не попадает дважды в одно место случайно. И на сердце у Бэтмэна потеплело
от того, что он знал, где искать человека со шрамами. Он преисполнился
энтузиазма. Оставалось только еще кое-что выяснить.
- А эта икона у тебя в руках? Та, что молдаване сумели успешно
похитить, но я им помешал?
Лицо парня сделалось столь же непроницаемым, как маска Бэтмэна.
- Они знают, что она опять здесь. Ты знаешь, что они за ней еще
придут.
Парня начало трясти. "Это то, что вы зовете платежом. Вот это -
платеж: самый лучший, самый ценный. Свиньи как-то узнали. Если я не принес
икону - нет платежа, нет обмена. Гагаузы, они нас обвинят. Тогда опять все
против всех".
Определенно, в точке зрения Альфреда был свой резон.
Бэтмэну потребовалось всего несколько минут, чтобы убедить юношу
рассказать ему, когда и где должен быть произведен платеж, и доверить ему
на это время икону.
- Они будут пытаться ее у вас украсть, - сказал юноша, выпуская
коробку из рук. - Они не перед чем не остановятся. Они подкупят ваших
врагов.
В голове Бэтмэна загорелся еще один огонек. "Я на это и рассчитываю",
- сказал он прежде, чем уйти.
ДВЕНАДЦАТЬ
Женщина-кошка стояла, прислонившись спиной к стене ванной,
изогнувшись и скосив глаза на дверцу аптечки, к которой было прикреплено
единственное в квартире зеркало. Разглядывать себя в зеркало было для нее
в новинку, так же как торопиться на встречу и собираться на дело вместе с
компаньоном. Причем оба события должны были произойти через несколько
часов. Наконец, натянув маску до бровей, женщина в черном комбинезоне
решила, что с нее достаточно, и протянула руку к цепочке выключателя.
- Не верю я, что ты это сделаешь, - сказала она своему отражению
прежде, чем оно исчезло.
Вот уже несколько дней Селина пребывала в непривычной для себя роли
ведомого при активном лидере. Бонни обладала таинственной способностью
думать над одним в то время, как рот ее говорил совсем о другом. А
поскольку Бонни говорила безостановочно, она и думала беспрерывно, все
время опережая на один шаг и собственный рот и весь остальной мир. Селина
же, которая почти не могла соображать, пока разглагольствовала Бонни,
лишилась способности строить собственные планы относительно набега на
квартиру Эдди Лобба. Когда Бонни трещала, у Селины появлялось чувство, что
она где-то далеко позади.
Разумеется, она могла отказаться или Женщина-кошка могла просто не
прийти в условленное время к дому Бонни. Она в любой момент могла
перехватить инициативу, прервать водопад слов и начать действовать
самостоятельно. Бонни была паровым катком, но не танком; разница
существенная. Но Селина не перехватила инициативу, и Женщина-кошка
собиралась зайти в крошечную квартирку в верхнем городе прежде, чем
направиться к кондоминиуму Кистоун.
Потому что Бонни была хорошая. Ее планы относительно коллекции Эдди
были лучше всего того, что смогла бы придумать Женщина-кошка
самостоятельно. А ее снимки...
Женщина-кошка задержалась, чтобы взглянуть на увеличенную фотографию,
висевшую в углу, где она тренировалась: гладкая черная пантера осторожно
пьет из ручейка в осеннем лесу. Пантера напоминала Селине о Женщине-кошке.
Лес напоминал о зарослях недалеко от родительского дома, где Селина
пряталась, когда жизнь становилась невыносимой. Разумеется, черные пантеры
не водились в лесах Северной Америки. Бонни рассказала - невероятно длинно
- о том, как она сфотографировала ручей, путешествуя автостопом по Канаде,
пантеру - в зоопарке, а затем совместила оба снимка.
- Это не настоящее, - объяснила Бонни, когда заметила, что Селина не
может оторваться от фотографии в тот первый вечер, когда они сидели на
полу и ели принесенную еду. - Камера не может врать. Это не то, что твой
глаз или рассудок. Она видит только то, что есть. Прутья клетки, мусор на
берегу ручья. Когда я ее держу, я мыслю как камера. Но потом я вхожу за
закрытую дверь и изменяю реальность.
Селине захотелось взять снимок. Она уже начала прикидывать, как
Женщина-кошка сумеет до него добраться, когда Бонни просто сняла его со
стены.
- Возьми - он твой, - Селина прижала руки к бедрам. Принимать подарки
было не в ее стиле. Подарки означали долги и обязательства, а она
предпочитала жить без долгов и обязательств. Но жизнь не всегда идет так,
как ты предпочитаешь. Стоя в костюме на подоконнике и глядя на снимок, она
припомнила, как горели ее руки. "Это же фотография, - сказала она тогда,
заставляя себя принять подарок. - Ты, наверное, можешь еще напечатать".
Моторчик во рту у Бонни поперхнулся. "Нет. Я печатаю только одну. И
даже негативы уничтожаю. Это как мечта; она должна быть одна, иначе похоже
на мошенничество. Но этот снимок - твоя мечта. Я это поняла по твоему
лицу, когда ты смотрела на него".
Теперь фотография висела у Селины в комнате - похоже, единственная
вещь, которая не была украдена, отнята, подобрана или куплена у
старьевщика - а у Женщины-кошки появился партнер. Она поднялась по
пожарной лестнице, которая проходила возле окон Бонни и поцарапалась в
стекло когтем. Бонни выбежала из-за фанерной перегородки, которая отделяла
ванную и кухню, превращая их в единую, хорошо оснащенную темную комнату
для фотопечати. Она была одета в темный спортивный костюм с армейским
плетеным ремнем на бедрах и в видавшие виды туристские бутсы.
Обе женщины были удивлены. Женщина-кошка ожидала увидеть Бонни в
привычных пастельных тонах. А когда Женщина-кошка удивлялась, она
замолкала. Что же касается Бонни, то она начала верещать еще прежде, чем
открыла окно.
- Пожарная лестница. Мне следовало бы знать. Я имею в виду, надо было
ожидать, что Женщина-кошка не станет звонить в дверь. Это же глупо. Стою
там, жду дверного звонка и чуть не выпрыгиваю из кожи от нетерпения, а тут
раздается царапанье в окно. Я почти готова. Я хорошо выгляжу? - она отошла
от окна и повертелась, как маленькая девочка на первой балетной репетиции.
Женщина-кошка кивнула.
- Я подумала: везде слежка, шпион на шпионе - лучше я оденусь
соответствующим образом. У меня есть настоящий камуфляж для фотосъемок, но
он с оранжевыми пятнами. Прекрасно подходит для вылазок на природу, но
здесь в городе выглядит глупо. Поэтому я оделась в темное и матовое, чтобы
не выделяться на свету. Знаешь ли ты, Селина, сколько в городе ночью
света? Здесь никогда не бывает совсем темно - ну, может быть, только в
подворотнях и тому подобных местах, но на тротуарах даже вспышкой можно не
пользоваться. Правда, я взяла с собой вспышку. Ведь нельзя предвидеть,
какой там будет свет, правда? Две камеры, лучшая пленка, лучшая вспышка,
лучшие батарейки. Теперь все в порядке, - она показала на темный
нейлоновый рюкзак на диване. - Проверь его и скажи, не забыла ли я
чего-нибудь. Например, треножник. Ты там была. Как ты думаешь, нужен будет
треножник? - она снова кинулась в свою импровизированную темную
лабораторию. - Я почти готова.
Женщина-кошка, наконец, перевела дух. Действительно ли она слышала
имя Селины, или ей только показалось? Надо будет прямо сказать Бонни, как
только представится возможность, что Селина, которая пришла к Воинам Дикой
Природы, и Женщина-кошка, которая поведет Бонни с ее камерами в квартиру
Эдди Лобба, - не одно и то же лицо. Женщина-кошка была одним из готамским
костюмированных персонажей, а Селина Кайл просто знала, где ее найти.
Законы вселенной гласили, что взрослые люди склонны верить всему, что
им говорят, но у Бонни были ярко выраженные черты невзрослого человека.
Возможно, законы вселенной на нее не распространялись.
Женщина-кошка пожала плечами и бегло осмотрела содержимое рюкзака.
Она профессионально оценила пару двухсотдолларовых вещиц среди
оборудования, но ей уже было известно, что Бонни происходила из зажиточной
семьи, и ее родители с любовью и оптимизмом щедро тратили деньги на свое
единственное дитя. Это не испортило Бонни; она просто приняла как
данность, что ее судьба - успех.
Когда жизнь давала Селине очередного щелчка, она испытывала стыд и
унижение. Когда на Бонни сыпались синяки и шишки, она жизнерадостно
полагала, что судьба слегка ошиблась и исправится при первой же
возможности.
Оставив рюкзак, Женщина-кошка крадучись пробралась к двери, чтобы
подсмотреть, чем занимается Бонни. Она стояла перед зеркалом, обвязывая
волосы темным шарфом. Покончив с этим, она принялась намазывать что-то
черное на лицо.
- Это футболисты используют - знаешь, такая боевая раскраска на
лицах. Особенно защитники. Знаешь ли ты, что боевая раскраска и камуфляж -
почти одно и то же? Я выпросила это у приятеля моей соседки по комнате.
Его очень развеселило, что я собираюсь этим пользоваться во время
путешествий, поэтому он стащил целую упаковку из кладовой. Вау - это
что-то! Он стащил это из кладовой, а я теперь использую, чтобы стащить у
этого Эдди...
- Мы не будем ничего красть, - услышала Женщина-кошка собственный
голос. - Мы только сделаем несколько фотографий и уйдем.
Бонни нанесла последний мазок на щеки и повернулась. "Мы украдем его
секреты, Селина. Что еще мы можем украсть? Вещи можно купить новые, а
секреты - нет".
Они смотрели друг на друга. Селина моргнула первая.
- Почему ты все время зовешь меня Селиной. Я не Селина Кайл. Она
просто... просто моя знакомая.
Долгое молчание повисло между ними, пока Бонни рассматривала стоящую
напротив женщину в черной одежде. Она вся замерла, только глаза двигались.
Но эти зеленые глаза вбирали в себя всё, медленно, методично, и, когда
осмотр был закончен, у Женщины-кошки возникло совсем иное представление о
невинности.
Бонни переваривала все, что увидела. "Да, теперь я понимаю, - она
несколько раз кивнула, подтверждая что-то самой себе. - Женщина-кошка. Не
Селина. Это моя ошибка. Знаешь, там, у нас в Индиане, нет таких людей, как
ты, - добавила она, словно это объясняло нечто важное. - Я хочу сказать,
мы смотрим новости по телевизору и все такое, но в Блумингтоне не
происходит ничего интересного, ничего такого, ради чего стоит жить.
Поэтому у меня не было ни малейшего представления, как ты делаешь свое
дело. Я думала, это какое-то актерство, как играть роль - но теперь я
вижу, что ошибалась. В тебе нет ничего от Селины Кайл. Ты - Женщина-кошка,
цельная и простая, верно? И мне лучше не забывать об этом, если я желаю
себе добра, да?"
Женщина-кошка отошла в сторону. Ее маска не годилась на то, чтобы
прятать тонкие чувства, кроме простодушной улыбки. Бонни, в конце концов,
была просто молодой женщиной, которая вставила черную пантеру в пейзаж с
засахаренными соснами и кленами.
- Если ты готова, то я тоже, - крикнула Бонни.
Дорогу прокладывала Женщина-кошка. Ей приходилось помогать
приятельнице в трудных местах, но Бонни поняла - без лишних слов - что
теперь время подчиняться, а не болтать. Не жалуясь, она тащила свой
тяжелый рюкзак, делала все, что ей говорили, и не проронила ни словечка,
пока они не оказались в пустой квартире Эдди.
- Ты? - спросила она, показывая на исцарапанную дверь и притолоку.
Быстро кивнув, Женщина-кошка нагнулась и начала работать над замком.
Это была сложная процедура; во время первого визита механизм был
поврежден. Неужели Эдди так и не был здесь с тех пор? Наконец стержни
встали на место, и болт повернулся. Она нащупала выключатель, и, хотя ей
