старика, прямо ненавидит его.
Я думаю, что это одна из причин, почему она завтракает и обедает одна
у себя в комнате.
Этой же причине я приписываю отказ Риты принять от меня последний по-
дарок. А ведь вещица была заказана по ее личному желанию... и вышла, на
удивление, удачно! Это на тонкой золотой цепочке знак пентаграммы, усы-
панный бриллиантами, и камни самой чистой воды, точно летняя роса...
А Рита даже не хотела взять ее в руки. Обидно немного... Эх, буду сам
носить и помнить, что счастье обманчиво... и любовь... и дружба..."
Гарри прервал чтение и отодвинул тетрадь.
Причиною всех несчастий и на этот раз был старый граф. Заговоренный
Петро, он 15 лет лежал смирно в гробу, но был еще настолько силен, что
внушил Карло мысль привести в склеп Риту, а ей желание опереться о ка-
менный гроб. Прикосновение живого женского тела сняло заклятие, и старый
вампир был свободен.
Он начал с того, что погубил свою освободительницу, наградив ее своей
любовью и страшными последствиями этой любви.
Рита, с его помощью, в недолгое время стала сильным вампиром. Она ве-
ла двойное существование: днем жила между живыми, ловко обманывая их, а
ночью являлась вампиром и губила их. Страстная любовь к другу своего же-
ниха, Альфу, заставила ее забыть осторожность и сильно ее выдала, хотя
Альф и умер, не успев ничего сказать Карло, не открыв тайны Риты.
Прощальное письмо Альфа, вложенное в библию, так и не дошло по адре-
су. Граф Карло его не видел.
Все же у графа проснулись неясные подозрения и ревность, и он начал
следить за Ритой.
Тут граф Карло переживает страшную драму.
"Она какая-то бесстыдная, сладострастная", - пишет он, - или "чем
больше я за ней слежу и наблюдаю, тем больше становлюсь в тупик. Она или
сходит с ума, или у ней какая-нибудь таинственная болезнь, но болезнь
психическая, так как физически она цветёт и хорошеет день ото дня".
"Чем объяснить такой поступок, - пишет он дальше: - Рита, тихонько
оглядываясь, входит в мой кабинет, берет со стола тяжелое каменное
пресс-папье и с силою кидает его в большое простеночное зеркало. Стекло
вдребезги.
В ту же минуту она сталкивает с подставки тяжелую китайскую вазу и та
с грохотом падает на пол. Вбегают слуги.
- Ничего особенного, - объявляет холодно Рита, - скажите барину, что
я нечаянно столкнула вазу, а она, падая, разбила стекло.
- Идите прочь. - Слуги, переглядываясь, молча уходят".
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
- Как раз в это время, - рассказывал Гарри дальше, - Карло подверну-
лась латинская книга "о ламиях". Он взял ее из лесного дома, на память
об Альфе, и от бессонницы, которая его преследовала, принялся читать.
Карло признается, что ничего бы не понял в ней, если б не рассказы
старого доктора на эту тему. Тем не менее он не в состоянии поверить в
существование вампиров, а тем более причислить к ним свою невесту. "В
книге ясно сказано, что "они" выходят из могил, - пишет он. - Затем кни-
га говорит..."
- Впрочем, это я вам прочту, - говорит Гарри, перекидывая листы.
"Книга говорит, что большей опасности подвергаются близкие люди. Вот
если б была правда, то я первый должен бы был умереть. А я жив и здоров
и никто ко мне по ночам не ходит... вот только я спать не могу... Что
это, крик или мне показалось? Вероятно...
Фу, какая-то огромная, черная кошка подкралась к моей двери, я даже
испугался, а увидев меня, она тоже испугалась, шмыгнула по темному кори-
дору и пропала. Откуда она? Кажется, в замке нет такой; должно быть,
забрела из соседнего леса. Надо будет..."
19-е
Ну, и ночка? Сейчас светит ясное солнышко, а я все еще не могу сбро-
сить ночной кошмар... а, быть может, и действительность... а впрочем, я
потерял мерило...
19-го. Позже
Вчера ночью ко мне в комнату заглянула черная кошка и исчезла. Не ус-
пел я снова взяться за перо, как ворвался сумасшедший, на нем был халат,
на голове чеснок, а в руках знаменитый кол, с которым он не расстается.
Оказывается, что кол у него осиновый, и чтобы добыть его, он ходил
куда-то далеко, так как у нас в окрестности осины нет.
Старик вбежал и принялся что-то искать в двух моих комнатах. Он заг-
лядывал под кровать, в шкаф, под стулья, за портьеры и даже смотрел в
печке.
- Нету, ушел.
- Да кто ушел, кого вы ищете? - спрашиваю я.
- Да "его". Эхе-хе, понимаю, сюда-то не сунется! - весело засмеялся
сумасшедший, показывая на знак пентаграммы, вырезанный им на пороге моей
комнаты.
- Знаешь, - продолжал он, - я двери-то чесноком, чесночком замазал и
завесил, так "он" в окно да черной кошкой... сюда, вверх... а я за ним,
да, видишь, ноги старые, не поспел, ушел он... - Старик тяжело вздохнул
и присел на стул.
Из отрывочных фраз и бормотанья я, наконец, понял, что он завесил
чесноком двери капеллы, а сам сторожил "его" с колом. Этот-то "он" ста-
рика - выходит не кто иной, как Рита, она же вампир.
Будь передо мной не старик, я бы вздул его, несмотря на все его су-
масшествие. Я думал тогда, что всякий вздор, даже сумасшествие, должен
иметь меру.
Пока я соображал, как образумить старика, он вдруг опомнился, вско-
чил, схватил меня за руку и зашептал:
- Идем, идем, "он", наверное, у итальянца, у художника, засосет "он"
беднягу.
Постараться вырваться, нечего было и думать, и я покорно пошел, вер-
нее, побежал за сумасшедшим. Он быстро взобрался по лестнице, в третий
этаж, где живет итальянский художник, и затем мы, словно воры, тихо ста-
ли красться по коридору.
Подошли к комнате итальянца. Старик осторожно приотворил дверь. Ком-
ната была залита лунным светом, окно открыто, и занавес на нем отодви-
нут.
Каково же было мое удивление, а потом бешенство, когда я увидел, что
Рита, моя невеста, полулежит на груди итальянца, к нему поцелуем.
Должно быть, я крикнул, потому что Рита подняла голову и обернулась
... и о ужас, ужас!.. При ярком свете месяца глаза ее светились сла-
дострастием и злобой, а по губам текла свежая, алая кровь.
- Видишь, видишь, - закричал старик и кинулся вперед... Сильный порыв
ветра хлопнул створками окна, взметнул штору и ударил ею по старику, тот
упал.
Я поспешил к нему на помощь, но луна померкла и в комнате воцарился
мрак. Нескоро я отыскал спички и свечку.
При слабом освещении я оглянул комнату - никого нет. Сумасшедший,
охая, поднимался с полу, итальянец мирно спал.
Я готов был все признать за галлюцинацию, как старик подошел к крова-
ти и, поднимая за плечи художника, спокойно объявил:
- Вот я и прав, "она засосала его". В самом деле художник был мертв.
Лицо бледное, руки болтаются, как плети, на ночной рубашке свежая кровь.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Боже всесильный, что же это? Голова моя не выдержит... лопнет... Ведь
выходит, что Рита "не мертвый"... что она сосет кровь живых людей... Как
я могу это понять и связать?.. Рита... кровь... нет и нет. Это я, под
влиянием старика, схожу с ума... Это он мне навязывает свою болезненную
идею... в то же время я сознаю, что я здоров, вполне здоров... а впро-
чем, все сумасшедшие считают себя здоровыми..."
- Что же дальше?
- Тут для графа Карло начинается страшный период сомнений, еще более
ужасный, чем муки ревности, и он признается, что был на волосок от поме-
шательства.
На счастье, вернулся из Рима старый Петро. Он сильно похудел и еще
больше постарел. Но зато торжественно спокоен и самоуверен.
- Господь Бог помиловал меня, а святой отец благословил послужить ми-
ру, я теперь ничего не боюсь. И за вас, мой дорогой господин, буду бо-
роться со всею нечистою силой. Я вас спасу, не унывайте! - говорил он.
Петро провел целый день в деревне и уже знает все несчастия, постиг-
шие замок.
- Затем он рассказал о папе, о монастыре, где выдержал покаяние. "Так
там хорошо, так хорошо, век бы не ушел, - сознается он, - вот только
спешил сюда, боялся за вас, ну, да слава Богу, не опоздал!"
Потом понемногу, деликатно Петро начал знакомить Карло со смертью ма-
тери и т.д. Но, увидав печаль на лице своего любимого господина, спро-
сил: "Так вы знаете, все знаете. А кто сказал?"
Карло сознается, что знает многое, а сказал старый доктор.
- Так вот она, причина его сумасшествия, не сдержанная клятва, - со-
ображает Петро, - а куда он уехал? Вам известно?
- Да никуда он не уезжал, а живет у меня в замке.
После признания Карло, что он знает тайну матери, Петро уже прямо го-
ворит о своей миссии в мире. Эта миссия - уничтожение вампиров. Он приг-
лашает Карло помочь ему.
- На наше счастье, матушка ваша лежит спокойно. Я уже осмотрел и
склеп и гору, все в исправности. Верно "отмолил" ее старый граф. И слава
Богу, а то каково это вколачивать осиновый кол в сердце родной матери.
Петро подтверждает, что освобождение "старого дьявола" произошло бла-
годаря прикосновению тела Риты, а стоило ему напиться свежей крови, он
стал опять силен. Его только удивляет, что "старый" не погубил ее, так
как это обыкновенная благодарность вампиров за освобождение.
- Я слышал, - продолжал Петро, - что ваша невеста была очень больна,
при смерти, но поправилась, и люди говорят, что теперь она еще прекрас-
нее, чем была до болезни.
- А ты не видал еще моей невесты? - спросил я.
- Нет, не удостоился еще.
Как мне теперь поступить: рассказать старику свои наблюдения и опасе-
ния или лучше молчать: не создавать ему предвзятой идеи. Это тем более
удобно, что мой сумасшедший уехал зачем-то в город.
Решено, буду пока молчать.
27-го
По давно заведенному порядку мы с Ритой после обеда (хотя и обедаем
на разных половинах) гуляем над обрывом. Прежде эти прогулки имели не-
изъяснимую прелесть: нам всегда так много надо было сказать друг друг
у... а теперь мы точно отбываем повинность перед слугами.
Вчера мы также ходили, перекидываясь фразами о погоде.
Как-то на площадку явился Петро. На нем была старинная парадная лив-
рея, но ногах туфли с большими пряжками, седые волосы тщательно причеса-
ны, в руках у него был небольшой сверток.
Я сразу понял, что старик явился представиться своей будущей госпоже.
- Рита, - сказал я, - это мой старый дядька Петро, верный слуга моих
родителей. - Рита снисходительно кивнула головой.
С низким поклоном Петро подошел к ручке. В первый раз мне неприятно
бросилась в глаза перемена, происшедшая с руками Риты. Прежде розовые
пальчики с нежными ноготками были теперь длинные, белые и ногти твердые
и острые.
Только Петро хотел коснуться руки, как Рита резко отдернула ее и ска-
зала:
- Я не хочу!
Старик оторопел и так растерялся, что вместо того, чтобы уйти, протя-
нул Рите сверток, говоря:
- Я принес для вас, сам святой отец благословил их.
Рита отпрыгнула в сторону, все лицо ее перекосила злоба, и, как-то
шипя, она сказала:
- Убирайся прочь, дурак! - и быстро пошла к дому.
На бедного Петро жаль было смотреть. В его трясущихся руках лопнула
бумага и из нее повисли янтарные четки с маленьким крестиком.
Для меня эта сцена была полна смысла.
Могла ли Рита, в ее теперешнем положении, принять четки, благословен-
ные святым отцом?
- Успокойся, Петро, и отдай четки мне, - сказал я. - Мне они скоро
пригодятся.
- Милый Карло, что же это? за что? - бормотал, плача, старик.
- Полно, старина, мужайся, это значит только, что ты опоздал, а ста-
рый граф Дракула сделал свое дело - погубил ту, что помогала его осво-
бождению.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
