Плеток", избегаемого всеми, кроме тех, кто уже отказывался идти в
какое-либо другое место; и, наконец, подошли к расположенному напротив
статуи Зеленой Мадонны, которую боготворили далеко за пределами Рэнке,
"Дому Сладострастия".
Берси смотрела вокруг широка открытыми глазами, на холл с колоннами,
на сияющие бриллиантовым блеском люстры, которых было около сотни, на
изысканно одетых женщин, праздно сидящих, откинувшись на подушках, до той
поры, пока их не позовут. Их платья были великолепны, на каждой женщине
были надеты драгоценности - Миртис знала, как представите товар лицом - и
Литанде увидел, что взгляд Берси, одетой в лохмотья, выражал зависть;
возможно, она и торговала собой на базарах за несколько медяков или за
буханку хлеба, все-таки она была уже достаточно взрослой. И все же,
каким-то образом, подобно цветам, растущим на навозной куче, она сохранила
утонченную, свежую красоту; белокожая с золотыми волосами, она сама была
как цветок. Даже в лохмотьях и полуголодная, она тронула сердце Литанде.
- Берси, ты сегодня ела?
- Нет, хозяин.
Литанде позвал огромного евнуха Джиро, в чьи обязанности входило
сопровождать почетных гостей в палаты выбранных ими женщин и вышвыривать
на улицу пьяных или проявляющих плохое обращение с женщинами гостей. Он
подошел - с огромным животом, практически голый, если не считать узенькую
набедренную повязку да дюжину колец, воткнутых в одно ухо - когда-то у
него была любовница, торговавшая серьгами и использовавшая его для
демонстрации своего товара.
- Чем можем служить чародею Литанде?
Женщины, сидевшие на кушетках и подушках, оживленно защебетали между
собой, в удивлении и смятении, и Литанде мог почти прочитать их мысли:
"Ни одна из нас не смогла завлечь или соблазнить великого колдуна, а
эта уличная оборванка привлекла его внимание?"
И, будучи женщинами, Литанде знал это, они могли разглядеть ничем не
затененную красоту девушки, сверкающую из-под ее лохмотьев.
- К мадам Миртис можно, Джиро?
- Она сейчас спит, о великий волшебник, но в отношении вас она отдала
распоряжение, что ее можно будить в любое время. А _э_т_о_... - никто из
живых существ не может быть таким высокомерным, как главный евнух
фешенебельного публичного дома. - ..._В_а_ш_е_, Литанде, или подарок для
моей госпожи?
- И то, и другое, наверное. Дай ей что-нибудь поесть и найди
какое-нибудь место, где она могла бы поспать эту ночь.
- И ванну, волшебник? У нее достаточно много блох, чтобы завшивели
наши кушетки на всем этаже.
- Ванну, конечно, и банщицу с ароматизированными маслами, - сказал
Литанде. - И что-нибудь из более-менее приличной одежды.
- Предоставьте это мне! - сказал важно Джиро, и Берси в страхе
посмотрела на Литанде, однако пошла, когда колдун жестом приказал ей идти.
Как только Джиро увел ее, на пороге появилась Миртис; крупная женщина, уже
не молодая, однако красота ее сохранилась, замороженная не без помощи
магии. Черты ее заколдованного лица были безупречны, глаза светились
теплотой и доброжелательностью, когда она улыбнулась Литанде.
- Мой дорогой, я не ожидала увидеть тебя здесь. Это _т_в_о_е_? - она
повернула голову в сторону двери, через которую Джиро увел испуганную
Берси. - Она, скорее всего, сбежит, если не держать ее под неусыпным оком.
- Хотел бы я так думать, Миртис. Боюсь, однако, что не будет
подобного везения.
- Ты бы лучше рассказал мне всю историю, - сказала Миртис и выслушала
краткий, без лишних слов рассказ Литанде о том, что произошло.
- И, если ты будешь смеяться, Миртис, я заберу назад свое волшебство
и оставлю тебя с седыми волосами и морщинами на всеобщее посмешище
Санктуария.
Однако Миртис слишком давно знала Литанде, чтобы воспринять эту
угрозу достаточно серьезно.
- Итак, девушка, спасенная тобой, совсем потеряла голову из-за
желания получить любовь Литанде! - она хмыкнула. - Поистине, как в древних
балладах!
- Но что мне делать, Миртис? Во имя персей Шипри Всеобщей Матери, это
дилемма!
- Доверься ей и расскажи, почему ты не можешь любить ее, - предложила
Миртис.
Литанде нахмурился.
- Ты обладаешь моим Секретом, поскольку у меня не было выбора; ты
знала меня еще до того, как я стал колдуном и стал носить голубую
звезду...
- И до того, как я стала проституткой, - согласилась Миртис.
- Но, если я заставлю эту девушку почувствовать себя в глупом
положении из-за того, что она полюбила меня, она меня возненавидит с той
же силой, что и любит; а я не могу открыться перед тем, кому я не могу
доверить свою жизнь и власть. Все, что у меня есть - это ты, Миртис, из-за
нашего с тобой совместного прошлого. И это включает мое могущество, если
оно когда-нибудь тебе понадобится. Но я не могу доверить его этой девушке.
- И все же она тебе обязана за вызволение из рук Раббена.
- Я подумаю над этим; а теперь поторопись накормить меня, я голоден и
томим жаждой.
Уединившись в личной комнате Миртис, Литанде ел и пил, обслуживаемый
из ее собственных Рук.
Миртис при этом говорила:
- Я никогда не смогла бы поклясться твоей клятвой - не есть и не пить
в присутствии ни одного мужчины!
- Если бы ты стремилась к могуществу колдуна, ты бы преспокойненько
это делала, - сказал Литанде. - Сейчас меня редко пытаются соблазнить
нарушить клятву; единственно, чего я боюсь, что я могу сделать это
неосознанно; я не могу пить в таверне в обществе одних только женщин, так
как среди них может оказаться один из тех странных мужчин, что
находят-своего рода удовольствие в облачении в женские одежды; даже здесь
я не буду есть и пить среди твоих женщин по той же причине. Вся власть
зависит от данных обетов и от Секрета.
- Тогда я не могу помочь тебе, - сказала Миртис. - Но ты не обязан
говорить ей правду; скажи, что ты дал обет полового воздержания.
- Наверное, я так и сделаю, - сказал Литанде, покончив с едой и
сделавшись мрачным.
Позже привели Берси с широко открытыми глазами, очарованную своим
новым красивым платьем и своими свежевымытыми волосами, мягко ниспадающих
локонами вокруг бело-розового лица, а также сладким запахом масел для ванн
и духами, которыми ее натерли.
- Девушки здесь носят такую красивую одежду, а одна из них сказала
мне, что они могут есть дважды в день, если захотят! Как вы думаете, я
достаточно хорошенькая, чтобы мадам Миртис оставила меня здесь?
- Если ты этого хочешь. Ты более чем красивая.
Берси бесстрашно заявила.
- Я бы больше хотела принадлежать тебе, волшебник.
Она вновь прильнула к Литанде, цепляясь и стискивая его, притягивая
его худое лицо вниз к своему. Литанде, который редко дотрагивался до
чего-либо живого, мягко удерживал ее, пытаясь не показать своего ужаса.
- Берси, дитя, это только твоя фантазия. Это пройдет.
- Нет, - заплакала она. - Я люблю тебя и хочу только тебя!
И тогда безошибочно, всеми нервными клетками, Литанде почувствовал то
легкое волнение, то предупреждающее нервное возбуждение: совершается
колдовство. Не против Литанде. Этому можно было бы противодействовать. Но
где-то в пределах этой комнаты.
Здесь, в "Доме Сладострастия"? Литанде знал, что Миртис можно было
доверить жизнь, репутацию, судьбу, магическую власть самой Голубой Звезды;
она была уже проверенной. Если б она так изменилась и предала его, он бы
почувствовал это в ее ауре, подойдя ближе к ней.
Оставалась только эта девочка, которая цеплялась за него и хныкала:
- Я умру, если ты не полюбишь меня! Я умру! Скажи, что это неправда,
Литанде, что ты не можешь любить меня! Скажи, что это злостная клевета,
что колдуны кастрированные, не способные любить женщину.
- Это, конечно, злостная клевета, - серьезно подтвердил Литанде. - Я
тебя торжественно заверяю, что никогда не был кастрирован.
Однако нервы Литанде были напряжены, пока он произносил эти слова.
Колдуну дозволялось лгать, и многие из них делали это. Литанде, как и
другие, легко мог солгать во благо. Однако закон "Голубой Звезды" гласил
следующее: если задан прямой вопрос по существу дела, касающегося
непосредственно Секрета, последователь не может отвечать прямой ложью. А
Берси, не ведая того, была неизмеримо близка к тому, чтобы задать
фатальный вопрос, раскрывающий его Секрет.
Мощным усилием магические заклинания Литанде раскрутили ход самого
Времени; девушка стояла недвижимая, не чувствуя колебания во времени, пока
Литанде не отошел подальше, чтобы прочитать ее ауру. О, да, там, среди
черточек колеблющегося поля, мерцала тень звезды Раббена, перекрывающей ее
волю.
Раббен. Раббен Безрукий, который навязал свою волю девушке, который
придумал и подстроил все, включая и их столкновение там, где девушку нужно
было спасать; он зачаровал девушку, чтобы она привлекла к себе внимание
Литанде и околдовала его.
Закон "Голубой Звезды" запрещает одному последователю "Звезды"
убивать другого; ибо они все понадобятся для того, чтобы сражаться бок о
бок в последний день против Хаоса. И все же, если один последователь
сможет раскрыть секрет силы другого... Тогда обессиленный уже не нужен
будет в сражении против Хаоса и может быть убит.
Что теперь можно было сделать? Убить девушку? Раббен воспримет это
также, как и ответ; на Берси были посланы такие чары, что перед ней не мог
устоять ни один мужчина; если Литанде отошлет ее, не прикоснувшись к ней,
Раббен поймет, что Секрет Литанде лежит в этой области, и ни за что не
успокоится в своих попытках его раскрыть. Ибо, если Литанде не тронула
сексуальная магия, сделавшая Берси неотразимой, значит, Литанде был
кастратом, или гомосексуалистом, или... На этом месте Литанде прошиб пот,
и он не осмелился даже подумать дальше. Его нельзя прочитать в ауре, но
достаточно одного простого вопроса, и все будет кончено.
"Я убью ее, - подумал Литанде. - Ибо сейчас я сражаюсь не только за
свою магию, но и за свой Секрет, за свою жизнь. Так что, когда я лишусь
своей силы, Раббен не станет терять времени, чтобы покончить со мной и
отомстить за потерю половины руки".
Девушка все еще пребывала в состоянии транса, оставаясь недвижимой.
Как легко ее можно убить! Затем Литанде вспомнил одну старую сказку,
которую можно было использовать, чтобы спасти Тайну Звезды.
Свет погас и опять зажегся, когда течение Времени вернулось к
настоящему. Берси все еще цеплялась за него и хныкала, не ведая о
перемещении во времени; Литанде принял решение, и девушка почувствовала,
как руки колдуна обхватили ее, а губы поцеловали ее жаждущий рот.
- Ты должен любить меня или я умру! - всхлипнула Берси.
Литанде сказал:
- Ты будешь моей. - Его тихий ровный голос был очень спокоен. - Но
даже колдун уязвим в любви, и я должен защитить себя. Место будет
подготовлено для нас так, что туда не будет проникать ни малейший свет и
звук, за исключением того, что я подготовлю с помощью моих заклинаний; и
ты должна поклясться, что не будешь пытаться увидеть меня или дотронуться
до меня, кроме как при помощи этого магического света. Клянешься ли ты
именем Всеобщей Матери, Берси? Ибо, если ты поклянешься мне в этом, я буду
любить тебя так, как никто никогда еще не любил ни одну женщину.
Охваченная дрожью, она прошептала:
- Я клянусь.
Сердце Литанде упало от жалости, Раббен грубо использовал ее; так,
что она буквально заживо сгорало от своей неутоленной любви к волшебнику и
была полностью во власти страсти. С болью Литанде подумал: "Если бы она
