Между тем печальное шествие подошло, и на ковер рядом с Жоржем К.
опустили другой труп, но это не был труп Джемса.
Это был молодой мальчик лет пятнадцати-шестнадцати, никому неизвест-
ный, а судя по костюму, городской ремесленник.
Все столпились кругом, не зная, что начать. Капитан Райт, бежавший по
траве, вдруг за что-то запнулся и упал.
Быстро вскочив на ноги, он невольно посмотрел на предмет, послуживший
к его падению.
Райт не верил своим глазам: перед ним лежал Джемс.
Там несут Джемса и тут лежит Джемс! Да от этого можно с ума сойти.
Не раздумывая, Райт поднимает труп Джемса, кладет его на плечо и идет
к танцевальной площадке и, там не говоря ни слова, опускает его рядом с
Жоржем К.
Вопль отчаяния проносится по толпе.
Затем все, кому возможно, бросаются бежать, наскоро усаживаются на
экипажи, на верховых лошадей, а то улепетывают на своих двоих. Паничес-
кий страх напал на всех. Между криками отчаяния слышатся угрозы по адре-
су Гарри.
Скоро близ Гарри осталась небольшая кучка друзей и несколько самых
близких слуг.
Взошедшее солнце осветило необычайную картину: неубранные ковры, раз-
ноцветные флаги, гирлянды; на полу ленты, цветы, золотые и серебряные
звезды и другие принадлежности котильона. На столах недопитые кружки пи-
ва, вина, дамские веера, перчатки.
Все говорило о жизни и радости, и вот тут же эти три страшных трупа!
Они молоды, прекрасны и неподвижны.
Бледные, заострившиеся черты лица с открытыми неподвижными глазами, в
которых играет луч солнца, наводят на окружающих холодный ужас. Все сто-
ят молча, опустив руки и головы. Полная растерянность.
Но вот прибыл доктор, уехавший уже давно в замок. Он сразу принял на
себя команду над слугами, потерявшими от страха головы.
- Скорее, как можно скорее, несите в замок, быть может, можно еще по-
мочь, - властно кричит он. - Да торопитесь!
Все бросились исполнять его приказание. Трупы подняли, и печальная
процессия с тремя мертвецами начала тихо подниматься в гору.
Гарри сурово молчал. Отчаянию капитана Райта не было предела...
Доктор уехал вперед и с помощью своего слуги уже все приготовил к
встрече и осмотру тела.
Жорж К. и мастеровой из города несомненно были мертвы. Потихоньку от
слуг доктор указал Райту на красные ранки на шее покойников и прошептал:
- А ведь Джемс-то был прав!
Перейдя к трупу Джемса, доктор прежде всего осмотрел его шею, на ней
не было и признака зловещих, красных пятен. На теле также не нашли зна-
ков насилия. Только знак голубого лотоса, на левом плече, выступал ярко
и в то же время нежно, точно мерцал.
- Тут глубокий обморок с примесью гипноза, - сказал доктор, - есть
надежда; помоги, Райт.
После долгих усилий Джемс пришел в себя, его уложили в теплую пос-
тель, и Райт, как верная собака, сел его сторожить.
Между тем в замке все еще царил переполох. Последние гости и
большинство слуг спешно укладывали свои вещи, торопясь до ночи выехать
из замка.
Смит кричал и ругался на всех европейских языках, но ничего не помо-
гало. Заставить слуг привести покойников в порядок стоило ему немало
труда.
Гарри затворился в кабинете и даже не вышел откланяться гостям.
XVI
Настал вечер. Джемс после крепкого сна совершенно оправился и просил
позвать к себе Карла Ивановича.
- Ну что, прочли? - был его первый вопрос.
- Да, мистер, и это так печально, что трудно не плакать. Несчастная,
несчастная мадемуазель Рита, - и Карл Иванович грустно опустил голову.
- Она погибла от вампира, знала, отчего погибает, и не смела никому
сказать, и в этом был ужас ее положения.
- Не жалейте о ней. Карл Иванович, это она сама вампир, это она погу-
била Жоржа К. Теперь мне ясно, почему лицо голубой красавицы на балу и
вчерашней танцорки показалось мне знакомым. Я видел эти черты в портрет-
ной семейной галерее графов Дракула. Это портрет молодой невес-
ты-итальянки в белом атласном платье с воротником фасона Медичи. Этот-то
воротник и сбил меня с толку, он-то и придал другое выражение лицу кра-
савицы.
Теперь же я убежден, что это она, повторяю, она виновница смерти Жор-
жа, - горячо проговорил Джемс.
- Не ошибитесь, мистер, мадемуазель Рита - это такое милое, доброе
существо, да вот извольте прочесть вам ее записки, они не длинные, -
предложил Карл Иванович.
- Хорошо. Читайте.
ДНЕВНИК РИТЫ
"До сих пор жизнь моя была не жизнь, а чудная сказка, - начал Карл
Иванович. - Я как Золушка нашла своего принца. Но только мой Карло кра-
сивее, добрее, богаче и лучше всех принцев мира.
Его замок, мой замок, стоит на высокой горе, кругом сад, а в нем цве-
тов, цветов, мои милые, алые розы! Чудные, роскошные... я их люблю и те-
перь, несмотря на то, что украшений у меня много, но по-прежнему - одни
розы.
А все это Карло. Он, кажется, хочет скупить весь мир для меня! Милый,
дорогой Карло, я люблю тебя не за подарки, а за тебя самого. Какое
счастье прислониться головой к его груди.
Вот и тогда вечером он долго стоял у моего окна, и мы вместе смотрели
на луну. Мне и в голову не приходило, что это последний раз, что уже по-
том будет не то.
Что же случилось? Что? Я и сама не знаю. Но я не та, и все не то.
Ночью из открытого окна подуло холодом, Лючия и Франческа уверяют,
что ночь была жаркая, но это не так, из окна дуло холодом, каким-то
мертвым холодом. И я укуталась в шаль и закрыла глаза.
И вот мне чувствуется, что я не одна в комнате, но в то же время я не
могу открыть глаз.
Кто-то приближается, неужели вернулся Карло... И вот как ни странно,
а сквозь закрытые веки я вижу: от окна к кровати подходит господин. Это
не Карло, а совсем незнакомый мужчина.
Он высокого роста, худой, в черном бархате, глаза его горят, а губы
тонкие, злые, крепко сжаты. Он страшно бледен.
Кто он?
В нем есть семейные черты предков Карло, но он не из них; я знаю хо-
рошо все семейные портреты, а его там нет.
Чем он пристальнее смотрит на меня, тем мне становится страшнее и хо-
лоднее. Я слышу, но не ушами, а сердцем: "Ты моя избранница, я люблю те-
бя". От страха я теряю сознание...
От солнечного луча я проснулась. Все тихо, в комнате никого.
Что за странный сон. Ощущение холода осталось и до сих пор, да шею
неприятно саднивеет: это от двух маленьких ранок, и как я могла так
сильно себя уколоть? Правда, сердоликовая булавка очень острая...
За кофе я хотела рассказать Карло свой сон. Но прежде чем открыла
рот, ясно услышала: "Не смей!" Я растерялась, а тут Карло начал приста-
вать, почему я такая бледная, а кормилица жаловаться ему, что я стону по
ночам.
Тут, конечно, на меня напустились с расспросами, советами, а когда я
сказала про ранки на шее, то Карло побледнел, как полотно.
Отчего это? Разве они опасны?
Он и другие думают, что я простудилась, когда осматривали склеп.
Правда, там было довольно сыро, а моя вина в том, что я прислонилась к
каменному гробу, и из камня холод точно вошел в меня и охватил всю.
Я как-то принадлежу ему.
И вот с той несчастной ночи я утратила свой покой и счастье.
Днем я зябну, а при наступлении ночи, особенно когда светит луна, я
начинаю страстно желать и ждать. Кого, что? Первое время я даже не дава-
ла себе в этом отчета, а теперь я знаю, знаю, я жду "его".
Того страшного, черного, чужого. Он требует, чтобы я ждала его, ему
тогда легче приходить, и я жду и зову.
Кто он, не знаю, боюсь его, ненавижу... и жду. Он входит как власте-
лин, обнимает, ласкает меня, шепчет: "Твоя любовь вернула мне молодость
и жизнь"...
И правда, он помолодел на вид: розовый, губы красные, но... стало еще
противнее.
Все вокруг колышется, и я каждый раз замираю, и чем кончается, и как
он уходит - я не знаю.
Вероятно, у меня какая-нибудь болезнь. Карло хотел позвать доктора,
но я не смею: "он" рассердится.
Ранки у меня на шее не только не заживают, а становятся шире и выгля-
дят неприятно. Приходится закрывать их бантами и кружевами.
Сейчас новолуние, ночи темные, и "он" вот уже несколько дней не был у
меня.
Я точно начинаю приходить в себя после обморока: не могу еще хорошо
отличить, что было и что казалось мне.
Одно сознаю ясно: мне грозит опасность или от него, если он существу-
ет, или от сумасшествия, если он не существует.
Надо сказать Карло, а он, как назло, уехал в город на один день и вот
не едет. Что-то его там задержало.
Я становлюсь все спокойнее, ранки мои подживают быстро.
Надо скорее, скорее принимать меры, а Карло нет и нет!
Сегодня я прямо счастлива, нашла свой молитвенник, мою милую, чер-
ненькую книжечку, а то он затерялся, и без него молитвы как-то выскочили
у меня из памяти.
Теперь я не боюсь тебя, черный призрак! Франческа обещала мне каждый
вечер читать вечерние молитвы.
Я ей сказала, что мне видится черный человек, и она уверена, что ни
одно привидение не устоит от молитв св. Антония. Как хорошо. А Карло все
не едет.
Луна все прибывает, и скоро полнолуние. Уверенность и спокойствие ис-
паряются, а ожидание и желание вновь насладиться покачиванием в лучах
месяца все нарастают. Серебряные волны плывут, и ты точно летишь, ле-
тишь, а он тут рядом, ненавидимый и желанный.
Нет, я переломлю себя и не дам ему повода явиться вновь.
Мой молитвенник всегда со мною, нужно подтянуть нервы, достаточно
галлюцинаций...
Франческа каждую ночь сидит у моего изголовья, и мы много с ней бесе-
дуем...
Карло вернулся. Он очень похудел и осунулся; верно, есть заботы, ко-
торые он скрывает от меня. Неужели же я буду наваливать на него новые.
Да тем более, что все прошло.
С Карло приехал смешной старичонка, друг его отца. Он всячески за
мной ухаживает, расшаркивается, расспрашивает, точно влюбленный рыцарь.
Забавный.
На шее он носит на черном шнурке какой-то смешной значок, точно два
треугольника. Когда я его спросила:
- Что это?
Он важно ответил:
- Это сударыня, пентаграмма, знак для заклинания злых духов.
Мне очень хотелось попросить этот значок себе, ноя не посмела. Попро-
шу Карло заказать мне такой же.
На днях ждем друга Карло, из Нюрнберга. Ему готовят лесной дом.
Карло говорит, что он страшно ученый, не любит общества и особенно
женского.
Я так и не успела побывать в лесном доме, хотя там для меня были при-
готовлены две комнаты: а теперь и совсем будет нельзя: Карло не пустит,
он принимает все меры, чтобы не беспокоили его ученого Друга.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Кончено. Наступило полнолуние, он пришел и взял мою душу.
На мое несчастье, в эту ночь у Франчески болела голова и она рано уш-
ла спать. У меня нет сил сопротивляться. Да и он не призрак, а существу-
ет, понимаете, су-ще-ству-ет! Он ложится мне на грудь, и тихо, тихо пьет
мою кровь, мою жизнь. Ранки на шее опять стали большие, с белыми обсо-
санными краями.
Я опять не смею выйти из-под его воли, просить помощи у Карло. Да и
ласкать моего жениха он строго запретил мне. Он страшно ревнив.
- Свадьбы не бывать, - говорил он.
Чем же это кончится, что дальше... О ужас, ужас, это случилось вчера
ночью! Мы сидели в саду, и я почувствовала, что он приближается и скорее
поспешила в свою комнату. Впопыхах я забыла замкнуть дверь в комнату
Франчески.
Он скоро вошел и припал к моей шее. Застонала ли я, или по чему дру-
гому, но Франческа вошла в комнату.
Я видела, как она бросилась на него и вцепилась ему в плечи.
Какая это была ужасная борьба!
Франческа билась за меня, как исступленная, волосы у ней распусти-
лись, рубашка разорвалась, но она ничего не помнила, да где же ей было
справиться, он силен, страшно силен и так удивительно, что она так долго
