Новгорода.
Незаметно наступило утро. Северо-восточный ветер угнал за море
облака, и солнце всходило зримо. Огромное и багровое, оно медленно
выползало из-за леса, окровавленного зарей.
Изредка Алексей Копыто поглядывал на берег. Там было пустынно. От
костров, горевших ночью, не осталось и следа. И люди, и лодка, и оружие,
выгруженное с лодьи, - все исчезло, словно и не было ничего. Только
одинокий сизый дымок вился над далеким лесом.
Дружинники, помолясь богу, выбрали якорь. Кормщик приказал поднять
все паруса, и лодья быстро набрала скорость. Путь был на юг, к
Кенигсбергскому замку, что стоит над рекой Пригорой.
После полудня лодья <Петр из Новгорода> обогнула песчаные берега
Самбии и вошла в узкий пролив с быстрым течением. И ветер, и море
благоприятствовали плаванию. Всем казалось, что лодья скоро станет у
спокойной городской пристани. Но ветер внезапно стих, паруса обвисли, и
корабль остановился. Ждать ветра в этих местах опасно: морские разбойники
кишат в заливах. Новгородцы спустили большой карбас, на двенадцать весел,
привязали толстой пеньковой веревкой лодью за нос и, споро загребая
веслами, потащили ее в реку. Старшим на карбасе был Анцифер Туголук.
Двенадцать мечей, двенадцать круглых щитов и двенадцать сулиц лежали под
руками у гребцов.
Лодейный повар Волкохищенная Собака затянул песню. И полилась удалая
русская песня по реке Пригоре, разносясь эхом от лесков и пригорков.
Андрейша прикрыл глаза, и ему показалось, что он видит широкую,
могучую реку в весеннем разливе и на ней острогрудый корабль, дремучий лес
без конца и края, шумящий на ветру вершинами, снежную равнину и мчащуюся
тройку. И еще он видел чистые девичьи глаза, черные ресницы и тяжелые
косы.
От такой песни забьется сердце русского человека, закружится голова,
и почудится ему, что огромная волна подхватила и понесла куда-то
далеко-далеко...
Лодья шла среди низких, болотистых берегов, покрытых кустарником,
камышом и высокими травами. Вдали виднелись леса. Пруссы, ловившие на реке
рыбу, оборачивались и долго смотрели вслед большому кораблю с медведями на
парусах и с орлами на флагах. Рыбаки дивились огромным голубым глазам
лодьи <Петр из Новгорода>. Их не напрасно нарисовал богомаз ладожского
монастыря. Говорили, что корабль с глазами видит скалы и берег и может сам
отвернуть от опасности.
Скоро новгородцам густой синей тенью открылся вдали орденский замок,
а чуть правее - высокий городской собор.
Андрейша давно собрался в дальнюю дорогу. Вместе с московскими
боярами он стоял у передней мачты и смотрел на медленно приближавшиеся
стены и башни замка. Он был рад и не рад поездке в Вильню. Ему хотелось
подольше задержаться в Альтштадте - там ждала его невеста, дочь литовца
Бутрима.
Однако сопровождать московских бояр в Вильню - дело почетное.
Андрейша понимал, что ему оказано большое доверие.
Глава четвертая
СЧАСТЬЕ РЫЦАРЯ - НА ОСТРИЕ КОПЬЯ
На орденском ристалище продолжалось единоборство. С лязгом и грохотом
сшиблись на всем скаку еще два рыцаря. Копья их разлетелись на несколько
кусков. Кони чутко вздыбились, рыцари покачнулись, но усидели в седлах.
Заиграла дикая музыка крестоносцев. Ухали барабаны, звонили колокола
и цимбалы, по-звериному трубили трубы.
- Победитель получит боевые доспехи и коня с чепраком? - закричали
бирючи.
Собираясь продолжать схватку, рыцари отъехали каждый в свою сторону.
К ним бежали оруженосцы с новыми копьями.
Гости, сидевшие на скамейках, оживились, заговорили. Одни утверждали,
что победит австрийский рыцарь в красном плаще, с красными перьями на
железном шлеме. Другие стояли за француза, рыцаря в зеленом плаще и
дорогих доспехах. На его золоченом шлеме развевался кружевной женский
платок. Среди гостей прошел слух, что австриец оступился, садясь в седло,
а это плохой знак.
Дамы с жадным любопытством смотрели на единоборство и вскрикивали
всякий раз, когда раздавался звон оружия.
Орденские братья в белых плащах невинности чинно расселись возле
великого магистра; они занимали три ряда скамеек. Братья сидели молча,
внимательно наблюдая за каждым движением сражающихся. Борьба опытных
рыцарей была хорошей школой. В поединке важна не только победа, но и
умение изящно держаться на коне, красиво наносить удары.
Князь Витовт с женой Анной сидели на почетных местах, недалеко от
благочестивого капитула, и громко обсуждали с боярами промахи и удачи
сражающихся.
Знакомый голос заставил князя повернуть голову. <Лютовер, - узнал он,
- стремянный боярин Ягайлы. Совсем недавно великий князь наградил его
боярской шапкой. Может быть, он убийца моего отца?!>
- Жди меня здесь, - торопливо бросил Витовт княгине.
Волна гнева подняла его с места.
- Убийца! - сказал он, подойдя к Лютоверу и хватаясь за меч. - И ты,
холоп, осмелился поднять руку на великого Кейстута!
- Неправда, князь, - спокойно ответил Лютовер и тоже встал.
Ростом он был высок, Витовт рядом с ним казался мальчиком. Лютовер
был сильным и бесстрашным, как кабан. Его лицо покрывали многие шрамы от
вражеских ударов.
- Я не убивал твоего отца, клянусь... пусть я превращусь в прах! -
притрагиваясь к руке Витовта, сказал боярин.
Витовт замолчал, лицо его сделалось спокойнее.
- Хорошо, убил не ты, я верю. Но кто же убийца?
- Не знаю, князь, - глядя в глаза Витовту, твердо сказал Лютовер, -
но твоего отца я любил.
- Спасибо, Лютовер, - не сразу ответил Витовт, - спасибо на добром
слове... Ягайле я никогда не прощу. А я верил ему! Он говорил хорошие
слова, а за спиной готовил нам смерть. Отец боялся зла от Ягайлы и
говорил, что у него двойное сердце. Я виноват, я легковерный.
Лютовер молчал, поглаживая толстую золотую цепь на шее, подарок
великого князя Ягайлы.
- Знаю, княже и господине, священна твоя месть, и все же скорблю, -
Лютовер взглянул в глаза Витовту. - Ради прекрасной земли наших предков
прости его.
- Замолчи, безумец, ты не знаешь, что говоришь! - едва слышно сказал
Витовт. - Как я могу простить убийцу отца...
Великий маршал Конрад Валленрод, судья ристалища, поднял серебряный
жезл.
- Рубите канаты, - резко прозвучал его голос, - пустите рыцарей в
бой!
- Надевайте шлемы, надевайте шлемы! - закричали бирючи. - Слушайте,
слушайте!
Прозвучал резкий звук трубы.
По утоптанному полю тяжело проскакал рыцарь на черном коне, в
железных доспехах. Красные перья на его шлеме содрогались и дрожали.
Навстречу на серой лошади во весь опор мчался француз в зеленом
плаще. Его лошадь круто нагнула голову, выставив вперед острый шип
налобника.
Над ристалищем клубилась пыль, поднятая копытами лошадей.
- Верность, верность, верность! - пронзительным голосом выкрикивал
боевой клич французский рыцарь.
Умолкла музыка, смолкли выкрики зрителей. В тишине, нарастая, гремел
яростный топот рыцарских коней.
Князь Витовт и боярин Лютовер перестали разговаривать.
Всадники сшиблись, с диким ржанием вздыбились жеребцы. Пика рыцаря в
зеленом плаще со звоном ударила в шлем противника и сорвала его с головы.
Два красных пера взлетели в воздух и закружили на ветру. А рыцарь упал с
лошади и покатился по земле, как чурбан. Он с трудом поднялся на колени,
вынул меч и, опираясь им о землю, встал. Все увидели залитое кровью лицо
австрийца.
- Он хочет продолжать поединок пешим, - сказал Витовт. - Будет ли
толк?
К рыцарю в зеленом плаще подбежали оруженосцы и сняли его с лошади.
Тяжело передвигая ноги в железных башмаках, француз зашагал к противнику,
положив двуручный меч себе на плечо.
Красное кудрявое перо, покружившись над головой великого магистра,
медленно опустилось ему на колени. Все удивились и не знали, хороший это
или плохой знак.
А раненый австрийский рыцарь, потеряв много крови, не дождался
соперника, пошатнулся и упал навзничь.
Заиграли трубы конных бирючей. Они объявили решение великого
магистра: победителем стал рыцарь с кружевным платочком на золоченом
шлеме. К нему подбежали оруженосцы и усадили на коня.
- Слава, слава! - закричали бирючи.
Гости громко приветствовали победителя, загремела музыка. Склонив к
земле пику и сняв шлем, рыцарь проехал вдоль скамеек. Дамы неистово
вопили, размахивали платками, бросали под копыта рыцарского коня шляпы,
перчатки и туфельки.
Посредине ристалища рыцарь спешился и на коленях вознес молитву небу
за дарованную победу...
- Скиргайла поклялся страшной клятвой, что нам с отцом ничто не
угрожает, - продолжал Витовт, когда немного стихли приветственные крики. -
Я поверил, уговорил отца, а в Вильне нас заковали в цепи...
- Княгиня Бирута жива, - перебил Лютовер. - Ее укрыл великий жрец.
- Дальше, боярин.
- Великий жрец заявил, что, пока княгиня больна, ни один волос не
упадет с ее головы.
- А потом?
Лютовер потупил голову.
- Слушайте, слушайте! - закричали бирючи.
Затрещали барабаны, загремели литавры, зазвонили колокола, затрубили
кованные в серебро рога и трубы.
На ристалище выехали еще два рыцаря. Остановившись на середине поля,
они громко поклялись, что будут сражаться честно, не прибегая к
чародейству и заклятиям.
- Наградой победителям, - объявил судья, - будут перья, развевающиеся
при малейшем дуновении, и золотой браслет, - и поднял свой жезл.
Когда вечерние тени протянулись с запада на восток и десять
храбрейших успели помериться силами, великий магистр вспомнил, что сегодня
предстоит посвящение в рыцари. Устало вздохнув, он велел заканчивать
турнир.
Под пронзительные звуки бирючи объявили решение великого магистра, и
гости стали покидать ристалище.
Посвящение в рыцари ордена святой девы Марии - большое событие, и
великий магистр был уверен, что на церемонии будут присутствовать все
иноземные гости и обо всем виденном расскажут при дворах своих владык.
Слаб человек духом. Велика сила власти и славы. Получивший власть
хочет быть сильнее. Прославленный неутомим в своих желаниях прославиться
еще больше.
* * *
Конрад Цольнер уселся на свое место в церкви напротив главного
алтаря. Его кресло с дубовым навесом, покрытое искусной резьбой, стоило
огромных денег. По сторонам от великого магистра расположились на стульях
поскромнее старшие братья. Остальные сидели на простых скамейках. За
спиной магистра стали рыцари-телохранители.
Громким голосом капеллан стал читать Евангелие, рыцари встали и
обнажили оружие.
Чтение продолжалось недолго.
К магистру с поклоном подошел замковый комтур и стал рассказывать о
достоинствах посвящаемых в рыцари.
Конрад Цольнер заметил, что комтур поклонился ему не так, как прежде,
а ниже и почтительнее. Великий магистр не удержался и, усмехнувшись,
взглянул на епископский перстень с рубином и двумя алмазами. Ему и самому
стало казаться, что после избрания он поумнел и даже стал выше ростом.
Закончив доклад, замковый комтур еще раз поклонился и отошел в
сторону.
По церкви прошел чуть слышный шорох. Братья священники привели
кандидатов. Они были в черной одежде, без доспехов.
Раздался четкий голос священника Николая. Великий магистр закрыл
глаза и стал слушать.
- Не связан ли ты какой-либо присягой другому ордену?
- Нет! - в один голос ответили братья.
- Не раб ли ты?.. Не обременен ли долгами?.. Не имеешь ли ты
