сложность паучьей паутины?"
Шарлотта.
Я закрыл глаза для сосредоточения. Это было труднее, чем
перекачивать энергию из силовой линии прямо в тело. Я нацелил палец для
фокусирования, направив его на точку в пяти ярдах от меня.
Мысль перекачивать энергию из отдаленного места и управлять ею
казалась мне невозможной, пока Ааз не указал, что это то же самое, что
и упражнение с зажиганием свечи, которым я уже овладел. Теперь это
больше не казалось невозможным, просто трудным.
Я уверенно сузил свою сосредоточенность и увидел перед своим
мысленным взором, как в назначенной точке появился поблескивающий
голубой свет. Не нарушая сосредоточенности, я провел пальцем над
головой медленную дугу. За ним потянулся свет, протравливая в воздухе
за собой пылающий голубой след. Когда он снова коснулся земли, или
места, где как я чувствовал, должна быть земля, я снова провел пальцем,
ведя свет по второй дуге защитной пентаграммы.
Мне пришло в голову, что проделываемое мной мало отличается от
образования нормальной плоской пентаграммы, применявшейся в избушке
Гаркина. Единственная разница заключалась в том, что эта была не
начерчена на полу, а протравлена в воздухе, и углы ее загибались вниз,
прижимаясь к земле. Она была больше зонтиком, чем каймой.
Другая главная разница, думал я, завершая задачу, заключалась в
том, что создавал ее я. Я, Скив. То, за чем я иногда наблюдал с
трепетом, теперь я выполнял, как самое заурядное дело.
Я коснулся светом земли в его первоначальном месте, завершая
пентаграмму. Тихо радуясь, я с минуту постоял с закрытыми глазами,
изучая поставленные перед моим мысленным взором голубые светящиеся
линии.
- Восхитительно, малыш, - прозвучал голос Ааза. - А теперь что ты
скажешь насчет того, чтобы малость приглушить ее, прежде чем мы
привлечем сюда внимание всех местных крестьян и охотников на демонов в
этом краю.
Удивившись, я открыл глаза.
Пентаграмма, по-прежнему оставалась тут! Не воображаемая, у меня в
голове, а действительная, светящаяся в воздухе. Ее холодный голубой
свет придавал сцене сверхъестественное освещение, отрицая тепло нашего
костерка.
- Извини, Ааз. - Я быстро ослабил контроль над энергией и смотрел,
как линии пентаграммы таяли, становясь невидимыми. Они по-прежнему
оставались тут, я чувствовал их присутствие в ночном воздухе надо мной.
Теперь, однако, их нельзя было увидеть нормальным зрением.
Больше для удовольствия, чем из-за какого-либо отсутствия
уверенности, я снова закрыл глаза и посмотрел на них. Они пылали там, в
мерцающей красоте: более прохладное, успокаивающее присутствие,
противодействующее нетерпению красно-золотого свечения копья силовой
линии, упрямо показывающего на завтрашний путь.
- Садись, малыш, и приканчивай свою ящероптицу.
Мы выбрались теперь из собственно леса, но, несмотря на близость
дороги, дичь все еще водилась в изобилии и легко становилась жертвой
моих силков. Ааз по-прежнему отказывался присоединяться ко мне за едой,
говоря, что в этом измерении стоит применять только спиртное, поэтому я
обедал часто по-королевски.
- Знаешь, малыш, - сказал он, отрываясь от своей бесконечной
заточки меча. - Ты действительно весьма хорошо продвигаешься в своих
занятиях.
- Что ты имеешь в виду? - промямлил я, обсасывая кость и надеясь,
что он продолжит свою мысль.
- Ты стал намного уверенней в своей магии. Однако тебе надо лучше
следить за своим контролем. У тебя в этой пентаграмме достаточно
энергии, чтобы изжарить все что на нее наткнется.
- Я все еще немного беспокоюсь из-за убийц.
- Расслабься, малыш. Прошло уже три дня с тех пор, как мы устроили
ту засаду с Квигли. Даже если он их не остановил, им нас теперь никогда
не догнать.
- Я действительно вызвал такую большую мощь? - спросил я ожидая
похвалы.
- Если ты не участвуешь в магической битве, пологи применяются
только как предупреждающий сигнал. Если вкладывать в них слишком много
энергии, это может иметь два потенциально плохих, побочных эффекта.
Во-первых, ты можешь привлечь к себе ненужное внимание, трахнув или
спалив наткнувшегося на него невинного прохожего. Во-вторых, если до
него действительно доберется магический противник, он его, вероятно, не
остановит, а только насторожит и уведомит, что у него есть в этом
районе потенциально опасный враг.
- А я думал, что раз могу вызвать много мощи, то это хорошо.
- Слушай, малыш. Это не игра. Ты затрагиваешь здесь очень мощные
силы. Идея состоит в том, чтобы усилить твой контроль, а не посмотреть,
много ли энергии ты можешь высвободить. Если ты станешь
эксперементировать слишком беззаботно, то можешь кончить тем, что
станешь беспомощным когда наступит действительно критический момент.
- О, - отозвался я, ничуть не убежденный.
- В самом деле, малыш. Ты должен это усвоить. Позволь мне привести
тебе пример. Представь на минуту, что ты солдат и тебе поручено
охранять перевал. Твои начальники поставили тебя на посту и дали тебе
кучу десятифунтовых камней. Все, что тебе требуется делать, это
следить, не приближается ли кто-нибудь, и если да, то сбросить ему на
голову камень. Ты следишь за мной?
- Полагаю, да.
- Прекрасно. Итак, дежурство это долгое и скучное и у тебя много
времени для размышлений. Ты очень гордишься своей мускулатурой и
решаешь, что для тебя немного оскорбительно, что тебе дали только
десятифунтовые камни. Двадцатифунтовые были бы эффективнее, и ты
считаешь, что также легко можешь справиться с ними, как и с
десятифунтовыми. Логично?
Я смутно кивнул, все еще не понимая, куда он клонит.
- Просто, чтобы доказать это самому себе, ты прикидываешь на вес
двадцатифунтовый камень, и, так и есть, ты можешь с ним управиться.
Затем тебе приходит в голову, что раз ты можешь управиться с
двадцатифунтовым, то, вероятно, можешь управиться и с сорокафунтофым
или даже пятидесятифунтовым. Поэтому ты пробуешь. И тут-то это и
происходит.
Он так распалился, что я не чувствовал необходимости откликаться.
- Ты роняешь его себе на ногу или растягиваешь мышцы, или
опрокидываешься от теплового истощения, или из-за любой сотни других
вещей. И где же тогда ты оказываешься?
Он навел на меня обвиняющий перст: я поежился.
- Враг марширует через перевал, который тебе поручено охранять, а
ты не можешь поднять даже первоначального десятифунтового камня, чтобы
остановить его. И все потому, что ты предавался не нужному испытанию
идиотской мускульной силы!
Речь Ааза произвела на меня впечатление, и прежде чем ответить я
серьезно поразмыслил над этим делом.
- Я понимаю, Ааз, что ты хочешь сказать. Но в твоем примере есть
один изъян. Ключевое слово "ненужному". А в моем случае речь идет не о
куче десятифунтовых камней, способных выполнить задачу. У меня -
пригоршня гравия. Я пытаюсь стащить достаточно большой камень, чтобы
нанести настоящий вред.
- Достаточно верно, - отпарировал Ааз, - но факт остается фактом:
если ты перенапряжешься, то будешь не в состоянии использовать даже то,
что имеешь. Даже гравий может оказаться эффективным, если применить его
в подходящее время. Не нужно недооценивать того, что есть у тебя, или
того, что ты делаешь. Прямо сейчас ты держишь копье-указатель,
сохраняешь в целости мою личину и пологи. Делать такое одновременно -
это много для человека твоих способностей. Если сейчас что-нибудь
случиться, что ты бросишь в первую очередь?
- Гм...
- Слишко поздно. Ты уже убит. У тебя не будет времени размышлять
об энергетических проблемах. Вот почему ты всегда должен что-то
придерживать для разделывания с непосредственными ситуациями, пока ты
собираешь свою энергию для других дел. Теперь ты понимаешь?
- По-моему, да, Ааз, - колеблясь, сказал я. - Я немного устал.
- Ну, подумай об этом. Это очень важно. В то же время отоспись и
постарайся запастись энергией впрок. Между прочим, оставь пока
копье-указатель. Утром ты можешь вызвать его опять. В настоящий момент
это просто ненужный расход энергии.
- Ладно, Ааз. А как насчет твоей личины?
- Хмм...Лучше сохрани ее. Для тебя это будет хорошей практикой -
поддерживать во сне ее и полог. И коль речь зашла о нем...
- Правильно, Ааз.
Я закутался для тепла в захваченный мной плащ убийцы и свернулся
калачиком. Несмотря на свою грубую манеру, Ааз настаивал, чтобы я
получал достаточно как сна, так и пищи.
Сон, однако, приходил не так-то легко. Я находил, что все еще был
немного взвинчен из-за возведения полога.
- Ааз!
- Да, малыш?
- Как по-твоему, мои силы сейчас достаточно велики, чтобы
выступить против дьяволов?
- Каких дьяволов?
- Идущих по нашему следу убийц.
- Я же тебе не раз говорил, что это не деволы, а бесы.
- А какая разница?
- Я же рассказывал тебе, бесы с Бесера, а деволы...
- ... с Девы, - закончил я за него. - Но что это означает? Я имею
в виду, у них различные силы или еще что-то?
- Тебе лучше этому поверить, малыш, - фыркнул Ааз. - Деволы
относятся к одним из самых подлых субъектов, с которыми тебе никак
не полагается связываться. Это одни из самых страшных и уважаемых
субъектов во всех измерениях.
- Они воины? Наемные солдаты?
Ааз покачал головой.
- Хуже, - ответил он. - Они купцы.
- Купцы?
- Не фыркай, малыш. Может быть, купцы - выражение слишком сдержан-
ное, чтобы описать их. Ближе, пожалуй, будет Торгаши Высшей Пробы.
- Расскажи мне побольше, Ааз.
- Ну, история никогда не была моей сильной стороной, но, насколько
я могу судить, некогда все измерение Девы столкнулось с экономической
разрухой. Страны страдали от напасти, оказавшей влияние на стихии. Рыба
не могла жить в океанах, растения не могли произрастать в почве. Те
растения, что произрастали были искаженными, изменившимися, ядовитыми
для животных. Измерение было больше не в состоянии обеспечить жизнь
своим гражданам.
Я лежал, глядя на звезды, покуда Ааз продолжал свой рассказ.
- Путешествия по измерениям, некогда легкомысленное
времяпровождение, стали ключом к выживанию. Многие покинули Деву,
эмигрировав поодиночке или группами. Их рассказы о своей бесплодной
родине послужили прототипом представления многих религиозных групп о
загробном мире для злых душ.
Однако, те кто оставался, решили применить способность
путешествовать по измерениям, покупая и продавая диковины. И они
утвердились в качестве торговцев.
Что обычно в одном измерении, часто является редкостью в другом.
По мере роста этой практики, они становились богатыми и
могущественными, а также самыми прожженными торгашами во всех
измерениях. Их умение торговать передавалось от поколения к поколению и
отшлифовалось до такой степени, что теперь они не имеют равных. Они
рассеялилсь по всем измерениям и лишь при случае возвращаются на Деву
посетить Базар.
- Базар? - переспросил я.
- Никто не может за одну жизнь широко путешествовать по всем
измерениям. Базар на Деве - это место, где деволы встречаются для
торговли друг с другом. Оказавшемуся там гостю из другого измерения
будет затруднительно не потерять слишком много, не говоря уже о том,
