть литовского
герцога в своем дворце, - ответил великий магистр и тоже наклонил голову.
- Вы приехали вовремя, я собирался ужинать. - В этот момент он чем-то
напоминал кошку, увидавшую мышь.
Князь был одет в желтый камзол, застегнутый до горла на золотые
пуговицы в золотых петлицах. В розовых штанах и красных кожаных сапогах с
золотыми шпорами. По камзолу он был опоясан позолоченным ремнем. Из-за
пояса торчала рукоять кинжала, осыпанная драгоценными камнями. Поверх
камзола на князя был накинут короткий плащ гранатового цвета.
Великий магистр впервые видел в гостях язычника. Он искоса бросал на
него внимательные взгляды.
<Ни усов, ни бороды, под стать нашим попам>, - подумал он.
- Прошу вашу святость принять скромный подарок, - сказал Витовт,
кивнув слуге.
Преклонив колено перед великим магистром, слуга вручил ему шкатулку.
Легким поклоном Конрад Цольнер поблагодарил князя.
- Принимаю на украшение замковой церкви, герцог, - сказал он, с
жадностью глянув на сверкающие драгоценности, - во славу божью. Возьми,
брат Симеон.
Духовник равнодушно поставил шкатулку на круглый столик из красного
дерева.
Придворные слуги внесли большого жареного лебедя на серебряном блюде.
- Прошу герцога отведать наш скромный монашеский ужин, - пригласил
магистр.
- Я хочу говорить с вами, ваша святость, с глазу на глаз, - сказал
Витовт, - переводчик не надобен.
- Хорошо, - согласился владыка и движением руки приказал всем выйти.
В кабинете остался только один духовник. Лениво ковыряя пальцем в
шкатулке, он разглядывал драгоценности.
Витовт вопросительно посмотрел на великого магистра.
- Это мой духовник, от него, как от бога, нет секретов, - поспешил
сказать рыцарь.
Литовский князь взглянул на пожилого пастыря и, вздохнув, сел.
- Я пришел за помощью к ордену, - негромко произнес он, положив локти
на стол и уперев лицо о ладони.
На немецком языке князь говорил неплохо, изредка примешивая латинские
слова.
- Чего ты хочешь от бедных монахов, герцог?
- Голову моего двоюродного брата Ягайлы! - Глаза Витовта зажглись
мрачным огнем. - Нет, я хочу получить его живым. Я предам убийцу моего
отца мукам, еще невиданным на этом свете.
Князь с жадностью осушил большую чашу бургундского, заботливо налитую
духовником, взял из золотого блюда горсть сладкого, крупного изюма.
- Война с Литвой? Это дорогое, очень дорогое дело, мой герцог. Для
того чтобы поднять меч, нужно золото. Вряд ли благочестивый капитул
согласится на войну. Мы собирались отдохнуть, залечить раны, поднакопить
денег. - Великий магистр притворно вздохнул. - Видит бог, прошлая война
опустошила наши кладовые.
Желая показать гостю свой перстень, он, разговаривая, поглаживал
левой рукой широкую бороду.
- Я беру расходы на себя, - гордо сказал Витовт, - отдам все, до
последнего золотого. Моя месть священна.
Великий магистр ликовал. Он стал перебирать в уме, какие выгоды даст
ордену союз с Витовтом. В последнем письме, вспоминал магистр, герцог
Ягайла упрекал орден в нарушении взятых обязательств. Из письма выходило,
что и он, Ягайла, отступает от всех своих обещаний относительно Жемайтии.
В общем, письмо можно было понять и так и сяк. Ну, а теперь он, Конрад
Цольнер, сможет рассчитаться с ним, поставить его на колени.
- Ягайла и его мать Улиана хотели захватить в плен вашу святость и
посадить на цепь, как бешеного пса, - сказал Витовт, желая разгневать
магистра.
- Это невозможно! Бог не допустил бы этого! - вскричал Конрад
Цольнер.
- Сейчас - да... А если бы ваша святость приехали на реку Дубиссу,
сидеть бы вам на цепи в Троках или Вильне.
Магистр промолчал. Стрела князя Витовта попала в цель: рыцарю тоже
захотелось посадить на цепь литовского князя Ягайлу. Он посмотрел на
духовника. Брат Симеон незаметно показал глазами на Витовта и склонил
голову: он поддерживал новый союз.
- Я буду воевать не один, - добавил Витовт, истолковав молчание
магистра как нерешительность, - все жемайтские кунигасы пойдут за мной.
- Созовем капитул во имя божье, - словно нехотя сказал великий
магистр, - но уверенности у меня, герцог, пока нет. Вряд ли капитул
согласится - слишком трудно воевать с Литвой. Ягайла призовет своих
русских вассалов...
- Надо неожиданно напасть на Вильню, - горячо предложил князь, - и мы
победим. Трокский замок не устоит, я уверен. Но скажите прямо, ваша
святость, на какие условия согласился бы капитул?
Великий магистр величественно повел орлиным носом в сторону Витовта.
<Сейчас языческий герцог пойдет на все, - думал он. - Месть у
огнепоклонников - великое дело. Главное - разъединить Литву, а потом
уничтожить по частям>.
А князь Витовт с отвращением смотрел на большие мясистые уши магистра
и думал, что хорошо бы отрезать их и принести в жертву богу Поклюсу.
- Крестись во славу божью, стань вассалом ордена, отдай на вечные
времена Жемайтию. - Великий магистр поднял руку, кроваво сверкнул рубин на
большом пальце.
Витовт отшатнулся, побледнел и с гневом посмотрел на орденского
владыку.
- Ягайла обещал ордену Жемайтию. Если мы одержим победу над Ягайлой,
ты будешь великим литовским герцогом. Но Жемайтию отдай нам, - продолжал
магистр, словно не замечал яростных взглядов Витовта. - Ты получишь Ягайлу
и сделаешь с ним все, что захочешь. На этих условиях капитул одобрит
войну. - Он посмотрел на священника Симеона и снова получил одобрение
своим словам.
Сначала Витовт решил, что говорить с рыцарями больше не о чем.
Креститься куда ни шло, князь смотрел на обряд крещения не столь уж
серьезно. Почему не креститься, если это принесет выгоду? Хорошая жертва
Перкуну - и он простит. Быть вассалом ордена? Это тоже ни к чему не
обязывает. Великий литовский князь Ягайла считался вассалом хана
