держаться как можно ниже. Флаеры моего звена летели пока еще
не к какой-то определенной цели. Громадные деревья преградили
нам путь. Мощные стволы около десяти метров в диаметре
устремлялись ввысь, а гигантские кроны скрывались где-то
высоко во тьме. Заданный квадрат был уже близко. Если штурман
не ошибся в расчетах, если пилоты всех эскадрилий не
отклонились от курса и заданной скорости, то атака должна
начаться одновременно во всех квадратах, входящих в боевую
задачу дивизиона, секунда в секунду с началом боевых действий
на всей планете. Теоретически это помешает противнику
сосредоточиться для контратаки.
Я видел черные кучи гнезд в высоких кронах, когда мы
бесшумно пролетали между стволами. Я всматривался во тьму,
пытаясь разглядеть противника, но не мог различить ничего,
кроме каких-то размытых, меняющих очертания клякс. Враги
спали, тесно сбившись в огромные неправильной формы шары,
даже не подозревая, что тени смерти скользят под ними, что
враг вторгся в их цитадель. В этом не было ничего
удивительного. Они и их союзники безраздельно властвовали во
Вселенной миллион лет. Нам, тзенам, пришлось приложить немало
усилий, чтобы спрятаться от их глаз, утаить сам факт своего
существования и тем более развития - до того момента, когда
мы наконец подготовимся к схватке. Но теперь мы готовы к ней,
и враги узнают о нас - если, конечно, кто-нибудь из них
уцелеет.
И все же мне очень хотелось рассмотреть их получше. Я
никак не мог представить себе осоподобное существо с почти
десятиметровым размахом крыльев. Разумеется, мне доводилось
видеть рисунки и трехмерные проекции, однако лучше увидеть
врага своими глазами.
Я был уверен в себе, и все же меня терзало какое-то
смутное беспокойство. Я бы предпочел впервые схватиться с
противником на твердой поверхности, а еще лучше - на болоте,
где вода перемежается с островками суши. Это была наша родная
стихия. Вести же бой в воздухе, да еще с крылатыми
существами... Что ни говори, мы не рождены, чтобы летать,
сколько ни упражняйся с флаерами. Я надеялся, что исход
первого боя решит не способность лучше летать, а другие
факторы.
Нет, я не сомневался в правильности стратегии, выбранной
Верховным командованием. Это равносильно самоубийству -
воевать на земле, когда противник еще сохраняет преимущество
в воздухе. Просто мне было не по себе.
Флаер тряхнуло: что-то врезалось в машину столь внезапно,
что я не успел сманеврировать. Тварь прилипла к прозрачному
фонарю кабины, царапая его поверхность и явно пытаясь
проникнуть внутрь. Боковым зрением я видел бесновавшееся
почти над моей головой существо, и мне с трудом удалось
сконцентрироваться и смотреть вперед, чтобы не врезаться в
дерево. Я мельком успел разглядеть вытаращившиеся на меня
фасеточные, с каким-то металлическим блеском глаза и
скрежещущие по прозрачному пузырю кабины огромные челюсти,
потом я резко накренил флаер, и существо пропало. Сзади
раздался негромкий хлопок, словно выпустили сжатый воздух, -
это Зур прикончил нападавшего. Я скосил глаз на фонарь
кабины: на том месте, где только что был противник, виднелись
глубокие царапины и пятна от разъевшей поверхность слюны.
Я был доволен. Мгновенная стычка встряхнула меня и
обострила реакции лучше любого психологического тренинга.
Кровь забурлила в жилах, тело повиновалось быстрее, экономя
столь драгоценные доли секунд. Теперь не нужно тратить на это
первые минуты боя, я вступал в него уже готовым к кровавой
схватке, с хорошо контролируемым азартом. И тут впервые за
последнее время в моей душе забрезжила смутная надежда
выбраться из этой переделки живым.
Мы вошли в свой квадрат. По моей команде звено растянуло
строй, увеличив дистанцию между машинами. Затем так же,
строем, мы сделали заход над деревьями - и Война с насекомыми
началась.
События, как это нередко бывает в сражении, начали
развиваться настолько стремительно, что мысль не успевала за
действиями. Мы так долго тренировались с флаерами и пушками,
что они стали как бы частью нас самих, и мы не задумывались,
что нужно сделать в следующую секунду, как не задумывались
над движениями собственного тела. Наши мысли и чувства были
сосредоточены на противнике.
Затем все смешалось, слилось в калейдоскопе мгновенных
картин и обрывков отработанных до автоматизма инструкций.
Старайтесь применять только холодные лучи... менее
эффективны, чем горячие, но вызывают меньше повреждений
лесного массива... когда-нибудь мы переселимся на эту
планету... Рой прямо по курсу... прожечь проход... не
отклоняться от заданного курса больше чем на пять градусов...
захватить три гнезда широким лучом... при большем отклонении
попадешь в сектор огня соседнего флаера... поворот на
девяносто градусов... разворот вправо, только вправо...
справа по курсу машина Кор... не позволяй ей развернуться
влево... обойти ствол и сжечь гнезда, мощность луча
максимальная... Противник на правом крыле... сделать бочку...
сжечь гнезда... не отклоняться от заданного курса...
Мы выметали квадрат, как метлой, передвигаясь рваным
зигзагом. Строгий геометрический рисунок был бы проще и
эффективней, но он опасен своей предсказуемостью. Уже на
третьем заходе противнику останется только сгруппироваться и
поджидать нас в вычисленной точке. А потому мы летели по
ломаной, прихотливой линии, вновь и вновь пересекая свою же
траекторию, прожигая путь сквозь рои преследующих нас врагов.
Разворот вправо... сжечь гнезда... только холодные
лучи...
Мы играли со смертью. Наши флаеры способны легко
отрываться от медлительных противников, но на больших
скоростях приходится отвлекаться на маневрирование, чтобы не
врезаться в дерево, - а это чревато опасностью пропустить
гнездо. На слишком низкой скорости противник может
перехватить тебя. А потому мы то рывком бросали машину
вперед, то делали бочку, чтобы стряхнуть противника, своей
тяжестью способного увлечь флаер на землю.
... Обойти дерево... прожечь рой... вираж вправо...
сжечь гнезда.:. сделать бочку...
Какое-то смутное, неприятное предчувствие не давало мне
покоя. Все шло чересчур гладко. Все мои бойцы выходили на
связь, а на развороте я видел звено в полном составе. Мы не
потеряли пока ни одной машины. Ни одного Воина. Если и в
других дивизионах то же самое, то нам не избежать проблем.
... Не отклоняться... бочка... разворот вправо... сжечь
гнезда...
Мы завершали очистку квадрата. Но меня слегка беспокоила
северная сторона. Зоны действия частично накладывались друг
на друга, чтобы не оставалось "карманов", где мог уцелеть
враг. Для этого нужна особая слаженность действий, ведь
звенья могли случайно столкнуться. Такая схема требовала
дополнительных усилий, зато была эффективной. Тем не менее в
нашем случае что-то было не так, как надо. С северной стороны
никого, кроме нас, не было, а, разворачивая машины для
очередного захода, мы видели нетронутые гнезда за пределами
нашей зоны.
Да, что-то неладно в северном квадрате. Решение следовало
принять безотлагательно. Я недолго мучился сомнениями,
поскольку в подобной ситуации возможен только один выход. Мы
не могли рисковать, оставив хотя бы одно гнездо. Это война на
полное уничтожение. Иначе через какое-то время нам придется
вернуться, чтобы повторить все сначала. Только тогда
противник будет уже начеку. Этого допустить нельзя.
Когда мы закончили, я дал команду вернуться к северной
границе. Без сомнения, приказ вызвал некоторое удивление,
однако мои пилоты - тзены и подчинились беспрекословно,
развернув свои флаеры влево. Сейчас разворот влево был
безопасен. Не нужно думать о Кор, если готовишься к новой
атаке.
Бой был жестокий, как и следовало ожидать: нам не хватило
времени, чтобы согласовать действия, так что оставался
единственный вариант - правильный геометрический рисунок
полета. А геометрически правильные рисунки, как я уже
говорил, таят в себе самоубийственную опасность.
Нам уже приходилось вести огонь не столько по гнездам,
сколько по живому противнику, когда я услышал долгожданный
сигнал. Входя в чужой квадрат, мы включили сигнал оповещения
"пересек границу", сообщая соседнему звену о своем
присутствии. И наконец получили ответ.
- Сигнал приняла, - услышал я. - Благодарю за помощь,
операцию завершу своими силами. Можете возвращаться в пункт
встречи.
Я обратил внимание на то, что пилот говорит о себе в
единственном числе.
- Сообщите потери, - запросил я.
- Уничтожены пять флаеров. Моя машина повреждена.
Стыковка с транспортом невозможна. Тем не менее операцию
завершу сама. Можете возвращаться в точку встречи.
Я было усомнился, что она действительно справится в
одиночку там, где нам вшестером приходилось несладко, но я
тут же забыл об этом. Она тзен. И если она утверждает, что
справится, значит, справится.
- Возвращаемся в точку встречи! - Я резко послал машину
вверх, выводя ее из-под деревьев в свободное пространство. Я
вдруг с беспокойством вспомнил о Кор, однако мои опасения
оказались напрасными. Когда мы поднялись в сумрачное
предрассветное небо, ее флаер был на своем месте в строю.
Я не стал раздумывать о мужестве пилота, оставшегося в
одиночку сражаться с врагами. Для тзенов подобный поступок не
является таким уж выдающимся героизмом. Она просто выполнила
свой долг.
Небо было совершенно пустынным. Это не удивляло, так как
мы были последними. Остальные звенья уже на пути к месту
встречи.
Далеко внизу горел лес. Кто-то неосторожно воспользовался
горячими лучами. Пролетая над охваченным пожаром участком, я
рассмотрел его внимательнее. Пылала узкая полоска леса,
отделенная от основного массива рекой. Возможно, вода
остановит огонь. После всех титанических усилий сохранить лес
будет крайне обидно потерять его из-за небрежности какого-то
одного пилота.
Мы подлетали к точке встречи и начали набирать высоту. Мы
уже различали корабль, окруженный флаерами. Они ждали очереди
на погрузку. Постаравшись отвлечься от тревожных мыслей, я
пристроился за ними. Или мы не единственные, кто опоздал,
или...
Уже подходила наша очередь. Я сделал широкую петлю вокруг
корабля, давая знак своему звену перестроиться в ряд.
Все, можно начинать погрузку. Я направил машину к
открытому люку, но...
Люк закрылся. На наших глазах корабль сошел с орбиты и
стал стремительно удаляться.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Один из наиболее щекотливых моментов в разработке будущей
военной кампании - это планирование потерь. В эпоху звездных
войн данный аспект приобрел особое значение. Прежде всего
необходимо определить число бойцов, нужных для успешного
завершения операции с учетом вероятных потерь. Затем
необходимо рассчитать количество кораблей, запасы топлива,
воды и продовольствия, достаточные для транспортировки
уцелевших Воинов обратно, в Империю. Если чересчур занизить
необходимое число бойцов, можно проиграть кампанию. Если
слишком завысить - потеряешь весь легион,. если в космосе
выйдут запасы горючего и продовольствия.
Верховное командование нашло мудрое решение проблемы: оно
планировало потери заранее - и уже не отклонялось от этой
цифры. Потери могли быть больше, но никогда - меньше.
Командование определяло, сколько бойцов должно возвратиться
на транспорт после завершения операции, и, когда расчетное
число поднималось на борт, люки просто-напросто задраивались.
Все, кто еще оставался снаружи, автоматически попадали в
категорию "запланированных потерь". Именно это и произошло с
нами.
Поскольку это была наша первая операция в войне с
насекомыми, Ставка, не имея реальных данных, исходила из
максимальной величины "запланированных потерь". Это
обеспечивало успех операции. Но это также означало, что мы
остались за бортом.
Нечего было рассчитывать, что нас подберет другой
транспорт. Если бы на другом транспорте было место, мы
получили бы приказ следовать туда. Однако такого приказа не
